Магистраль Вечности - Клиффорд Саймак

– Замечательно! – воскликнул генерал. – Вы заговорили как мужчина, Лэнсинг. Я рад, что вы на моей стороне.

– Не уверен, что дело обстоит именно так, – возразил Лэнсинг, – но охотно сделаю все от меня зависящее, чтобы ладить с вами.

– Тише, – перебила их Сандра, – замолчите и слушайте! Мне кажется, вой прекратился.

Они притихли и прислушались: вой действительно утих.

Лэнсинг проснулся раньше всех и огляделся. Рядом под грудой одеял лежал пастор, чуть расслабившись, но по-прежнему сохраняя позу зародыша в чреве матери.

Юргенс сидел у костра, присматривая за кипящим котелком с овсянкой. Заботливо собранная кучка углей окружала кофейник, не давая ему остыть.

Лэнсинг вылез из спальника и присел рядом с Юргенсом.

– Как пастор? – спросил Лэнсинг.

– Сейчас вроде ничего. – Юргенс позволил себе отвлечься от овсянки. – Последние несколько часов он чувствует себя неплохо. У него был озноб, его всего трясло. Я не стал никого будить – все равно ему нечем помочь. Я присматривал за ним и следил, чтобы он был хорошо укрыт. В конце концов озноб прекратился, и ему удалось заснуть. Знаете, Лэнсинг, ведь мы могли взять с собой какие-нибудь лекарства. Почему никто из нас об этом не подумал?

– У нас есть бинты, обезболивающие и дезинфицирующие средства, – возразил Лэнсинг, – полагаю, это все, что было нам доступно. Боюсь, пользы от других лекарств мало – ни у кого из нас нет никаких медицинских познаний.

– Мне кажется, – заметил Юргенс, – генерал был ужасно груб с пастором.

– Генерал испугался. У него и у самого проблем довольно.

– Не вижу, с чего бы.

– Он считает, что отвечает за нас. Для людей его типа это вполне естественно. Его беспокоит любой наш шаг, любая мелочь. Это нелегко.

– Лэнсинг, мы в состоянии сами отвечать за свои поступки.

– Я-то знаю это, но он так не думает. Скорее всего, он упрекает себя за то, что произошло с пастором.

– Но он ведь не любит пастора.

– Да. Пастора никто не любит. С ним трудно ужиться.

– Почему же вы пошли с ним гулять?

– Не знаю. Наверное, просто из жалости. Он кажется таким одиноким. Человек не должен быть так одинок.

– На самом деле именно вы заботитесь обо всех нас, хотя и не демонстрируете этого. Вы ведь никому не рассказали обо мне, о том, кто я и откуда прибыл.

– Когда Мэри спросила о мире, из которого вы прибыли, вы предпочли не отвечать. Я сделал вывод: вы не хотите, чтобы о вашей истории знал еще кто-то, помимо меня.

– Но вам я сказал. Вы понимаете, что я имею в виду. Вам я все рассказал. Я доверяю вам. Не знаю почему, но думаю, что поступил правильно. Я хотел, чтобы вы все знали.

– Наверное, я похож на отца-исповедника.

– Я думаю, вы больше чем духовник, – сказал Юргенс с чувством.

Лэнсинг поднялся и пошел к выходу. Остановившись на ступеньках лестницы, он оглядел площадь. Какая мирная картина! Восток уже посветлел, однако солнце еще не взошло. В неярком утреннем свете стены домов, окружающих площадь, казались розовыми, а не красными, как при дневном освещении. В воздухе еще чувствовался ночной холод. Где-то в руинах попискивала одинокая птичка.

Лэнсинг услышал шаги за спиной и обернулся. По ступенькам спускался генерал.

– Кажется, пастору лучше, – произнес он вместо приветствия.

– По словам Юргенса, сначала у него был сильный озноб, но последние несколько часов он спит.

– Он создает нам дополнительные сложности, – нахмурился генерал.

– Каким образом?

– Мы должны продолжать поиски. Нам надо прочесать город. Я убежден, здесь существует нечто, что должно быть обнаружено.

– Давайте потратим несколько минут на анализ ситуации, – предложил Лэнсинг, – мы ни разу не пытались этого сделать. Полагаю, вы уверены, что существует ключ, найдя который мы сможем вернуться в наши миры.

– Нет, – покачал головой генерал, – не думаю. Нам не удастся попасть обратно. Этот путь закрыт для нас. Но должна существовать другая дорога, куда-то еще.

– Вы думаете, мы были доставлены сюда кем-то или чем-то, специализирующимся на головоломках? По замыслу неведомого автора, существует место, куда мы должны добраться, и мы должны найти его самостоятельно. Как крысы в лабиринте?

Генерал бросил на него мрачный взгляд:

– Лэнсинг, вы выступаете в роли адвоката дьявола. С чего бы это?

– Возможно, потому, что я понятия не имею, почему мы здесь и что нам следует делать.

– Вы предлагаете дать событиям развиваться своим чередом?

– Вовсе нет. Мы должны выбраться отсюда, но, право, я не знаю как.

– Я тоже. Тем не менее придется заняться поисками. Мы все должны участвовать в обследовании города – но как оставить пастора одного? Кто-то должен остаться с ним, а это значит, что мы теряем не одного человека, а двух.

– Вы правы, – согласился Лэнсинг, – нельзя оставлять пастора без присмотра. Я думаю, с ним побудет Юргенс. Ему все еще трудно ходить.

– Нет, Юргенс понадобится нам. У него хорошая голова. Он немногословен, но у него бывают здравые мысли. И верный глаз, многое замечающий.

– Прекрасно. Берите его с собой. Останусь я.

– Нет, не вы. Вы тоже нужны. Как вы думаете, Сандра согласится остаться? От нее, пустоголовой, мало проку в разведке.

– Лучше спросить ее саму, – предложил Лэнсинг.

Сандра не возражала. Все прочие после завтрака отправились в город. Генерал подробно разработал план вылазки.

– Лэнсинг, вы с Мэри идите вон по той улице до конца. Пройдете всю и возвращайтесь по соседней. Мы с Юргенсом будем делать то же самое, начав с противоположного угла площади.

– А что мы должны искать? – спросила Мэри.

– Все необычное. Все, что бросается в глаза. Не пренебрегайте интуицией – иногда предчувствия стоят многого. Если бы время и наши силы позволяли, хорошо бы осмотреть дом за домом. К сожалению, это невозможно. Нам придется положиться на волю случая.

– Все это звучит очень неопределенно, – неодобрительно произнесла Мэри, – от вас я ожидала более логичного плана.

Мэри и Лэнсинг пошли вдоль указанной улицы. Ее то и дело перегораживала полуобвалившаяся кладка. Ничего необычного они не обнаружили. Неопрятные облупившиеся каменные здания мало отличались друг от друга. Они походили на жилые дома, но полной уверенности в этом не было.

Лэнсинг и Мэри осмотрели несколько домов, в общем-то ничем не отличавшихся от остальных. Пустые комнаты производили неприятное впечатление. Пыль, покрывавшая все предметы, лежала нетронутой. Лэнсинг попробовал представить эти комнаты населенными веселыми и счастливыми людьми, но у него ничего не вышло. Все мертво: город, дома, комнаты. Они умерли слишком давно, чтобы служить прибежищем хотя бы для призраков. Строения утратили саму память; ничто не напоминало о прошлом.