Проект особого значения. Версия 20.23 - Андрей Леонидович Зорин

вращались асинхронно, оттого казалось, что эту хищницу стукнули по башке, и она не ведала, что творила. Но Иван знал, что это не так. Программа работала безупречно, успевая нацелить разведчиц на исполнение задач и определить новые, чтобы область исследования была максимально большой, а качество исполнения – высоким. Электронный интеллект этих видов минихищниц был ему знаком, однако он знал и о некоторых изъянах шныряющих возле него разведчиц. Они были зависимы от команды с головного подводного крейсера, который застыл в миле от «ЗАСЛОНа», ожидая результатов обследования скалы, выступающей над впадиной. Помнил Иван и о том, что вся армада миниатюрных подводных лодок могла соподчиняться закону стаи при определённых обстоятельствах, критическое время для которых пока не наступило.

Внезапно «пиранья» застыла с раскрытой зубастой клешнёй, словно прислушиваясь, потом резко развернулась и устремилась к «подружке», кромсающей скалу в отдалении. Но и оказавшись вместе они не успокоились, нырнув глубже и исчезая из поля обзора его камер наблюдения. «Флорада» продолжала хранить молчание, покачивая раздувшимися боками и оставаясь на месте.

Одно беспокоило Ивана: не сегодня завтра должен приплыть Артём. Он видел прибывшее научно-исследовательское судно с гидрографами и климатологами, остановившееся в семнадцати километрах от его местоположения, как того требовали инструкции по безопасности; приблизиться на минимальное расстояние означало выдать тайну нахождения экспериментального образца «ЗАСЛОНа». Под прикрытием экспедиции прибывал и его товарищ, чтобы спуститься к подводному аппарату обслужить оборудование, а заодно повидаться с другом, который спас ему жизнь неимоверно высокой ценой. За все годы нахождения Ивана на борту аквабата Артём не приплыл к нему единожды. Незнакомый техник, меняющий батареи, был угрюм и немногословен, а на его вопрос о товарище бурчал что-то нечленораздельное под нос.

– Ты что, не можешь сказать мне конкретно: он жив или нет?! – теряя терпение, вскричал Иван, обеспокоенный отсутствием друга.

Гаечный ключ выпал из рук «засланца» и со звоном упал на консоль. Механик повернулся к нему лицом, смешно подёргивая веком над правым глазом:

– Типун тебе на язык! Сопли у него, успел, зараза, где-то простудиться. Сивирский не пустил твоего дружбана, и меня, стало быть, подрядили. А у меня жена на сносях, мне это надо?

– Что? – обрадовался Иван известию о том, что с Тёмкой всё в порядке.

– Что «что»? – недоумённо переспросил техник, и они дружно рассмеялись, каждый о своём…

Соваться товарищу, когда вокруг рыщут подводные шакалы, смерти подобно. Нет у Ивана возможности предупредить Артёма о крайней опасности. Когда-то, давным-давно, поклялись они на крови стоять друг за друга горой и быть вместе в радости и горе, даже ладони расцарапали ножом ради этого случая. Иван машинально взглянул туда, где должна быть его рука со шрамом – вечным знаком нерушимой клятвы, но руки не было. Не было ничего, кроме головы, нашпигованной датчиками и электродами и закреплённой на постаменте в окружении многочисленных приборов и экранов, с помощью которых он управлял миром. Он заслонял собой мирное небо над головой Алёнки, Ани, Артёма и ещё миллионов людей, живущих в стране, которую так любит. По его сигналу каждый из спутников космического проекта «Чёртово колесо» был готов уничтожить лазерным лучом любую враждебную цель, угрожающую приблизиться к границам Родины.

– На то у тебя голова, чтобы думать, – снова улыбнулся Иван, тревожась за Артёма…

Их командировка подходила к концу. Уже были собраны дорожные вещи, наполнены сумки обещанными сувенирами для жены и дочки. Испытания новейшей нейтронной торпеды малого класса «Протей» завершались успешно, суля повышение в званиях и чинах и материальное вознаграждение за грамотную и оперативную работу. Это с подачи Ивана и Артёма долгожданная «продукция» особой секретности обрела возможность маскировки высочайшего класса под любого обитателя морских глубин от акулы до дельфина. Именно за способность к перевоплощению подводный беспилотник получил имя сына Посейдона и Геры, а его метаморфозы грозили неприятелю неожиданными и неприятными сюрпризами. Пять таких подводных дронов дремали в отсеке «ЗАСЛОНа-2074», готовые к защите глубоководного Центра и его обитателя.

Низкое полярное солнце скупо освещало белёсые камни безжизненной снежной равнины, спеша скрыться в дымке, висящей над океаном. Иван с Артёмом поджидали других членов экспертной группы инженеров, чтобы спуститься в бункер, облачиться в защитные скафандры и произвести контрольный пуск «Протея», поставив восклицательный знак, символизирующий успешное завершение испытаний. Когда все собрались, а лифт, охнув от перегруза, нехотя заскользил вниз, Иван вдруг вспомнил, что оставил свой кейс с инструментом в шкафу.

– Без меня не начинайте, – попросил он товарищей и поднялся наверх. Внезапно пол под ногами качнулся, утробный звук подземного взрыва потряс лабораторию. Иван подбежал к лифту, но шахта была пуста, видимо, ударная волна сорвала подъёмник с тросов, удерживающих кабину на весу. Он бросился к аварийному спуску, расположенному неподалёку, спеша на помощь товарищам. В разрушенном отсеке, наполненном ядовито-жёлтым дымом, были видны лежащие на полу тела людей. Иван не помнил, сколько прошло времени, пока он не вытащил последнего участника группы из зоны аварии, упав без сознания возле спасительного выхода. Не знал он и о том, что после экстренной эвакуации пострадавших на материк, доставили его и ещё двух сотрудников в медицинский центр без какой-либо надежды на спасение. Слишком долго они пробыли в злополучном отсеке, даже скафандры не могли гарантировать безопасность от воздействия топлива, разлившегося в результате инцидента. Чёрная дыра проглотила его целиком, а спустя семь дней выплюнула на поверхность за приговором.

– Ты слышишь меня, Иван? – голос Сивирского выдернул его из липкого небытия. Академик, руководитель научного проекта «ЗАСЛОН-2074» сидел возле кровати и гладил своего лучшего ученика по голове. – Слышишь.

Рядом стоял Артём, держа на весу руку, закованную в кистевой ортез. Лицо его, иссечённое мелкими порезами от лопнувшего забрала скафандра, было печально и сурово.

– Неважные у нас новости для тебя, Ваня, – по-отечески тепло и участливо продолжил профессор, продолжая поглаживать его по волосам. – Давай решать, что дальше делать будем.

Иван попытался приподняться на локтях: «Что он надо мной причитает, будто я помер? Может, мне ноги оторвало или руки?» Он попробовал пошевелить конечностями и вопросительно посмотрел на Николая Генриховича, удивляясь безуспешности своих попыток.

– То-то и оно. – Лицо Сивирского сморщилось, словно он хлебнул горькую микстуру. – И руки на месте, и ноги. Только нет в них больше силы…

Профессор замолчал, подбирая нужные слова, а через паузу продолжил:

– А завтра и их отнимут. Мужайся солдат, выбор у тебя небольшой, а времени на принятие решения, считай, не осталось. Не смогли доктора сепсис остановить, крадётся он к твоему мозгу и толкает на край жизни. Последний шанс остался, но и он рискованный, поскольку подобных операций было произведено ограниченное количество. Одним