Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор - Алексей Георгиевич Тепляков

штабы и как высшая инстанция власти – штаб 6‐й горностепной дивизии. Во многих станицах почти все имущество и весь скот реквизирован и конфискован. Конфискованы даже сельскохозяйственные орудия… даже самая необходимая одежда». Журналистка Ю. Ашанина по рассказам старожилов сообщает, что в конце декабря 1919 года в Чарышской «…было убито 25 человек, в основном старики и бабы»[1735].

Один из барнаульских руководителей, А. П. Елькин, 29 января 1920 года докладывал коллегам: «Есть 4 казачьи станицы, остались в них дети, старики, женщины. В Усть-Чарышской Пристани возвращающихся казаков – убивают. Семьи в этих 4 станицах вселены в 3–4 дома, остальные дома заколочены. Казаки страшно забиты, молодые казаки разбежались по крестьянским селениям. <…> Послана Комиссия в Усть-Чарышскую Пристань для установления предступности [так!] партизанских частей, так как из станиц свезено туда все имущество казаков на 5000 подводах»[1736]. В феврале того же года казаки, жалуясь в ревкомы, сообщали, что в казачьих поселках партизанами совершена «масса изнасилований», а «всякие личные счеты возмещались жестокими расправами». Из-за повальных грабежей там также «резко ощущается недостаток питания»[1737].

Газета «Алтайский коммунист» 28 февраля 1920 года достаточно откровенно (и все же скрывая почти полное исчезновение жителей в Антоньевской) сообщала о ситуации на линии: «Казачьи села опустели еще в ноябре 1919 года. За вооруженными казаками в горы Алтая бежало почти все работоспособное население… Так, в станице Антоньевской, некогда славившейся богатством хлеба и скота, осталось до 700 душ обоего пола, причем скота насчитывается по одной лошади и одной корове на пять душ. Остальное частью реквизировано партизанами… расхищено крестьянами соседних поселков: Михайловского, Ключей и др. До сих пор за десятки верст к казачьим поселкам тянутся крестьянские подводы».

Грабилось любое казачье имущество. В начале марта 1920 года власти Алтайской губернии констатировали, что на «казачьей линии творятся еще безобразные грабежи, жители окружных деревень увозят самовольно пасеки и постройки (заимки)… казаки[,] которые сражались в Красной Армии[,] и те преследуются». При этом с осени 1919 года разворовыванию на территории губернии подвергалось имущество всех богатых крестьян, ушедших с белыми, и прежде всего «масса сельскохозяйственных машин»[1738].

Сильно пострадало и енисейское казачество, активно участвовавшее в вооруженной борьбе с большевиками и партизанами на протяжении всей Гражданской войны (оно составляло 10–14 тыс. населения, из которых не менее 2 тыс. воевало на стороне белых[1739]). В феврале 1919 года отряд П. Е. Щетинкина выжег дотла, перебив многих казаков, станицу Игинку, находившуюся в 7 верстах от Ачинска (в ней были расстреляны четыре сторонника партизан и сожжены их дома)[1740]. Выше приводились свидетельства расправ над минусинскими казаками, запечатленные в мемуарах П. Л. Лыткина. Другой мемуарист сообщал, что летом и осенью 1919 года ряд станиц Минусинского уезда был разгромлен, а Бузуново – сожжено[1741]. Очевидец, путешествовавший по Сибири весной 1920 года, отметил: «Каратуз – столица южно-енисейского казачества. Впрочем, теперь селение не узнать. Пришлые крестьяне и красногвардейцы перерезали всех казаков, разграбили и сожгли их дома, превратив село в большевистский центр всей Минусинской округи»[1742]. О разграблении Каратуза и вандализме откровенно писал в поэме «Партизаны» и П. П. Петров[1743].

Документы о бесчинствах отряда Щетинкина и Кравченко в селе Верхнеусинском, захваченном 11 или 12 июля 1919 года, свидетельствуют об аресте 36 человек, которых затем отпустили (некоторых предварительно ограбив и выпоров), хотя местные сторонники большевиков «убедительно просили» всех расстрелять, расширив проскрипционный список, который был затем выброшен при внезапной казачьей атаке. Однако несколько дней спустя партизаны зверски убили семерых почтовых служащих села. До своего бегства, последовавшего 22 июля, партизаны занимались грабежами и Верхнеусинского, и окрестных хуторов, причем в хуторе по реке Золотой убили две семьи: Сениловых и Чирковых с детьми, всего девять человек, включая восьмилетнюю Клавдию (три дочери Чиркова, как уже упоминалось выше, перед убийством были изнасилованы)[1744].

Когда гибель белой государственности стала очевидна, казачьи части всеми силами начали уклоняться от службы; так, они не оказали красным реального сопротивления под Иркутском[1745]. Историк П. А. Новиков отметил, что забайкальские казаки в годы Первой мировой войны «потеряли убитыми в три раза меньше [в удельном весе], чем русская армия в целом. Данные по другим казачьим войскам носят схожий характер. <…> Надо полагать, что казачество оказалось не готовым терять большое количество [своего] населения, поскольку не имело такого опыта в прошлом. Это и могло стать одной из причин поражения казачьих сил в Гражданской войне»[1746]. Беспощадный террор партизан, похоже, оказался эффективен и сломил сибирское казачество.

Известно, что повстанцы практиковали казни заложников и до начала массовой партизанщины – в виде мести и своеобразной страховки от преследований, как упоминавшийся выше И. В. Громов, осенью 1918 года уничтоживший в Каменском уезде две «кулацкие» семьи вместе с детьми. Убийства партизанами целых семейств были нередки. Во время Зиминского восстания в августе 1919 года в деревне Усть-Алейское Шадринской волости Бийского уезда убили семью объездчика Филатова: жену и пятерых детей, причем мучения и убийства начались на глазах матери с младшего ребенка полутора лет от роду; семья лесника Мальцева была уведена повстанцами[1747] и, очевидно, тоже уничтожена.

Похожие расправы, подразумевавшие коллективную ответственность заведомо ни в чем не повинных людей, чинились не только над «начальственными», «кулацкими» и казацкими семействами. Известны случаи уничтожения партизанами и семей военных, служивших у Колчака. Так, в деревне Васьково Титовской волости Барнаульского уезда в конце апреля того же года красные убили семью поручика Терещенко, мобилизованного в Белую армию: зарезали его жену, племянницу и двухлетнего сына[1748]. Лубковцы во время нападения 9 сентября 1919 года на село Троицкое Мариинского уезда жестоко убили мать одного из белых; щетинкинцы в селе Ужур отрубили головы родителям офицеров[1749].

Местные жители очень часто несли крупные потери при атаках партизан на населенные пункты. Далеко не всегда их захват ограничивался грабежами и убийством сотрудников милиции и белой администрации. В селе Карачинском Каинского уезда, захваченном партизанами Шатохина (из отряда И. С. Чубыкина) в конце июля 1919 года, арестованных – милиционера, священника и иных жертв – ежедневно выводили «на потеху», подвергая порке и другим издевательствам; особенно свирепствовал сам начальник банды. Затем семь человек были убиты (священник П. Сельманов чудом уцелел). С приходом польского отряда шайка разбежалась; часть бандитов была выловлена и расстреляна в Карачинском и Шипицыно[1750].

И мелкие шайки, и крупные отряды действовали по одной схеме. Например: «Подпольная группа с[ела] Индерь Каинского уезда выступила