Банкир - Лесли Уоллер

– Это все продумано,– говорил Бернс.– В деловой части Калхэйн доступен своим клиентам как юрист. В жилых кварталах – своим избирателям. Он ведь не станет смешивать эти две категории, вы понимаете? А контора в отеле в центре города, ну, в общем, она дает ему возможность маневрировать, не путая разные вещи. Немного поразмыслив, Палмер догадался, что Бернс имел в виду: Калхэйн, вероятно, занимался в этом отеле политическим бизнесом. Иначе говоря, куплей-продажей благосклонности, в корне отличной от показной механики политической деятельности, которую Калхэйн демонстрировал своим избирателям в жилых кварталах города.

В это утро, через два дня после рождества, поднимаясь по лестнице в номер Калхэйна, Палмер убедился, что его подозрения достаточно обоснованны. Даже коридор, ведущий в контору Калхэйна, был заполнен людьми, облик которых – терпеливое ожидание, соединенное с трогательной попыткой выглядеть непринужденно и незаинтересованно,– сразу же отличал их как искателей благосклонности. Они направляли свои тревожные взгляды на Палмера, когда тот проходил мимо. И настолько явным было это внимание, что Палмеру казалось, будто он слышит их мысли: «Кто такой? Политический деятель? Не узнаем его. Кого он знает? Для чего он здесь?» Палмер задержался у открытой, никак не обозначенной двери и заглянул внутрь приемной, где более двенадцати человек сидели и стояли в ожидании своей очереди. За столом он увидел привлекательную девушку, изо всех сил старавшуюся избежать взглядов людей из очереди. Девушка подняла на Палмера глаза и едва заметно отрицательно покачала головой.

– Следующая дверь направо,– сказала она.

Палмер прошел дальше. Позади он услышал чей-то голос:

– Милочка, он собирается принять меня или нет? Я был назначен на…

Палмер постучал в следующую дверь, подождал, потом повернул ручку. Дверь была заперта. Он отступил назад. Раздался слабый скрежет. Он опять повернул ручку, на этот раз дверь открылась. Палмер оказался на пороге комнаты, прямо перед Калхэйном.

– Входите и поскорей закройте дверь, друг,– сказал тот, вставая.– Иначе сюда ворвется пол-отеля.

Мужчины обменялись рукопожатием. Рядом с Калхэйном Палмер всегда чувствовал себя карликом. Тот был ненамного выше, самое большее сантиметров на пять, но вся его фигура, совершенно лишенная жира, была огромна. Политический деятель снова сел за большой письменный стол, заваленный бумагами, откинулся назад в своем кресле и улыбнулся:

– Где Мак?

– Должен быть здесь.– Палмер посмотрел на часы.– Мне нужно скоро идти на собрание. Сообщите мне, что у вас там есть, и, если необходимо, я потом передам это Маку. Калхэйн повернул руки ладонями вверх, как бы показывая, что он весь тут как на ладони.

– Ничего, кроме хороших новостей. Мой человек в Сиракузах позвонил мне в пятницу ночью и сообщил, что вы сумели себя подать. Понравилась речь, понравились мысли. Значит, на следующей неделе в Буффало будет еще лучше. Такие вещи подобны цепной реакции. Из уст в уста и так далее,

– Это хорошо. Но думаю, вашему человеку вряд ли удалось прощупать их насчет билля об отделениях сберегательных банков.

– Совершенно верно, но, если они за вас, они против билля.

– Не всегда. В моей речи не было просьбы о поддержке. По-моему, мы вообще не должны этого делать. И особенно не должно этого делать лицо, им неизвестное.

Калхэйн кивнул:

– Через несколько дней мой человек соберет кое-какие сведения. Ну, скажем, через неделю. И мы узнаем о наших шансах в Сиракузах. Опять-таки – цепная реакция. Сиракузы могут воздержаться от принятия решения, пока не услышат мнения Бингамтона, Утики и Рочестера.

Палмер закурил сигарету.

– Я не подозревал, что у бизнесменов с периферии существует система тайного обмена информацией.

– Вряд ли это можно назвать системой. Но все же осуществляется довольно широкий обмен информацией. В распоряжении бизнесменов клубы «Киванис», «Ротари», «Лайонз», различные торговые палаты, церковные группы, телеграфные агентства, деловые общества. Осенью и зимой развивают активность политические деятели, которые снуют по округам и прощупывают настроения перед тем, как отправиться в Олбани. Летом эта деятельность прекращается. Люди разъезжаются на каникулы и прочее. Но зимой, в праздничный сезон, непосредственно перед возобновлением заседаний, беспроволочный телеграф работает вовсю.

– Ладно,– сказал Палмер,– теперь расскажите мне о вашем собственном округе.

Калхэйн уставился на свои ладони и пожал плечами. Этот жест заставил его стул протестующе заскрипеть. Он почесал коротко остриженную голову и криво усмехнулся.

– Вы же знаете, насчет периферии штата никогда не было сомнений. Они там твердо стоят за коммерческие банки. Центр – другое дело. Но и здесь мы делаем успехи. Мак рассказывал, что вы с ним немного занимались политикой в Олбани.

– Правда. И главным образом с представителями центра штата.

– Тогда вы можете рассказать мне больше, чем я вам. Палмер хотел было ответить, но передумал. Его обычно раздражали деятели типа Калхэйна, которые притворяются, что не в курсе дела относительно положения в районе, находящемся под их контролем. Они делают вид, что сомневаются, что считаются с общественным мнением, что не хотят оказывать давления на своих избирателей,– и это обычно означает одно из двух: или они просто-напросто еще не начали действовать, или же, чаще, что они ждут больших уступок. В случае с Калхэйном, решил Палмер, дело осложнялось его вероятным участием, вместе с Бернсом, в заговоре Джет-Тех.

– Я настолько закрутился с другими делами,– ответил Палмер,– что, честно говоря, не уделял этому достаточно внимания.

Калхэйн казался удивленным.

– Я думал, ваша единственная задача – это сберегательные банки.

– У нас события внутри банка,– сказал Палмер,– что-то происходит с нашими акциями.

Калхэйн подался вперед.

– Что-нибудь хорошее?

– Для посторонних – да. Между прочим, вы могли бы взять это себе на заметку. По-моему, в скором времени наши акции сильно подскочат.

Калхэйн пододвинул к себе блокнот и взял карандаш.

– Что за скачок? Как скоро?

Палмер подождал с ответом, пытаясь определить реакцию собеседника. Было ли это игрой?

– Десять пунктов не удивят меня,– сказал он наконец.– Что касается времени, то я не имею понятия. В пределах месяца. Впрочем, не знаю.

– А когда узнаете? – спросил Калхэйн, делая заметки в своем блокноте.

– Не могу сказать. Хотя вы можете спросить Мака.

– Мака? Откуда, черт возьми, он может знать о ваших акциях?

– Он знает больше, чем я.

Калхэйн положил карандаш медленным, задумчивым движением. Потом наклонился вперед над столом и подпер руками голову.

– Не понимаю.