Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

Мы прошли низким штреком с цилиндрически выгнутыми стенами, облицованными исцарапанной и потемневшей нержавеющей сталью. Прошли заполненное людьми обширное низкое помещение с разбитыми барельефами на потолке – возможно, древнее бомбоубежище.

Поднявшись по крутой и жутко длинной винтовой лестнице, мы миновали ряд просторных и пустых полутемных залов с остатками каких-то машин. Мы шли бесконечной вереницей сумрачных переходов, лестниц, коридоров, уходящих то вверх, то вниз, мимо железных дверей и заржавленных люков. В этой части подземелий люди попадались нечасто.

Когда я окончательно запутался и уже начинал вновь опасаться за свою судьбу, мы остановились перед старой дверью с облупившейся краской.

Поколдовав над замком, он открыл ее и почти выпихнул меня наружу.

Обернувшись, я обнаружил, что дверь вновь заперта и выглядит так, словно ее не открывали уже как минимум лет десять.

Я стоял в каком-то глухом дворике, окруженном с четырех сторон глухими стенами с несколькими темными окошками. Напротив меня чернел зев подворотни.

Выйдя из двора на узкую улицу с редко проносящимися машинами, я не без опаски огляделся. Места были абсолютно незнакомые, и план города помочь тоже ничем не мог.

Час с лишним я блуждал, прежде чем вышел к эстакаде монорельса и, пройдя еще с километр, наконец увидел платформу. Впечатление было такое, что под землей я прошел куда больше, чем показалось вначале.

Еще час я катался на монорельсе, трижды переходя на узловых станциях, прежде чем попал к почти родному отелю.

Вечером следующего дня в гостиницу явился посыльный – прыщавый юнец лет пятнадцати, с неприметной внешностью – и принес нам пакет с нашими бумагами.

Мидара отныне стала «Тэльдой Миккхан, замужем, двое супругов». «Супругами» стали Рихард и Ингольф. Имена, которые им дали, можно было запомнить лишь с великим трудом. В графе «профессия» у всех троих стояло: «коммивояжеры».

Ильдико так и осталась Ильдико, превратившись в мою жену.

Третьей супружеской четой в нашей компании стали Дмитрий и Таисия.

Файтах была зарегистрирована как дочь Ингольфа от первого брака (зачатой им, надо думать, лет этак в четырнадцать), страдающая душевной болезнью и расстройством речи.

Все – уроженцы самых разных мест, кажется, каких-то медвежьих углов Земли-Таххара. Единственное общее – все имперские подданные второго ранга.

Тут нужно краткое пояснение. Все провинции империи Таххар, то есть девяносто процентов планеты, делятся на три категории. Первая – полноправные имперские земли: это не только собственно Таххар, но, например, и Австралия с Новой Зеландией (последняя – что-то вроде огромного дачного поселка, где нет ничего, кроме вилл и имений высшего слоя). Второй вид – территории, хотя и не дотягивающие до полноправного статуса, но все же отличающиеся известным уровнем цивилизованности.

И наконец, низший разряд. Власть не волнует ни то, как живут люди, населяющие их, ни то, какие там смертность, уровень преступности, прочие мелочи. Только бы голодающие не искали спасения в более цивилизованных и благополучных краях, только бы болезни не выходили за их границы, только бы преступники резали и грабили таких же парий, как они сами. Туда отправляют в пожизненную ссылку преступников из цивилизованных земель. Есть еще имперские протектораты – Антарктида, например. Или Луна.

Лигэл принадлежал ко второй категории. Не самое худшее место, хотя и не полноправные граждане.

Как бы там ни было, теперь можно было вздохнуть с облегчением и не вздрагивать при виде любого местного полицейского. Одна из двух главных проблем была решена, и мы могли немного отдохнуть, прежде чем приступить к решению второй. Тем более что Мидара, похоже, уже начала активно заниматься этим: иначе с чего бы это она стала надолго пропадать вечерами?

Не раз и не два я желала смерти себе. Им – куда реже.

Почему-то я не ненавижу их. Вернее, не так сильно ненавижу, как злюсь на судьбу.

В конце концов, я честно вступила в бой, и они честно выиграли. Я сама выбрала эту дорогу, когда увидела их, пробирающихся в гараж, и вместо того, чтобы поднять тревогу, решила сделать все сама…

Первое время мне казалось, что я сошла с ума и брежу. Я имела все – высочайшее положение, великую честь принадлежать к одному из главнейших домов своей страны, богатство, слуг, право выбора жениха – не всякая даже знатная девушка его имеет. И еще многое и многое. И вот лишилась всего в одночасье. Стала никем… меньше чем никем. Лишним ртом, обузой, молодым тугим тельцем, которым можно попользоваться или продать в рабство…

Это страшно – быть ничем. Я чувствовала, что мне незачем жить.

Я, может, покончила бы счеты с жизнью, если бы не страх умереть, оборвать бытие…

Я не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Все эти миры, по которым они странствовали в поисках неизвестно чего, меня не занимали. Да и теперь не занимают.

А потом я обрела то, ради чего стоит продолжать жизнь.

Я хочу восторжествовать над ними.

Я долго обдумывала, что могу сделать для этого. И для начала я упорно продолжала изображать скорбь и отчаяние. Пусть думают, что я сломлена и ни о чем таком даже не помышляю. Пусть им даже не придет ничего подобного в голову.

Нет, я вовсе не собираюсь, усыпив их бдительность, перерезать им во сне глотки или подсыпать отравы в котел. Хотя об этом я тоже думала.

Нет, я хочу именно восторжествовать. Победить их. Заставить признать, что я умнее и сильнее их всех. Увидеть на лицах страх и отчаяние. Увидеть, как они в ужасе заплачут, как плакала я, попав к ним в руки. Как же мне хочется увидеть слезы у них на глазах! Особенно у этой убийцы с желтыми глазами, по ошибке небес родившейся женщиной.

Я еще не знаю, как это смогу сделать. Но я буду искать способ. И ждать. Я буду очень стараться…

Получив документы, мы осмелели и расслабились. Хотя документы эти, как нас честно предупредили, слишком пристрастной проверки не выдержат, но это лучше, чем ничего.

И, естественно, стали чаще выглядывать в город.

В тот день, вернее, вечер, нас выгнало туда стремление вооружиться.

Из нашего и без того небогатого арсенала уцелели только небольшой браунинг с одной обоймой, который случайно захватила с собой в тот день Мидара, да крошечный двухзарядный пистолетик – все остальное пропало вместе с «Чайкой».

На этажах гостиницы были разбросаны мелкие магазины, торгующие всем, что может понадобиться постояльцам, – от жевательных пастилок, заменявших тут зубную пасту, до ювелирных украшений. Точно так же были раскиданы по этажам бары, небольшие ресторанчики – местные нравы, как я успел понять, не приветствовали больших увеселительных заведений. Но вот насчет стреляющих и колющих предметов тут было глухо.