Война с демонами. Книга 5. Королева демонов - Питер Бретт

Элисса обняла его. Они стояли так, пока не раздался стук в дверь.

– Да? – отозвалась Элисса.

Вошла Маргрит:

– Прошу прощения, но прибыли вестники.

– Благодарю, что откликнулись на мой зов.

Раген прохаживался вдоль выстроившихся во дворе шеренг. Пришли, как и предупредил Малькум, все до единого милнские вестники, а также самые опытные мужчины и женщины из гильдии метчиков.

– На протяжении многих лет вестники были вынуждены прятаться ночью в наших кругах и не могли защититься, если демоны прорывались.

Вокруг было много знакомых лиц, включая тех, кто давно отошел от дел, но явился, привлеченный слухами о молодящей силе магии.

Раген взял копье, которое Элисса укрепила хора, воздел его и пробежался пальцами по сети меток. Они ярко вспыхнули в сумеречном дворе.

– Эти дни миновали.

Он ударил копьем по булыжнику, и по толпе пролетел вздох.

– Каждый из вас получит меченое оружие и пройдет подготовку. Держите его ночью при себе. Даже за метками. Даже за стенами Милна. Даже дома.

Наблюдали не только вестники с метчиками. В сторонке стояла кучка скептически настроенных травниц во главе с госпожой Анет, с другого бока – Кирин и его подмастерья. Рачитель Роннелл и тот нарушил комендантский час и привел группу специально отобранных рачителей и служек.

Матери Мери не было.

– Мы будем сражаться в спальнях? – спросила одна вестница.

Она была седа, кожа да кости, давно в отставке.

– Молю Создателя, чтобы не пришлось, – ответил Раген. – И никого из вас не погонят в ночь на поиски приключений. Такого намерения у меня тоже нет.

Он направил светящееся копье на стены своего дома:

– Но не так уж давно стены Милна проломили, а демоны становятся сильнее. Полустанки Юкора вымирают один за другим. Будьте уверены, подземники идут к Форту Милн. Грядут обвалы и вьюга. Мы обязаны подготовиться.

Татуированная кожа Терна давно зажила, но ладони еще чесались. Зуд постоянно напоминал о метках, которые скрывались под грязной одеждой.

Как будто он нуждался в напоминаниях.

Он сопротивлялся их силе, прикрывал и полагался взамен на копье. Но когда наносил удар демону, магия все равно просачивалась в руки через древко и материю. Метки пили ее жадно, а удовольствием порождалось пристрастие, гнавшее его на поиски недрил, которых иначе он избегал бы.

И, думая о татуировках, он неизменно вспоминал Стелу Тракт и ночь, которую они провели в терновнике. Стелу Тракт, обнаженную и покрытую ихором. Стелу Тракт на четвереньках и брата Франка сзади.

Он встряхнул головой. «Нужно время. Время и расстояние. В такую даль она за мной не увяжется».

Отчасти ему хотелось обратного. Чтобы она затравила его, снова им овладела. Часть Терна навечно осталась в ее власти и радовалась этому.

Чтобы не думать о грустном, Терн сосредоточился на долге. После гибели его родных от него отвернулись все, кроме Вереска, рачителя Топи. Когда пришли красийцы, капитан «Плача шарума» Делия сделала их обоих почетными членами экипажа. Приняла в семью.

Семье настало время обрести свободу. Красийцы так и не взяли Лактон, а Доктаун после разгрома войск Джайана весьма ослабел. На водах пока господствовал капитан Керан с его приватирами, но Терн знал, что у лактонцев есть в резерве суда. Если он соберет достаточно сведений, они сумеют отвоевать Доктаун.

А потому Терн приготовился разведать до возвращения как можно больше. Спеша вдоль дороги вестников, он хоронился в подлеске и нырял по пути в селение за селением. При встрече со связными расспрашивал их и прислушивался к разговорам на площадях и постоялых дворах.

Большинство деревень у дороги в Доктаун оставалось под контролем Лощины; торговцев, странников и патрулей лесорубов было не счесть. Графиня Свиток рьяно расширяла границы в ответ на рейды Волков Эверама.

Волки были конными шарумами под началом красийского полевого командира по имени Джурим. Они скакали без устали и нигде не задерживались дольше, чем требовалось для разорения населенного пункта. Если у них и имелась база, то обнаружить ее не удавалось, и столь же смутно представлялась их численность. Их могло быть и несколько человек, и двести, и больше тысячи.

Терн замечал Волков-разведчиков даже на территории Лощины. Они успели приучиться к жизни в лесу, но были – по меркам Терна – неуклюжи и слишком шумели. Он мог легко подкрасться и перебить их, но не был готов проливать кровь, когда ничто не угрожало ему напрямую.

Именно страх перед Волками понуждал хутора, что стояли на красийской стороне границы, подчиняться закону Эведжана. Лактонцы теперь превосходили числом своих красийских надсмотрщиков, которые остались ни с чем после сражения при Энджирсе. Но тех, кто без содействия Лощины пытался сбросить иго местных дама, навещали Волки, оставлявшие после себя только пепел и кровь.

На территории красийцев людской поток редел. Торговых фургонов было меньше, и дама не позволяли чинам ходить по деревням. Ко времени, когда Терн достиг развилки у Нортфорка, дорога вестников опустела.

Несколько дней Терн двигался на восток, чтобы побольше узнать перед отчетом в Лактоне. Иногда ему встречались красийские вестники и патрули, но в остальном было тихо. Теперь, когда повстанцев принца Эгара разбили в битве при Доктауне, красийцы надежнее контролировали селения восточнее Нортфорка.

Но сколько бы прочно ни придавила местных красийская пята, шарумов там было немного. И если лактонцы ударят сейчас, подкрепления не будет.

Терн повернул обратно к Доктауну. В его суме лежало черное одеяние шарума, в котором можно проскользнуть на разведку в город. Потом он двинется вдоль берега на север и будет идти, пока не доберется до любимого потайного грота капитана Делии. Если передвинуть определенный камень, она обязательно заметит и вышлет лодку.

Но едва он собрался срезать путь и пойти напрямик, как его внимание привлекла одинокая путница.

– Солнце садится, – сказала Ашия Каджи.

Разговаривать вслух было не в правилах шарум’тинг. Последние десять лет она изъяснялась в основном замысловатым языком жестов немых евнухов, которые служили дама’тинг. Ей и ее сестрам по копью не полагалось открываться слуху и зрению. Лишь осязанию.

Но теперь она стала не только шарум’тинг. Еще и матерью, а материнский долг обязывает учить ребенка говорить.

– Надо разбить лагерь, – произнесла она.

Не слышит ли ее кто-нибудь? Не слишком ли она откровенна в своих намерениях? В подлеске что-то шевельнулось. Это мог быть олень или тень, или там вовсе не было ничего. Она втянула воздух; покрывало раздулось и туго натянулось опять.