Сжигая мосты - Юлия Гатальская

Власов смотрел на дорогу, всё крепче стискивая ни в чём не повинный руль, а я пыталась найти в себе ответ на вопрос, почему я так грубо веду себя с ним. Хотя ответ был очевиден – Марк Власов был далеко не безразличен мне, как я пыталась внушить себе все последние годы после нашего расставания, он до сих пор приводил моё тело в возбуждённое состояние, а разум – в расплавленную массу, не способную думать. Но я изменилась с тех пор, сильно изменилась и могла вполне уверенно делать вид, что мне плевать. Я не знала истинных причин возвращения Власова в нашу жизнь, но его поведение давало мне какую-то болезненную надежду, которая путала все мои мысли и от которой мне хотелось избавиться, но я не могла.

– Вероника, я понимаю, что не достоин теплого общения с твоей стороны после всего, что сделал с нашей семьей, и ты имеешь полное право меня ненавидеть, но не надо думать, что мне плевать на тебя. Если тебе плохо, скажи, может быть, я смогу чем-то помочь?

Впервые за всё время я услышала от Власова слова, говорящие о том, что он признаёт свою вину, я только не могла понять, зачем ему теперь понадобилось извиняться.

– Слушай, Марк, я как-то жила без твоего участия последние два года, так что расслабься, у меня всё хорошо.

Алкоголь и пережитые отрицательные эмоции вкупе с сердечными переживаниями по поводу отношений с Серёжей не позволяли мне контролировать свои эмоции и слова. Казалось, я выплёскиваю на Власова свою злость и недоумение по поводу своей неспособности разобраться в самой себе.

– Ты никогда не умела врать, Вероника, – спокойно проговорил Марк своим чарующим голосом, а я чертыхнулась про себя, поражаясь его стойкости и способности контролировать свои эмоции.

Он бросил на меня свой неотразимый взгляд, из-за чего вся моя злость лопнула, как чрезмерно раздувшийся мыльный пузырь. Я смотрела в лицо своего бывшего мужа и гадала, что в нём есть особенного, что я не имею сил противиться этому сводящему с ума взгляду, в котором открыто читалось что-то большее, чем доброжелательность, от чего я прерывисто сглотнула.

– Хотя, знаешь, – вдруг продолжил Власов, – я думал, что хорошо тебя знаю, но теперь я не уверен в этом. Я понятия не имею, какая ты теперь, я не могу решить, с какой стороны к тебе приблизиться.

– Тогда, может, не стоит и пытаться? – уточнила я, чувствуя, как тугой обруч вновь стискивает моё сердце, не понимая, что вызывает подобные ощущения: признания Власова или его возможный ответ.

Марк смотрел прямо перед собой, сквозь лобовое стекло, а я ощущала, как мурашки бегут по моему телу.

– Мне бы хотелось найти в себе сил не пытаться, – тихо ответил Власов, продолжая смотреть вперёд, – но я не могу. Если бы у меня был хоть малейший повод вмешаться в твою идеальную личную жизнь – я бы его не упустил.

Слова Марка подействовали на меня странным образом: моё сердце зашлось галопом, ладони вспотели уже в пятый раз, а дыхание сбилось настолько, что ком стоял в горле, мешая вдохнуть полной грудью. Ему нужен был повод, а хотела ли я дать ему его, я не знала.

– С чего ты взял, что она идеальная? – зачем-то спросила я и поняла, что сделала большую ошибку.

Марк посмотрел на меня так, словно впервые увидел, и то, что я прочла в его глазах, заставило моё несчастное сердце забиться ещё быстрее. Я не могла понять, пугает меня это открытие или радует, я могла только смотреть на Марка и пытаться собрать свою волю в кулак, чтобы не расплавиться под его взглядом.

Мы уже въехали в Бор, Марк больше не произнёс ни слова, а мне оставалось только догадываться, о чём он думает, хотя меня это молчание не просто напрягало, а заставляло нервничать. Оставалось ощущение какой-то ошибочной, можно сказать, судьбоносной недосказанности, но я продолжала молчать, чувствуя, что и так сказала больше, чем следовало.

Марк припарковал машину у дома моего отца, заглушил мотор и быстро вышел, чтобы открыть мне дверь. На мой немой вопрос он тихо ответил:

– Я обещал Лизе доставить тебя до самого дома, – с этими словами он протянул мне руку, а я не отказалась, что стало для меня ещё одной большой ошибкой.

Как только длинные пальцы Марка сжали мою ладонь, я ощутила, как мощнейший электрический разряд прошёлся вдоль моего тела, охватывая каждую его клеточку и доходя до кончиков пальцев ног с такой силой, что я судорожно втянула в себя воздух, чтобы не задохнуться от нежданного наплыва ощущений. Марк не торопился выпускать мою руку, а я не могла найти в себе сил выдернуть её, продолжая смотреть в его лицо.

Спустя несколько секунд я первая собралась мыслями и высвободила свои пальцы, ощущая некоторую неловкость.

Марк же уверенно закрыл дверь БМВ и проследовал за мной до крыльца.

– Спасибо, что подвёз, – проговорила я, стараясь не выдать своего растерянного состояния и теребя в руках связку ключей.

– Спасибо, что составила мне компанию, – поблагодарил в ответ Власов, и кривоватая улыбка слегка коснулась его лица, от чего я в который раз почувствовала, как подкашиваются ноги.

– Пока, – пролепетала я.

– Пока, – ответил Марк, наблюдая, как я неловкими движениями пытаюсь открыть входную дверь.

Замок поддался моим трясущимся пальцам с третьего раза, и я, наконец, открыла дверь. Власов всё так же продолжал стоять на крыльце, ожидая, пока я скроюсь в доме. Проведённые несколько часов в его обществе не смогли пройти для меня бесследно, я чётко ощущала потребность своего организма в продолжении, я будто бы начинала ощущать ломку в преддверии расставания с Власовым, что вовсе не укладывалось в моей голове. Где-то в глубине души я мечтала, чтобы он вошёл вслед за мной в дом, хотя и понимала, что это глупое желание, родившееся во мне под действием чар моего бывшего мужа и алкоголя.

Я бросила на Марка прощальный беглый взгляд, шагнула в дом и прикрыла за собой дверь, нарочно не захлопывая до конца и оставляя небольшую щель. Если бы кто-нибудь спросил меня, зачем я это делаю, я бы не смогла чётко ответить на этот вопрос, потому что действовала не под влиянием разума, а лишь руководствуясь какими-то внутренними желаниями, от которых кружилась голова и млело всё тело.

Я, не включая свет, прошагала в гостиную, остановилась у комода и, положив на него сумочку и опершись руками, простояла так несколько минут.

Разочарование от того, что Власов не воспользовался моим немым приглашением, так резко накрыло меня с головой, что захотелось плакать. Я с силой сжала кулаки, чтобы начать мысленно обвинять себя в идиотском поведении, как вдруг услышала лёгкий скрип входной двери…

Я замерла, потому что и без зрительного подтверждения знала, кто вошёл. В гостиной стоял полумрак, единственным источником света была тонкая полоска лунного луча, слегка освещающая комнату. Я чувствовала спиной его близость, от которой замирало сердце и сбивалось дыхание. Он подошёл вплотную, и я почувствовала его аромат, настолько сладкий и притягательный, что голова начинала кружиться, выбрасывая из себя все мысли. Я не двигалась, не могла пошевелиться, боясь, что он отойдёт назад, хотя разум мой пытался пробиться сквозь ощущения и прокричать мне приказ бежать отсюда подальше. Моё тело застыло, замерло в ожидании продолжения, и я мысленно благодарила Бога, что не вижу сейчас лица Марка, иначе, клянусь, я бы упала в обморок от ощущений. Но мне и не нужно было видеть, я чувствовала его спиной, кожей, каждым мелким волоском на моей коже и каждой клеточкой моего тела, которые, казалось, сами тянулись в его сторону, но я не оборачивалась.