Голливудские мужья - Джеки Коллинз

Совсем не такую роль ей пришлось играть в годы взросления.

На Родео-драйв было тихо, когда после ленча Джейд села за руль своей «Лины-Ли» и самым серьезным образом занялась покупками. За один заход она оставила в магазинах три тысячи долларов и виновато спросила себя: это что, она начинает по-настоящему приобщаться к Голливуду?

Нет, мысленно топнула она ножкой, это мои деньги. Я не трачу доллары, которые потом и кровью заработал какой-нибудь несчастный.

Она любила хорошо одеваться, а в последнее время новые наряды требовались почти каждый день – то и дело приходилось где-то появляться, участвовать в разговорных телешоу. В Нью-Йорке одежду ей довольно часто дарили, просто чтобы она ее носила, провоцируя вопрос: «Где ты это взяла?»

Но сейчас она позволила себе гульнуть, потому что был повод. Она попросила Зеппо Уайта представлять ее интересы на переговорах с «Орфеем». Если они пройдут удачно, она будет сниматься в кино. Упустить такой шанс теперь было бы безумием.

– Джейд?

Она обернулась. Перед ней стояла невысокая блондинка в персиковом спортивном костюме и больших очках от солнца. Кто это такая? Рядом стояла крохотная девчушка, одетая точно так же.

– Поппи, – напомнила женщина. – Поппи Соломен. Вы обещали мне позвонить. По поводу ленча. Вспомнили?

– О, да. Очень рада вас видеть, – сказала она дружелюбно, лихорадочно вспоминая – где же они встречались?

– А это – Роузлайт Соломен, – представила девочку Поппи. – Прелесть, правда? Все говорят, что она – вылитая я. Но я вижу в ней сходство с Хауэрдом. Верно?

Ага! Так это миссис Хауэрд Соломен. Они встречались в «Мортонсе», в тот вечер, когда Беверли заарканила Захарию Клингера.

– Очаровательный ребенок, – отпустила Джейд комплимент из вежливости. Ничего очаровательного в девочке не было. Толстушка, как ее мамочка, с надутым и недовольным личиком. – Сколько ей?

– Через две недели стукнет четыре годочка. – Поппи сделала паузу, потом беспечно добавила: – Придется совершить налет на Диснейленд.

– Очень… оригинально.

– Это произведет на нее впечатление, правда?

– Д-да… должно произвести.

– Детей сейчас ничем не удивишь, – доверительно сообщила Поппи. – В прошлом году ей вполне хватило шатра с клоунами и осликами у нас в саду. Сейчас она будет ждать чего-то большего.

– Безусловно, – согласилась Джейд, ломая голову, как бы улизнуть.

– Так, – взяла решительный тон Поппи, – раз уж вы мне попались, вам не уйти. Я настойчиво приглашаю вас на ленч. В какой день вы свободны? Меня устроит любой.

– Я плохо знаю свой график…

– Понедельник?

– Нет.

– Вторник?

– Нет.

– Как насчет среды?

– Среда? Надо подумать… вообще-то…

– Значит, среда, – положила конец ее сомнениям Поппи. – Двенадцать сорок пять, «Бистро-гарден». Никакие отговорки не принимаются, я приглашу кое-кого из близких подруг. Может, кого-то хотите пригласить вы?

– М-мм… Беверли д'Амо. Поппи стервозно усмехнулась.

– Это еще та дама. Хотя, пожалуй, «дама» – не самое подходящее для нее слово.

– Какое же подходящее? – напружинилась Джейд.

– Хочу пи-пи, – вмешалась Роузлайт.

– Погоди, – оборвала ее Поппи, мгновенно учуяв, что допустила серьезный светский ляп.

– Так какое же слово? – повторила Джейд.

– Личность. – Поппи улыбнулась, ловко ускользая от беды. – Личность очаровательная, самобытная. И такая талантливая комическая актриса. Хауэрд счастлив, что она снимается в «Романтической истории». Говорит, что Беверли – это просто Вупи Голдберг, только красивая.

У Джейд отлегло от сердца.

– Мне пора, – сказала она.

– Мне тоже, – согласилась Поппи. – Все спешка, спешка. Дня просто ни на что не хватает. Ну, до среды.

Внезапный шум заставил обеих вздрогнуть. Роузлайт описалась и смачно орошала струйкой землю.

Всю дорогу домой Джейд просмеялась – не могла забыть застывшее от ужаса лицо Поппи.

– Ну, где твоя сестра? – спросил Норман Гусбергер.

– Будет ровно через восемь минут, – ответил Кори, взглянув на часы. – Джейд всегда и везде опаздывает на десять минут. Ни больше и ни меньше.

– Не то, что младший братик, – с улыбкой заметил Норман. – Всегда точен, всегда прав.

– Не всегда, – возразил Кори.

Их глаза встретились и слились в каком-то интимном, только им понятном танце.

– А ты знаешь, – сказал Норман, – что я еще никому не хранил верность так долго?

– Правда? – спросил Кори.

– Правда.

Они продолжали смотреть друг на друга. Долгий взгляд – все сказано без слов.

Впервые в жизни Кори пребывал в полном согласии с собой. Долгие годы он был вынужден жить во лжи. И вот наконец-то с Норманом он обрел себя. Норман не испытывал никаких комплексов по поводу того, что он – гомосексуалист. «Я про это узнал в четырнадцать лет, – сообщил он Кори. – А еще через год сказал родителям. Они сначала отпали, а потом ничего, привыкли».

Кори только кивал головой. Своим родителям он не сможет признаться никогда. Куда там! Ведь у них только и разговоров, что про Джейд, какая она у них замечательная и удачливая. А он, как известно, звезд с неба не хватает. Легко ли ему в семье, где все привыкли первенствовать?

В ресторане появилась Джейд и, как обычно, все взгляды обратились к ней, послышалось шушуканье. Она поцеловала в обе щеки Кори, а потом и Нормана. Оправившись от шока, она смирилась с гомосексуализмом брата, отнеслась к этому философски. В конце концов, если нечто подобное произойдет с ней, его осуждение будет ей совершенно ни к чему.

– Сегодня у меня был ленч с Зеппо Уайтом, – объявила она. – И я позволила ему провести за меня переговоры с «Орфеем».

Норман захлопал в ладоши.

– Браво! – вскричал он. – Ты будешь нашей новой клиенткой! На прошлой неделе «Брискинн энд Бауэр» заключила контракт с «Орфеем».

Она улыбнулась.

– Не гони лошадей, многое еще не оговорено.

– Все равно ты должна быть с нами, – настаивал он.

– Знаю. На этой неделе я говорила с людьми из «Клауд», сказала, что к нашей рекламе должна подключиться «Брискинн энд Бауэр».

– Потрясающе! – воскликнул он.

– Потрясающе, – эхом повторил Кори, хотя и не был уверен, хочет ли он, чтобы Джейд работала с Норманом. Была у нее такая привычка – перехватывать друзей, может, она и не нарочно, да так получалось. Он очень любил сестру, только устал жить в ее тени.