Привычное проклятие - Ольга Голотвина

И теперь Альбатрос забился в свою комнату и сидит там безвылазно. Горько переживает свою опалу и крах надежд.

— На свой корабль я его не возьму, — хмыкнул Тореол. — Пусть до зимы катится к Спруту в замок. Пусть эти двое треплют друг другу нервы!

Виалеста кивнула.

А король вспомнил, как вчера вечером у его плеча прошептал голос Незаметного:

«Настоящей любви не скроешь от людей. Да, этих двоих тянет друг к другу… они и сами вряд ли еще сознают, с какой силой тянет! Но государь, надеюсь, понимает, как опасен брак между принцессой, имеющей некоторые права на трон, и чародеем, способным повелевать ураганами?»

Ну и что? У Незаметного своя голова, у Тореола — своя. Король слушает чужие советы, но решает сам. И он верит, что Джитош — человек скромный, искренний, абсолютно не честолюбивый и любящий жизнь в глуши. То есть подходящий супруг для принцессы Виалесты.

* * *

— Сколько ты натерпелся из-за меня, Эйнес!

— Ничего, мой господин, это уже прошло. И вспоминается как цепочка приключений. Когда вернемся в Замок Серого Утеса, будем зимними вечерами у камина рассказывать друг другу о том, что с нами произошло.

— Ну мне хвастаться нечем, — горько усмехнулся тот, кого еще позавчера называли Молчуном. — Если бы не случайность, я сейчас вместе с Недотепкой убирал бы грязную посуду со стола. А потом чинил бы плетень вокруг огорода, он совсем завалился.

— Нет. Я все равно нашел бы моего господина… Только не понимаю: почему Сокол за эти годы не пытался восстановить свои права? Да, он был лишен речи, но ведь можно было написать!

— Написать? Что и кому? Родственников нет, единственный верный слуга сгинул в Наррабане, в столице за меня некому заступиться… Ты считаешь, что немой раб с захолустного постоялого двора может тягаться за свои права с супругой высокородного Унтоуса? В лучшем случае меня сочли бы безумцем, в худшем — самозванцем.

Эйнес отвел глаза. Он с детства видел душу господина глубже и яснее, чем он сам. И понял: да, Сокол говорит правду, но не всю. Ему еще и стыдно было за то, что он, Сын Клана, попал в такую унизительную передрягу.

— Мы с тобой должны быть благодарны Комару и Дэрхи за их жадность, — нарушил молчание Джитош. — Они дважды из-за мелкого барыша нарушили приказ хозяйки. Не то быть бы нам давно покойниками.

— Я горю желанием высказать им свою благодарность! — мстительно сказал Эйнес.

— Угу, с этой парочкой мы еще потолкуем…

Мимо прошла Недотепка, размышляя о том, что удалось подслушать из беседы короля с Камышинкой. Взгляд на Эйнеса — и мысли ее вильнули в сторону.

Особенный человек. Необычный. Рисковал жизнью, чтобы спасти маленького ящера. Сражался против троллей вместе с Сизым и его учеником. Хорошо, что удалось сделать и для него хоть что-то полезное…

Когда Кринаш и его спутники, обеспокоенные пропажей мальчишек, побежали по берегу их разыскивать, Короткий Хвост отстала от людей, свистом вызвала из кустов Сизого и рассказала о фляге, которую разыскивал в реке Эйнес. Сизого даже просить не пришлось — он рад был помочь недавнему союзнику…

Человек выручил ящера. Ящер выручил человека.

Кто знает… возможно, два народа сумеют договориться без грызни…

А Джитош и Эйнес, не подозревая о глубоких раздумьях маленькой лупоглазой служанки, продолжали беседу:

— Расскажи-ка подробнее, что там с моей женой. Я вчера не все понял. Она самозванка, да?

— Она никогда не была женой моего господина, — педантично уточнил верный слуга. — Да, самозванка. Я хотел доставить в столицу доказательства ее преступлений, потому решил изучить ее жизнь, шаг за шагом. Некий смотритель охотничьего домика из тагихарских лесов рассказал, что несколько лет назад в домик приехала его хозяйка, юная Вастер Долгая Метель, вместе с подругой, безымянной девкой из Отребья. Женщины любили друг друга… — Эйнес брезгливо хмыкнул. — Вскоре Вастер начала чахнуть на глазах и сошла на костер так быстро, что смотритель подозревает отравление. Но я же знаю, что эта гадина умеет выпить жизнь и без всякого яда.

— Да, — глухо бросил Молчун. — Умеет.

— Перед смертью госпожа сказала, что платья и драгоценности, что были у нее с собой, она завещает подруге. И той же подруге поручает сообщить Клану Рыси о своей смерти. Смотритель домика сложил для госпожи достойный костер, о чем жрец сделал запись в храмовую книгу. Тагихарские леса — глухомань, вести туда не доходят. Ни жрец, ни смотрители домика знать не знали о том, что имя их хозяйки присвоила другая женщина.

— Невероятная наглость. И что ты сделал дальше?

— Нашел тех, кто знал настоящую Вастер, и без шума расспросил, как она выглядела. Ну, ничего общего с нашей гадюкой!

— Интересно, где она сейчас? — задумчиво бросил Джитош.

* * *

Громадная серая птица вприскочку перескочила по голой огородной грядке вдоль завалившейся ограды и клювом попробовала на прочность цепочку, которая тянулась от ее ноги к одному из кольев.

— Ух, здоровенная! — с восторженным ужасом выдохнул Алнат. (Мальчуган воспользовался тем, что отцу хватает хлопот с больным приказчиком, и с утра пораньше удрал на поиски новых приключений.)

— Моя добыча! — гордо сообщил Нурнаш. — Я подшиб! Из пращи! Бац — и под крыло! Она теперь летать не может.

— Ого! А что она ест?

— Да все жрет, что ни дай…

— Эй, близко не подходите! — услышали мальчуганы тревожный голос Дагерты. — Отец говорил, прешагри может клювом человеку череп пробить! Нурнаш, ты не забыл, на каких условиях я позволила оставить во дворе эту тварь?

— Помню, мам, — обернулся мальчик с видом кротким, смирным и послушным. — Чтоб не подходить близко. А если кормить, так издали бросать.

— То-то! — кивнула мать, с законным недоверием глядя на свое чадо, и нырнула в погреб — проверить, что уцелело из припасов после такого роскошного пира.

Когда Дагерта выбралась наверх, более или менее успокоенная, навстречу ей попался Кринаш, спешащий куда-то по своим многочисленным делам.

— Грибов еще навалом, деревенские бабы в счет долга насушили, — начала отчитываться хозяйка, — да два окорока, да…

Но замолчала, поняв, что муж думает о чем-то другом.

— Дагерта, — странным, мечтательным голосом сказал хозяин постоялого двора, — это ж кому только сказать, что у меня в рабах жили Сын Клана Сокола и прославленный герой!

— А мне, — в тон ему подхватила жена, — помогала стряпать настоящая принцесса!

И оба расхохотались.

Все-таки удивительное это место — постоялый двор «Посох чародея»!

* * *

За высоким частоколом, там, где дремучий лес безуспешно пытался подползти к ограде (Кринаш неутомимо вырубал и выжигал кустарник), прощались певец Арби и разбойница, проводившая его до постоялого двора.