Жуков. Рожденный побеждать - Владимир Дайнес

С учетом всего вышеизложенного Жуков предлагал начать новую операцию 17–18 мая. Главный удар силами не менее 10 дивизий нанести из района Киевское, Горищный в общем направлении на Гостагаевскую с целью рассечения фронта обороны противника и выхода на тылы его молдаванской и новороссийской группировок. Вспомогательный удар нанести силами трех дивизий из района выс. 141, 7, северная часть Неберджаевской на Первомайский, в обход Нижне-Баканской с юга с задачей выхода в тыл группировке противника, обороняющейся южнее Молдаванского. На молдаванском направлении нанести сковывающий удар силами двух дивизий. К югу от Неберджаевской прочной обороной не допустить контратак противника по левому флангу армии. В дальнейшем войска должны были действовать в зависимости от обстановки. 10 мая Георгий Константинович намечал провести разбор с командармами и командирами корпусов прошедшей операции и дать указания по плану дальнейших действий. На следующий день предусматривалось разобрать действия войск с командирами дивизий и дать им указания по порядку дальнейших действий. Всю дальнейшую работу по подготовке операции предлагалось возложить на командующего войсками Северо-Кавказского фронта генерал-полковника И. И. Масленникова. Сам Жуков намечал 12 мая вылететь в Москву.

Сталин 10 мая утвердил решение Жукова и его вылет в Москву 12 мая.

Однако, несмотря на принятые меры, наступление войск Северо-Кавказского фронта не получило развития, и в начале июля активные боевые действия в его полосе прекратились.

Жуков, вернувшись в Москву, снова включился в подготовку плана летней кампании. Все виды разведки подтверждали его предположения о намерениях немецкого командования в ближайшее время перейти в наступление в районе Курска. Сроки назывались самые скорые. 8 мая штабы Центрального, Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов были предупреждены Ставкой ВГК о том, что удары на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении следует ожидать 10–12 мая. Затем, 20 мая, в войска пошла директива с новыми сведениями, полученными от агентурной разведки: противник намечает начать наступление на нашем фронте в период 19–26 мая.

При этом некоторые командующие фронтами продолжали сомневаться в целесообразности преднамеренной обороны. Особую активность проявлял командующий Воронежским фронтом генерал Ватутин, который, не отрицая оборонительных мероприятий, настойчиво пытался убедить Сталина и Василевского в необходимости нанесения упреждающего удара по белгородско-харьковской группировке противника. В этом его поддерживал член военного совета фронта Хрущев. Сталин приказал тщательно проработать и такой вариант. Но Жуков, твердо уверенный в своей правоте, отстаивал ранее разработанный план. Его точку зрения разделяли Василевский, Антонов и другие сотрудники Генерального штаба.

«После многократных обсуждений, — свидетельствует Жуков, — Верховный решил встретить наступление немцев огнем всех видов глубоко эшелонированной обороны, мощными ударами авиации и контрударами оперативных и стратегических резервов. Затем, измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белгородско-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях».

М. Кайден в книге «Тигры горят» отмечал: «При изучении подготовки русских к битве под Курском ясно одно — немцы давно имели репутацию готовившихся к сражению методически, эффективно, не упуская ничего. Теперь русские превзошли врага в детальной и основательной подготовке… Под твердым руководством Жукова русские трудились круглосуточно, наполняя людскими и материальными ресурсами Курский выступ. Основной замысел, предложенный Жуковым в предстоящей операции, был развитием мер, которые он применял в яростных боях под Москвой и планировал в битве под Сталинградом. Сначала оборона. Затем, в классическом стиле жуковских операций, по мере того как немецкий натиск утрачивал свою силу, а вражеские войска уничтожались превосходящей русской огневой мощью, ход сражения изменится. Жуков, тщательно следящий за всеми перипетиями боя, определяет момент — немецкое наступление выдохлось. Именно в этот момент Жуков и бросит свои армии на орды вермахта».

С 14 по 26 мая Жуков работал в войсках и штабах Воронежского и Центрального фронтов. После детального изучения обстановки на Центральном фронте он направил 22 мая следующее донесение Сталину:

«1. На 21.5. всеми видами разведки установлено: в первой линии обороны противник перед Центральным фронтом имеет 15 пехотных дивизий; во второй линии и резерве — 13 дивизий, из них три танковые.

Кроме того, есть сведения о сосредоточении южнее Орла 2-й танковой дивизии и 36-й мотодивизии. Сведения об этих двух дивизиях требуют проверки.

4-я танковая дивизия противника, ранее находившаяся западнее Севска, куда-то переброшена. Кроме того, в районе Брянска и Карачева находятся три дивизии, из которых две танковые.

Следовательно, на 21.5. противник против Центрального фронта может действовать тридцатью тремя дивизиями, из них шестью — танковыми.

2. Инструментальной и визуальной разведкой фронта выявлено 800 орудий, главным образом 105– и 150-миллиметровых. Главную массу артиллерии противник имеет против 13-й армии, левого фланга 48-й армии и правого фланга 70-й армии, то есть на участке Тросно — Первое Поздеево. За этой главной артиллерийской группировкой на линии Змиевка — Красная роща расположено до 600–700 танков. Причем главная масса сосредоточена восточнее реки Оки.

В районе Орла, Брянска, Смоленска противник сосредоточил 600–650 самолетов. Главную группировку авиации противник имеет в районе Орла.

В последние дни как на земле, так и в воздухе противник держит себя пассивно, ограничиваясь небольшой воздушной разведкой и редкими огневыми налетами…

3. Я лично был на переднем крае 13-й армии, просматривал с разных точек оборону противника, наблюдал за его действиями, разговаривал с командирами дивизий 70 и 13-й армий, с командующими Галаниным (командующий 70-й армией. — Авт.), Пуховым (командующий 13-й армией. — Авт.) и Романенко (командующий 48-й армией. — Авт.) и пришел к выводу, что непосредственной готовности к наступлению на переднем крае у противника нет.

Может быть, я ошибаюсь, противник очень искусно маскирует свои приготовления, но, анализируя расположение его танковых частей, недостаточную плотность пехотных соединений, отсутствие группировок тяжелой артиллерии, а также разбросанность резервов, считаю, что противник до конца мая перейти в наступление не может…»

В воспоминаниях бывшего командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна упоминается, что 4 мая в Мюнхене под руководством А. Гитлера состоялось совещание с участием командующих группами армий «Юг» и «Центр» (генерал-фельдмаршал Х. Г. фон Клюге), главного инспектора танковых войск генерал-полковника Г. Гудериана, начальника Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковника К. Цейтцлера, командующего 9-й армией генерал-полковника В. Моделя и других высших чинов. В своем докладе Модель отмечал чрезвычайное усиление противотанковой обороны советских войск, а также трудности, связанные с необходимостью прорыва сильно укрепленной обороны. Доклад Моделя, который пользовался особым доверием Гитлера, произвел на фюрера сильное впечатление. Он стал опасаться, что наступление немецких войск не будет проведено быстро и успешно или, по крайней мере, так быстро, чтобы осуществить окружение крупных сил советских войск. Опасение Гитлера не разделяли ни фон Клюге, ни фон Манштейн, ни Цейтцлер. «В случае отсрочки группе („Юг“. — Авт.), — сказал Манштейн, — потребуется наряду с увеличением танков и увеличение количества пехотных дивизий для преодоления системы обороны противника». Гитлер, подводя итоги совещания, заявил о необходимости еще раз обдумать вопрос о проведении операции «Цитадель» в срок или об его переносе. 11 мая группа армий «Юг» получила приказ о переносе начала операции на середину июня.