Записки наемника - Виктор Гончаров

Вскоре мы на четвереньках добрались до межэтажной вертикальной шахты.

По ней проходили трубы. Цепляясь за кронштейны и фланцы труб, мы начали взбираться вверх. С непривычки я запыхался и отстал.

Мы благополучно миновали восемнадцатый и девятнадцатый этажи. Однако впереди нас ждал сюрприз. Путь на двадцать пятый был перекрыт.

– Черт! – Палач внимательно осмотрел огромный бетонный наплыв на стене шахты – строительный брак. – Придется идти через двадцатый.

Мы спустились вниз и поползли по горизонтальному жестяному коробу вентиляции. Палач осторожно выглянул из решетки в стене. Коридор был пуст. Он медленно снял АКМС и положил рядом, а ножом начал снимать решетку. Очевидно, привлеченный скрежетом, охранник-кавказец вышел из-за поворота коридора и, прислушиваясь, шел в сторону решетки. Палач осторожно положил нож и взял АКМС, направив глушитель через решетку в сторону кавказца. Заподозрив неладное, охранник подошел к решетке, вытащив пистолет. Раздался глухой хлопок автомата, затем последовал стук упавшего тела. Палач, схватив нож, и уже не очень опасаясь шума, снял решетку, бросил ее на труп, чтобы не грохнула об пол. Молниеносно зажал нож в зубах и – вывалился из проема.

Вовремя! Появившийся из-за угла на шум второй охранник получил две пули: от Палача и из проема короба от меня. Беркутов выбрался из короба на пол и облегченно вздохнул.

Палач лихорадочно обшаривал первого охранника. Беркутов бросился ко второму.

– Если у них нет ключа, все пропало…

– Есть! – Беркутов извлек из кармана второго трупа небольшой плоский ключ на цепочке.

Мы побежали к лифтовому холлу. Беркутов нажал кнопку вызова. Вскоре подошел лифт. Мы вошли в кабину и переглянулись. Наступал решающий этап схватки. Беркутов сунул ключ в прорезь на панели, повернул ключ и нажал кнопку с цифрой «25». Кнопка засветилась. Дверцы медленно затворились и лифт поехал наверх.

…Когда остановился лифт, мы держали пальцы на спусковых крючках. Охрана ожидала, но, разумеется, не нас. Короче, через секунды две на полу лежали шесть трупов сразу. Лишь двое из них до того успели выхватить оружие. Только стулья валялись вверх ногами.

Шума не удалось избежать. Тогда Палач нажал кнопку управления минами.

Взрыв внизу грохнул так, что содрогнулось все здание. Свет погас, перестал работать телевизор. И Палач, и Беркутов сразу надвинули на глаза и включили очки ночного видения. Я одел и включил свои. И тут появился еще один охранник. Прогремел выстрел, и на груди у охранника расплылось ярко-зеленое пятно. Так в очках ночного видения выглядит кровь…

…А Графиня оказалась лесбиянкой. Занималась любовью со своей секретаршей. Когда свет погас, они переполошились. И сразу к заложнику. Он там был, в комнате для приема гостей, ну, в которой водку партийцы раньше жрали.

Палач проник туда, а секретарша бросила в него метательный нож. Нож попал в оправу очков для ночного видения.

Палач потер гудящий затылок и висок. Сильный удар. Он положил палец на спусковой крючок, но, видимо, удержался от искушения выстрелить наугад веером через двери. Где-то мог находиться сын Беркутова. И вдруг голая девушка метнулась из комнаты. Он не пожалел ее. Короткая очередь – и все. Да она, к тому же, оказалась раненой, и когда Палач проходил мимо, еще раз ударила его в ногу ножом. Кровища зеленая так и хлещет! И перевязать нечем. А тем временем Беркутов обыскал пару кабинетов, и на него сама Графиня наткнулась. Она паренька с собой тащила. Увидела Беркутова – и нож к горлу парню.

– Стой! Если двинешься…

– Отпусти ребенка или я тебя убью, сука!

– Стреляй, идиот! Попадешь сначала в него. Беркутов опустил автомат и говорит:

– Отпусти сына!

– Ты не понял, Беркутов! Здесь я диктую. Я не боюсь умереть, но сначала с удовольствием перережу глотку твоему выкормышу… – и она чиркнула по горлу мальчика ножом. То ли нож был острым, то ли она действительно не владела собой, а вижу, у мальчишки на горле зеленая полоска. Аж за воротник потекло. Беркутов бросил автомат, просится:

– Не надо…

А эта сука и говорит:

– Подними автомат и вложи ствол себе в рот. Беркутов не шевелится.

– Ну! Или ему крышка! – и давит лезвием ножа по шее.

Чувствую, она им управляет, как хочет. Тогда я сзади и грохнул ей в затылок из пистолета. Беркутов вначале не разобрался, а потом схватил мальчика, вырвал его из рук агонизирующей Графини и кинулся бежать. Куда? Тут уже и наши ребята с фонарями должны подоспеть. Понимаешь, я так и задумал, чтобы повязать их всех, но…

И вот, наконец, самое главное. Беркутов и Палач начали сводить между собой счеты.

Сидит Беркутов с мальчишкой на руках и говорит Палачу:

– Удачный день сегодня, не правда ли?

– Не сказал бы, – отвечает Палач. Ноги у него в кровищи, он свою рубашку снимает и пытается сделать перевязку.

– Слушай, как удачно, что ты уничтожил всех моих конкурентов! А я сейчас уничтожу тебя, – сказал Беркутов.

– Давай, только дай перевязаться, а то кровью истеку. – Палач ножом начал пороть свою рубашку.

– Ты что, ты думаешь, что я при них, – Беркутов кивнул на меня и на мальчика, – не смогу? Мент куплен, а когда мальчик вырастет, то я его отправлю в Америку учиться. Потом он приедет сюда, а кто ему капитал даст? Так надо, Славомир. (Это он сыну.) Если я его не застрелю, он убьет меня. Настоящий Палач!

А Палач сидит и говорит:

– Твой отец, Славомир, обыкновенный бандит. На, – и бросает ему отрезанный рукав рубашки, – перевяжи себе горло, у тебя рана открылась.

Теперь мне понятно стало: пока Палач сражался с охраной – выпулял все патроны. И в этот момент, когда он сообразил, что Беркутов не собирается оставить его в живых, нужно было, чтобы тот хоть на мгновение отвел взгляд от него.

Беркутов машинально проследил за полетом рукава к сыну – и погиб. Нож вонзился ему в горло и мелко задрожал. Так быстро и сильно Палач умел ножи бросать, просто ужас. Как здесь только этот охотник, Джелалия, умеет.

Мальчишка – не будь дурак! Выхватывает из рук отца автомат и кричит:

– Убийца! Я убью тебя!

– Убивай! – Палач расстегнул застежки бронежилета и сидя скинул его. – Давно пора, стреляй.

Мальчик весь трясся. Некоторое время силился спустить курок, но не смог. Выронил автомат и зарыдал. А Палач тем временем спокойно повернулся и, сильно хромая, пошел к лестничному пролету, на ходу снимая с плеча альпинистскую веревку.

Говорю ему:

– Стой, ведь есть еще я. Он мне:

– А чего ты до сих пор не выстрелил, раз ты мент. Только ты не выстрелишь, потому что купленный!

Так и сказал. И ушел.

…Рассказ Чегодаева огорошил меня. Мы понуро бредем по гористой местности. Два серба-минометчика идут впереди меня с Чегодаевым и распевают песни. Что за безалаберный народ! Вокруг враги, боснийцы бродят по лесу в поисках жертв, а эти знай себе горланят песни. Правда, у них уже пустые фляжки, куда вечером была налита ракия.