Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - Глен Кук

– Тот, кто послал меня, – сказал чужеземец, – не вовлечен в эту войну. Он выступал против нее с самого начала и отказался участвовать. Хватало угроз более серьезных и близких, и ему было не до Таглиоса.

– Но люди твоей породы несколько раз нападали на Таглиос.

– Да. На реке, на юге. Выполняя условия договора. Можешь ли ты, колдун, привести услышанное к общему знаменателю?

– Женщина.

– Вот именно. Женщина – орудие Кины. Тот, кто послал меня, бросал кости времен. Пока она превращается в чудовище, мой господин вынужден тратить силы на других врагов. Охваченный страхом и отчаянием, он нуждается в союзниках. И готов отдать больше, чем взять. В Таглиосе проросло семя катастрофы, а от моего господина почти ничего не зависит. Вырвать роковой росток должны сами таглиосцы.

– Идет война. И не таглиосцы ее начали.

– Но и не он. А войне можно положить конец. Для этого у него средства найдутся. Войну развязали трое; двоих уже нет. Грозотень и Лунотень мертвы, а Тенекрут не в счет. Он командует объединенными силами, будучи тяжело ранен. Его можно склонить к заключению мира или в крайнем случае просто ликвидировать. Прекратить безумие и восстановить мир – решаемая задача. И Таглиос вернется к прежней жизни. Но тот, кто послал меня, не приложит усилий, не получив гарантий, что ему помогут избавиться от части забот.

– О каких заботах речь?

– Блистающий Камень. Хатовар. Ты не безграмотный крестьянин, наверняка читал древние тексты и знаешь, что Кхади шадаритов – лишь бледная тень Кины, хотя жрецы Кхади и отрицают это. Тебе также известно, что Хатовар на древнем языке означает «трон Кхади» и его считают местом падения Кхади на землю. Тот, кто меня послал, полагает, что легенда о Хатоваре – отголосок изначальной, подлинной истории Кины.

Копченый старался обуздать тревогу и боязнь. Вымучив улыбку, он сказал:

– Мне нужно время, чтобы все это переварить. Очень уж ты щедр на пищу для размышлений.

– Это только первое блюдо. Скажу откровенно: мой господин доведен до отчаяния. Ему нужен друг, союзник, пользующийся влиянием и имеющий возможность вырвать с корнем сорняк, прежде чем тот даст семена. Он сделает все, что в его силах, дабы доказать серьезность своих намерений. Он даже велел передать, что ты можешь посетить его и убедиться в его честности, если сочтешь этот шаг безопасным для себя. Возьми телохранителей, сколько сочтешь нужным.

– Слишком много пищи, – повторил Копченый. Ему хотелось только одного – уйти из этой комнаты живым.

– Верно, ее достаточно, чтобы перевернуть твой мир. А сколько будет еще! Однако наша встреча затянулась. Нам не нужно, чтобы твое отсутствие вызвало тревогу. Отправляйся домой. Подумай. Реши.

– Как мне с тобой связаться?

Смуглый улыбнулся:

– Сразу после ухода мы покинем этот дом и больше сюда не вернемся. Это на тот случай, если вдруг тебе захочется стать героем. Уверен, ты не позволишь себе столь недальновидного поступка. Когда наступит время, летучая мышь найдет тебя. И мы снова встретимся в каком-нибудь укромном месте.

– Ладно, ты прав, мне пора возвращаться.

Копченый направился к двери, все еще сомневаясь, что ему позволят уйти. Но никто не встал у него на дороге.

Поразмыслить было о чем. По крайней мере один факт, вычлененный из услышанного, был крайне важным: Хозяева Теней заслали в город новых шпионов вместо прежних, уничтоженных колдунами Черного Отряда.

Смуглый коротышка, который плохо говорил по-таглиосски, спросил вожака:

– По-твоему, он заглотит крючок?

Тот пожал плечами:

– Сведений вполне достаточно. Мы знаем слабые места Копченого: страхи, самолюбие, амбиции. Он получил шанс разрушить то, что ненавидит и чего боится. А также выставить себя великим миротворцем. Мы предлагаем ему возможность расширить границы его власти с помощью союзников. И если он вынашивает изменнические планы, то сейчас ему был дан намек о вероятности их осуществления.

Собеседник улыбнулся, остальные тоже. Затем вся восьмерка начала собирать вещи.

Вожак надеялся, что Копченый не станет ломаться слишком долго. Ибо Хозяин Теней торопился. А когда Длиннотень чем-то встревожен, он не склонен любезничать со слугами.

Радиша имела лишь один день форы. Хоть тысяче воинов сложнее сниматься с лагеря и останавливаться на привалы, чем маленькой группе, мы сокращали отрыв. Нарайян выбрал для этого похода самых умелых и надежных. И мы добрались до города через два часа после Радиши.

Мы дерзко промаршировали через ворота, демонстрируя свои трофеи, и направились прямиком в казармы, где Отряд готовил таглиосские легионы. Сейчас в казармах жили те, кого мы оставили в городе, те, кто был ранен при Годже, и вступившие в армию после нашего ухода. Большинство ночевали в своих домах, а по утрам собирались здесь для самостоятельных тренировок. Помещения были переполнены. Количество новобранцев перевалило за четыре тысячи.

– Возьми их под начало, – приказала я Нарайяну, когда разобралась в ситуации. – Они нам пригодятся. По возможности изолируй их тут, поработай с ними.

– Легко сказать, но насколько это осуществимо?

– Весть о нашем прибытии уже разнеслась, – сказал он. – Скоро весь город узнает.

– Это неизбежно. Многие таглиосцы захотят услышать о судьбе сограждан – тут почти у каждого погибшего осталась родня. Надо обзавестись друзьями, пусть они расскажут.

– Мы увязнем в этом.

Он все чаще упускал слово «Госпожа» в беседах со мной. Похоже, считал себя моим деловым партнером.

– Возможно. Но дай понять населению, что мы не уклоняемся от ответа. А еще распространи весть о том, что в Дежагоре заперто большое число таглиосцев и, если мне окажут некоторое содействие, я возьмусь их освободить.

Нарайян как-то странно посмотрел на меня:

– Никаких шансов, Госпожа. Даже если эти люди еще дышат, их нужно считать мертвецами.

– Мы с тобой это знаем, а остальным знать не обязательно. И если кто-нибудь спросит, надо говорить, что для их освобождения необходимо как можно скорее собрать и вооружить войско. Этим мы свяжем руки тем, кто намерен нам помешать. Если кто-то заартачится, это будет означать, что ему безразлична судьба сограждан. Нож говорит, здешнее простонародье считает своих жрецов ворами. Люди возмутятся, если святоши решат бросить в беде их сыновей, братьев и мужей. Пусть религиозные распри сослужат нам службу. Если гуннитский жрец выступит против меня – обратимся к шадаритским и веднаитским мирянам. И не забывайте повторять, что я – единственный профессиональный солдат в округе.

Нарайян опять состряпал свою отвратительную ухмылку:

– Вижу, ты все продумала.

– А чем еще заниматься в дороге? Итак, принимайся за дело. Мы должны взять власть в свои руки, пока у местных не возникли сомнения в необходимости нашего присутствия. Не будем ждать, пока недруги опомнятся и придумают, как нам помешать. Разошли лазутчиков к твоим братьям. Нам нужна информация.