Лазарь - Ларс Кеплер

Если стоять неподвижно, направляя свет фонарика под определенным углом, то заметишь блеск прозрачной нити.

Обнаружить растяжку по-другому невозможно.

Пробираться по коридору следовало очень медленно, дециметр за дециметром.

Когда человек ощутит, как нить натянулась на ноге, будет уже поздно.

Достаточно трех сантиметров, чтобы чека выдернулась и произошел взрыв.

Такую же ловушку Ринус устроил возле комнаты Йоны: приладил взрывчатку возле огнетушителя на стене, а нитку протянул через коридор, внизу продев ее в рым-болт в плинтусе.

Ринус задом дошел до кухни, где устроил фальшивую ловушку, натянув нить сантиметрах в двадцати над полом и закрепив ее в стоящем у двери мешке с пустыми бутылками.

На обезвреживание фальшивки тоже уйдет какое-то время.

Пятясь дальше, Ринус закрыл скрипучую дверь в коридор, глянул на лестницу, ведущую вниз, быстро закрепил пол-ящика взрывчатки на высоте головы, вдавил детонатор, натянул нить между чекой и дверной ручкой, после чего вытянул предохранитель.

Выключив фонарик, Ринус вернулся в караульную. Юрек исключительно опытен, но обезвредить целый комплект растяжек в коридоре – это даже не полчаса.

– Он объезжает сарай, – вполголоса доложила Люми. Было слышно, как камешки постукивают по днищу автомобиля.

Люми сдвинулась к другому окну, чтобы не потерять машину из виду. Машина замедлила ход и остановилась у дверей гаража, по-прежнему под таким углом, чтобы ее нельзя было обстрелять из окошка.

– Остановился, – сказала Люми.

С ее места получалось рассмотреть только небольшую часть заднего бампера и багажник.

– Что он делает?

– Не вижу. Машина просто стоит, не видно, за рулем он или уже нет.

Ринус вставил другой магазин – тот, что был крест-накрест помечен красным скотчем. Каждый десятый патрон в нем был с фосфором и при стрельбе оставлял в темноте светящийся след.

Мотор работал на холостом ходу, машина тихо урчала.

Поскрипывала на ветру гаражная дверь.

Люми еще раз осмотрела окрестности. По площадке каталась пустая бутылка из-под моющего средства. Над оградой с колючей проволокой дрожали голые ветки.

Машину переключили на “нейтралку”.

Какая-то птица взлетела, хлопая крыльями, и унеслась вдаль.

Облачко выхлопных газов ширилось, ветер относил его к пастбищам.

Машина сдала задом на метр и остановилась, мотор продолжал работать.

Он хочет, чтобы мы это видели, подумала Люми.

Водитель вдруг переключил передачу и сорвался с места так, что из-под задних колес полетели камешки. Послышался грохот – машина въехала прямо в двери гаража; удар, скрежет – автомобиль врезался в обшитую железом стену и остановился.

Мотор стих.

Грохнуло еще раз: дверь гаража слетела с петель, упала на землю и перевернулась.

Люми быстро подбежала к одной из бойниц. В гараже было темно и тихо. Люми ощутила запах металла и бензина.

– Отойди, – велел Ринус и подошел к соседней бойнице.

Он бесшумно выставил наружу дуло автомата, направил его вниз и несколько секунд подождал, после чего нагнулся и посмотрел в прицел ночного видения.

В темном салоне машины над водительским местом виднелись очертания головы.

Ринус машинально положил палец на спусковой крючок, но стрелять под таким углом было невозможно.

– Что там? – спросила Люми, вставая рядом с ним.

– Не знаю.

Ринус переместился к дальней бойнице, выставил дуло и посмотрел в прицел. Правое крыло отвалилось и валялось на полу гаража. Дворник слабо мотался взад-вперед, хотя стекло вылетело.

Ринус снова положил палец на спусковой крючок и случайно задел дулом стену бойницы, скрежетнув металлом.

Он медленно направил дуло вниз, на водительское сиденье, и рассмотрел руку, лежавшую на руле.

В прицел он проследил ряд белых пуговиц на окровавленной рубашке до самого воротничка и золотой цепочки на шее.

А потом увидел лицо.

Патрик.

Он был ранен, но жив. Кровь стекала из носа на губы. Очки куда-то делись, и Патрик медленно смаргивал.

Ринус помнил, что не говорил Патрику, куда собирается. Сказал только, что уезжает по делам службы, но уж точно не упоминал, что уходит в подполье вместе с Йоной и Люми.

Но Патрик знал о существовании сарая уже давно. В стране подняли голову правые популисты, и его, иудея и гомосексуалиста, начали преследовать навязчивые страхи. Когда дело приняло совсем скверный оборот, Ринус привез Патрика сюда, чтобы тот почувствовал себя защищенным, чтобы понял: если все станет совсем плохо, они с Ринусом знают, что делать.

От страха у Ринуса заколотилось сердце; прицел задрожал. Секунды уходили. Патрик приоткрыл рот, как во сне.

Держа палец на спусковом крючке, Ринус начал выискивать Юрека, проверил салон машины, темное заднее сиденье и пространство возле машины.

Под машиной пульсировала темнота.

Пол казался мокрым.

Передняя шина была в грязи, изогнутые осколки фар лежали, будто ракушки на пляже.

Вдруг машина сделалась ослепительно белой, и Ринус инстинктивно отвернулся.

Вспышка так и стояла в темноте у него перед глазами.

Люми перемещалась между окошками, чтобы держать подходы под контролем.

Ринус заглянул в прицел сбоку и увидел, что вокруг машины по стенам мечется свет – тревожный, будто пойманная птица.

Как будто что-то горело.

Ринус быстро передвинулся к другой бойнице и посмотрел вниз. Из бензобака машины свисал горящий лоскут.

– Патрик! – закричал Ринус. – Выбирайся из машины!

Он бросился к первой бойнице и в скачущем свете увидел, что Патрик открыл измученные глаза.

– Патрик! Машина сейчас взорвется. Уходи из гаража, выбирайся же…

Взрыв был похож на два громких удара. Гараж заполыхал. Обрывки жести и стеклянные осколки швырнуло в потолок и вынесло на площадку.

Ринус, спотыкаясь, отступил назад.

Языки пламени уже пробивались через бойницы.

Из гаража доносился грохот, детали дождем сыпались на пол. Гудело запыхавшееся пламя.

– Патрик остался в машине? – испуганно спросила Люми.

Ринус кивнул и посмотрел на нее странно безжизненным взглядом, после чего стал закрывать бойницы, одну за другой.

Люми перебежала к другой зоне и открыла окошко. В двух местах перед сараем полыхало оранжевое пламя, дававшее маслянистый черный дым.