Общая культурно-историческая психология - Александр Александрович Шевцов

иначе: способностью распределять по категориям… Потом и это не удержали, когда утомились.

«…мы не применяли стандартные психометрические тесты. Вместо этого мы пользовались специально разработанными тестами, которые испытуемые воспринимали как вполне осмысленные (Лурия обольщается: его испытуемые, как это видно по отчетам, не раз показывали ему именно то, что их тесты бессмысленны – АШ) и которые могли иметь несколько решений, причем каждое из этих решений демонстрировало какой-то аспект познавательной деятельности.

Например, способность распределять объекты по категориям…» (Там же, с. 53).

И вот мы подходим к главной задаче, которую решали для себя исследователи. Она скрыта за скромным предложением:

«Испытуемый мог решать дедуктивные задачи, то есть приходить к соответствующему выводу, либо используя лишь то, что ему известно из его собственного опыта, либо пользуясь той информацией, которая заключена в задаче и выходит за пределы его собственного опыта» (Там же, с. 54).

Не думаю, что изюминка подмены понятна с первого взгляда. Она вообще становится видна лишь по прочтении всех материалов экспериментов: оказывается, именно этот вопрос, как решать задачи – из опыта или через логическое мышление – и был главным во всем эксперименте!

Но чтобы понять, почему, и заодно высветить причину неудачи эксперимента, я кое-что поменяю в предложении Лурии: испытуемый мог решать дедуктивные задачи, то есть приходить к соответствующему выводу, либо используя лишь ту информацию, которая была заключена в описании задачи, либо пользуясь всей широтой своего жизненного опыта.

Сравните эти два описания происходившего, и вы увидите предвзятость экспериментаторов. Они очень хотели доказать, что советская власть хороша, потому что она дает людям образование, с помощью которого они становятся умней, а значит, счастливей, поскольку могут жить в мечтах, в идеальном мире, а не в грязи своего примитивного быта. И они выстраивали все эксперименты так, чтобы люди сами признавали: живя только тем, что дает им жизнь, они глупы и не могут решать логические задачи, как это делают ученые люди.

Далее начинается проникновенный плач кабинетного ученого, столкнувшегося с жизнью! Честное слово, я не понимаю, почему у меня не наворачиваются слезы, когда я читаю о том, как столичные мальчики и девочки мучаются с примитивными крестьянами! Приведу несколько примеров того, как те ломают прекрасно продуманные специальные тесты. Заодно и приведу доказательства того, что задачей науки было выдавить людей из настоящей жизни в идеальное существование.

Лурия, дойдя до экспериментов, забывает о конспирации и прямо говорит о кодировании и классификации, как их описали французы. Высокомерие советской науки забыто, вместо нее – растерянность. Для проверки способности классификации они дают декханам рисунки геометрических фигур, и просят их назвать. При этом они сами признаются, что давали те фигуры, которые уже использовались немцами – гештальтпсихологами – для работы с законами восприятия. Выяснилось: открытые немцами законы восприятия не работают. Хуже всего было, когда они показывали круг и дугу:

«Отсталые крестьяне в наших экспериментах не видели сходства в этих фигурах, так как они воспринимали их как предметы из своего обихода и соответственным образом пытались обозначить их.

“Нет, совсем они не похожи, – сказал один крестьянин, – потому что первая— это монета, а вторая— луна”.

Конечно, имеющие начальное образование испытуемые классифицировали эти фигуры, руководствуясь их общей конфигурацией, но мы более не могли приписывать этот способ классификации какому-то “универсальному закону восприятия”.

Категориальное восприятие объектов, например, восприятие формы, отражает исторически развившийся и унаследованный способ классификации предметов в окружающем нас мире. Более образованные испытуемые могут классифицировать объекты, основываясь на одном “идеальном” их свойстве, но это не является естественным законом человеческого восприятия» (Там же, с. 56).

Всё! Этого должно было бы хватить, чтобы началось настоящее культурно-историческое исследование. И начаться оно могло с вопроса: что не является естественным законом?

Если вчитаться в Лурию, то он имеет в виду всего лишь то, как люди классифицируют геометрические фигуры! А ведь естественным законом не является «способность основываться на идеальных свойствах предметов», а значит, вся наука искала метод, как заставить человечество жить в этом искусственном мире идеальных сущностей, которые она изобрела!

На более простом и обыденном уровне это означает, что первый же эксперимент культурно-исторических психологов показал: вся заготовленная ими теория была неверна! Не надо исследовать, могут ли простые люди, принадлежащие иной культуре, не культуре научного образования, обладать логикой. Логика – это один из идеальных языков, и он не является естественным! А использование ее не является естественным законом для человеческого разума!

Вот первый и главный вывод всего исследования. После него надо было остановиться, подумать и перестроить весь эксперимент. Но парни были заведены не на поиск истины, а на поиск подтверждений своей правоты. У них перед глазами стоял пример марксизма-ленинизма, и они знали: что если истина не сдается, ее убивают! А победителей не судят!

И они шли напролом, покоряя истину, как покоряла природу естественная наука. Истина же эта, как та самая устрица деда Щукаря, пищала и не лезла в жадную, ненасытную глотку науки… Это вызывало удивление и растерянность: как эти тупицы могут не понимать, что научным законам нельзя сопротивляться?!

«Мы просили испытуемых различных групп называть и классифицировать мотки окрашенной шерсти.

Необразованные испытуемые, в особенности женщины, многие из которых были отличными ткачихами, пользовались очень малым количеством категориальных названий цветов. Вместо этого они называли окрашенные мотки шерсти названиями сходно окрашенных предметов из их окружения. Например, разные оттенки зеленого они обозначали названиями разных растений: “цвет травы весной”, “цвет тутовых листьев летом”, “цвет молодого горошка”.

Когда этим испытуемым предлагали сложить вместе одинаково окрашенные нитки, многие категорически отказывались делать это, говоря, что каждый моток ниток отличается от другого. Некоторые испытуемые раскладывали их по порядку переходящих друг в друга оттенков.

Такого типа изолированное восприятие отдельных мотков шерсти отсутствовало у испытуемых других экспериментальных групп, которые руководствовались категориальными названиями цветов, и легко группировали похожие цвета» (Там же, с. 56–57).

Другие испытуемые – это образованные испытуемые! Наши душевные кастраты, похоже, даже не понимали, как красиво было то, что они хотели убить, заставив мыслить категориально и классификационно! Вы только вслушайтесь, всмотритесь в музыку тех названий, что давали простые женщины разным цветам! Городские мальчики при этом, наверное, пытались им сказать: это фиолетовый, а это лиловый, забывая, что это тоже всего лишь названия цветков – фиалки и лилии, заимствованные Европейским умом из бытового языка.

Но это пустяки. Главное – это тот урок жизни, что дали им простые женщины-ткачихи: в действительной жизни никаких категорий нет. Все тупые попытки заставить их «классифицировать» шерсть по цветам – в действительности лишь попытка принудить