Братья. Книга 1. Тайный воин - Мария Семенова

Вязень, извлечённый из подземелья, шёл позади. Нёс в руках цепь, приклёпанную к железному поясу. Улыбался морозному воздуху, тучам над головой.

Жертвенная впадина перестала быть впадиной. За несколько дней её выполнили сухим деревом не то что по края, – с порядочной горкой. Теперь ученики стаскивали рогожи, прикрывавшие костёр от ночных снегопадов. Люди вознесли саночки на самый верх и сошли. Рядом с мотушью остался один Ветер. Было по-прежнему тихо, лишь внизу позвякивало железо. Меж раскинутых бёдер женского отпечатка виднелся большой камень, единый со скальным телом земли. Когда-то его снабдили кольцом, потому что нынешний смертник был здесь не первым. Лихарь повернул ключ в замке, выпрямился, отошёл.

Ветер, стоя наверху, огляделся, вздохнул. Сел подле саночек, положил руку на драгоценные пелены.

– Ты неплохо исполнял уговор, – обратился он к пленнику. – Ты добросовестно искушал моих сыновей, пугая их во имя Владычицы.

Он не повышал голоса, но услышали все. Хотён и Сквара невольно посмотрели один на другого. Обоих словно водой облило. Искушал?.. Уговор?..

– Старался, твоя почесть, – хмыкнул Кудаш.

– Я тоже своё слово держу, – продолжал Ветер. – Кому послать весть?

Смертник неторопливо пожал плечами:

– Так моя баба небось с другим свалялась уже, а больше и некому.

У него был корявый выговор, как у острожан, за всю жизнь близко не подходивших к учельне. До сих пор Сквара лишь слышал, как этот человек матерился или рычал. Опёнок вдруг испугался, поняв, что на самом деле ничего не знает про Кудаша. Кто он на самом деле? Откуда? Что натворил?..

Ветер кивнул:

– Думаю, сегодня тебя поцелует Владычица. Мои ученики будут по жребию нападать на тебя, чтобы почтить кровью этот костёр. Тому из них, кто заберёт твою жизнь, я обещал имя. Но если убьёшь ты, я не буду спорить с волей Владычицы. Убей, и уйдёшь.

Кудаш склонил косматую голову:

– Храни тебя Милосердная, господин.

Скваре показалось, смертник не особенно удивился. Может, у них с учителем и об этом был уговор?..

Лихарь передал вязню оружие – саженной длины копьё с надёжным железком и злой оковкой о двух лезвиях по сторонам, чтобы враг древко не перехватил. Такие копья назывались «с ножами». Кудаш повертел его, взвесил, оскалился, хищно кивнул. Легко было представить, каким его видели перед собой проезжие люди в лесу… та вдова, якобы прятавшая богатство…

Цепочка унотов отодвинулась полумесяцем, трое выбранников стояли чуть впереди. Беримёд уже раскупорил большой свёрток. Такое же копьё, цепной кистень, топор, тычковый кинжал…

Шагала завистливо пробормотал:

– Я бы кистень взял…

– А я копьё, – шёпотом ответил Воробыш. Посопел, стыдясь пояснил: – Оно длинное.

Бухарка зарычал на обоих:

– Вам двоим мышей в подполе бить! И там пятнá плесени забоитесь!..

Он люто досадовал, что его не назвали для пролития крови. Искал теперь, на ком сорвать сердце.

Беримёд поднёс троим выбранникам берестяной тул. Наружу взамен стрел казали себя одинаковые голые древки. Поди догадайся, которое комликом в красное обмакнули.

Нетерпеливый Пороша самым первым сунул руку за жребием… Вытащил, подпрыгнул в восторге: ему сразу выпало биться.

– А к матери для начала не сбегаешь, сосунок? – усмехнулся вязень. – Пусть бы нос вытерла!

Пороша ответил неожиданно трезво:

– Мою мать такие, как ты, смертью сгубили.

Нагнулся и, словно вняв совету Шагалы, подобрал кистень. Кудаш увидел оружие, хлопнул себя по ляжке, захохотал:

– Да ты сам из наших, из вольных!

Он радовался, хотя конец был близок и неотвратим. Всё не на кобыле умирать, под кнутом шегардайского палача!

Уноты, в том числе выбранцы, отступили подальше. Сквара, бывало стоявший против Пороши на учебном дворе, знал его боевой обык. Хотелось предугадать, как пойдёт поединок. «А что, вдруг получится. Только бы не полез силой на силу…»

– Бейтесь, во имя Владычицы, – сказал сверху Ветер.

Пороша спрятал кистень за ногой. Пригнулся, боком двинулся на супостата. Кудаш выставил перед собой копьё. Он не спешил двигаться с места. Он ещё в подземелье по вершку изучил свою цепь и наверняка знал, докуда достанет. Расстояние сокращалось вначале медленно… Сквара тоже вычертил у камня мысленный круг – и понял, что не ошибся, когда поединщики резко и одновременно рванули вперёд.

Свистнуло, лязгнуло: звенчатая связь кистеня обвила ножи копейной оковки, увела лезвие от уязвимого тела. Гибкий Пороша чётко, красиво развернулся на правой ноге, мимолётно оказавшись плечом к плечу с обречёнником… Зачуял совсем рядом победу – и содеял от радости именно ту ошибку, о которой думалось Скваре. Надо было продолжить движение, но оттябель заторопился, не дотянул. Решил добрать силой…

С кистенём на копьё они хаживали не только между собой, вставали и против старших, взрослых парней, он побеждал без поддавок, почему же не вышло? Наверное, никто из былых противников не был так страшно силён, как этот Кудаш. Гнездарёвы ноги оторвались от земли, его бросило на колени, теперь уже вязень взревел торжествуя: а сломлю шею!.. а с песнями на волю пойду!..

Беримёд дёрнулся, сделал полшага вперёд… Качнулся на подмогу мальчишеский полумесяц…

Пороша подтвердил свою выучку тем, что всё-таки вывернулся у смерти. Ни Лыкаш, ни Шагала не поняли как, но что-то случилось, вязень вместо победного рёва вдруг заорал, будто его острой спицей пырнули, Пороша струйкой вытек из смертельных ручищ, выскользнул неудержимым угрём, покатился, начал вскакивать, опёрся ладонью, сломался, точно подбитый, вскочил всё равно, косо прянул вон, вбежал в других двоих выбранников, они его схватили.

Всё длилось мгновение.

Копьё и кистень лежали на земле. Кудаш рычал из лохматой вздыбленной бороды, щупал левую руку, ставшую бесполезной. У Пороши плетью висела правая. Срастётся, конечно, станет крепче былой, но когда! Сегодня он уже не боец.

Лихарь, досадливо морщась, прошёл мимо гнездаря. Шагнул прямо к смертнику и так спокойно и властно взял его замлевшую руку, что Кудаш не подумал противиться. Стень покрутил, покачал суставы, резко, будто клещами, стиснул между локтем и плечом. Вязня перекосило, он охнул, присел… Лихарь оставил его, не торопясь повернулся, ушёл. Кудаш обмял возвращённую руку, сложил гирю-кулак, довольно оскалился.

– Вот бы, – сказал он, – ещё моя шаечка из лесу показалась…

Беримёд вынул из тула один пустой жребий. Два других поднёс Хотёну и Скваре.

Перед похоронами стенев наглядочек бродил как в воду опущенный. Брался что-то делать и сразу бросал, словно вспоминая куда более важное… страшное… Молчал как пень, даже на дровяницах трудился хорошо если вполсилы.