Лесная герцогиня - Симона Вилар

Эмма вдруг отметила, что Гизельберт сейчас очень похож на Ренье. То же напряженное подергивание крыльев носа, такие же темные волосы, какие со временем так же поредеют и вылезут, как у отца. Однако чего не было в Гизельберте, это мощи и гордости Ренье. Маленький, озлобленный, раздираемый между честолюбием и плотскими чувствами, он был ничтожен, он, идущий на все ради выгоды, расчетливый и порочный, без капли величия, способный как на преступление, так и на унижение. Он уверен, что загнал ее в угол. Она так не считала. Ей даже стало легко. В ее жизни уже случилось чудо, она встретила другого защитника, чьи предложения были ей куда предпочтительнее, что мог предоставить принц. Ролло!.. Рядом с ним Гизельберт, с его угрозами и запоздалыми признаниями, казался всего лишь жалкой тенью. Что он ей предлагает? Унизиться, чтобы потом достичь сомнительного возвышения в качестве его любовницы?

«Я увезу тебя в Нормандию», – вспомнила она совсем другой голос. И это был ее выход. Ей вдруг стали бесконечно безразличны и Лотарингия, и Ренье, и Гизельберт, и ее титул. Судьба сама распорядилась за нее и сама вычертила путь. И пусть сейчас Эмма – пленница, пусть ей еще придется искать свою дочь. Но она справится с этим. Ибо отныне она не одна. Что бы ни предпринял против нее этот смазливый подонок, Ролло спасет их – ее и Герлок. И они уедут. Домой, в Нормандию. И будут счастливы.

Она закрыла глаза, вздохнула спокойно и легко. А когда поглядела на принца, то еле сдержала торжествующую улыбку.

– Нет.

– Что «нет»?

– Нет, я не желаю быть в союзе с вами, Гизельберт. Вы ничтожество, насильник и мятежник. Я презираю вас, вы мне противны, отвратительны. Делайте что хотите, но не рассчитывайте на меня. И будьте вы прокляты!

Наконец она высказала ему все, и ей стало хорошо и спокойно. Она окинула Гизельберта насмешливым взглядом. Маленький циничный честолюбец. Как он был доволен, как глядел на нее, зная, что ей некуда деваться, что придется уступить. Она содрогнулась от мысли, что так и могло случиться. И гордо вскинула голову.

– Нет!

Какое-то время он глядел на нее, и лицо его менялось, искажаясь злобной гримасой. Стало почти отталкивающим.

– Вы пожалеете о своем упорстве.

Она махнула рукой.

– Справляйтесь сами. Мне все равно, что вы сделаете.

В самом деле все равно. Он не знает, где Герлок, а она сама… Даже на расстоянии от Ролло она чувствовала себя защищенной его силой и любовью.

А Гизельберт вдруг зашелся злым, нехорошим смехом. Резко умолк, стал почти спокоен. Облокотясь о стену, скрестив руки на груди, смотрел на нее.

– Вы думаете, я не знаю, на что вы надеетесь?

Ей было уже безразлично, что он решил. И сам он ей стал безразличен. Отвернулась, пригладила волосы, поправила серьги.

– Что вам еще нужно от меня?

Он не ответил. Смотрел на нее с таким спокойствием, словно и не объяснялся только что в своих чувствах.

В этот момент в дверь постучали. Принц выпрямился, пройдя мимо нее, открыл дверь. Она не могла разобрать, что ему сказали, но, когда он вышел, вздохнула с облегчением. Словно присутствие Гизельберта отравляло воздух, и только теперь она могла перевести дыхание. Постаралась сосредоточиться. Итак, во дворце Стене произошел переворот. Известно ли об этом в городе? Принц умудрился сделать все осторожно и тихо. Наверняка во дворце у него были сторонники. Ратбод Трирский один из них. Мятежники сменили охрану, разогнали свиту сеньоров, а их самих держат в главном зале, сделав своими заложниками.

В такой ситуации будет не диво, если большинство из них уступит силе и признает наследником Ренье Гизельберта. Наверняка окажутся и те, кто не смирится, будет ждать, что скажет Длинная Шея. Но Ренье нечего терять, он может и заупрямиться. Вот для этого, чтобы смутить и сломить отца, Гизельберту и нужна Эмма. Чтобы доказать, что Адель незаконнорожденная. Сможет ли он? Все зависит от нее. Но Эмма уже решила, что ее не тревожит, признают Герлок наследницей Лотарингии или нет. Ведь вскоре все узнают о перевороте, и тогда вмешается Ролло. Он освободит ее. И она скажет ему, что он не ошибся, что маленькая девочка со скандинавским именем – его дочь. Они будут искать ее и найдут. Им никто не помешает. Ведь что такое Гизельберт по сравнению с Ролло? И Эмма улыбнулась. Как она была благодарна Ролло, что он не забыл ее, что по-прежнему любит, что пришел за ней. За ней и Герлок.

Она вспомнила то, что произошло недавно на чердаке собора, нежно улыбнулась, обняв себя за плечи. Чувствовала себя счастливой, несмотря ни на что. Даже не сразу обратила внимание, когда стукнули створки двери. Словно через силу заставила себя оглянуться.

Гизельберт стоял, облокотясь о косяк дверной ниши. Смотрел на нее, словно затаив дыхание. Его светлые глаза показались ей почти остекленевшими, почти незрячими. Однако во взгляде была напряженность, испытующая ярость кошки, следившей за мышью. И сам он казался хищником, готовым к прыжку. За его спокойствием угадывалась клокочущая ярость. Эмма ощутила ее даже на расстоянии. Не знала, что там ему сообщили, но чувствовала, что он на пределе.

И не боялась. Спокойно встала, надменно вскинула голову.

– Ну? Я вам все сказала. Вы ничего не добьетесь от меня. Можете считать это местью за то, что вы сотворили со мной в Арденнах.

Он по-прежнему неотрывно глядел на нее. Она даже не была уверена, слышал ли он ее. Что-то происходило с ним, таилось за стеклянной бездушностью его взгляда.

– Так почему вы не присутствовали на рождественском пиру? – вдруг с каким-то далеким спокойствием спросил он. Оглядел ее с ног до головы, словно ощупывая. Задержал взгляд на помятом подоле, на следах известки на бархате плаща. В лице его что-то дрогнуло.

В следующий миг он кинулся к ней. Сжав ее, увлек к двери. Прихрамывая, он тащил ее по переходам, словно не замечая ее сопротивления. С обеих сторон, светя факелами, громыхая железом, шла стража. И чем ближе они подходили к главной зале, тем больше воинов встречалось им на пути. Эмма, ранее перепуганная за судьбу Герлок, даже не обратила внимания, как их много. У Гизельберта с собой было человек триста, если не более. Целое войско. Вполне достаточное, чтобы совершить переворот.

Гизельберт шел, резко распахивая двери, тащил ее, что она еле поспевала за ним. Наконец они очутились в главной зале, где при свете затухающих дымящихся очагов взволнованно гудели приглашенные Ренье. Один стол был опрокинут, люди сбились в кучки. Знать, прелаты, несколько женщин из свиты королевы. Вдоль стен, блестя чешуей кольчуг, в высоких конических шлемах стояли люди принца. Но основная охрана окружила стол на возвышении в торце зала. Гизельберт шел туда, не глядя по сторонам, увлекая за собой Эмму. А потом резко толкнул ее вперед, так, что она упала на ступеньки лестницы, ведущей к столу.

– Вот ваша супруга, Ренье! Подзаборная девка, ублюдка которой вы готовы признать своим ребенком, вы, старый безумец!