Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

В блестящем платье без рукавов цвета бронзы, оттенявшем каштановые кудри, она выглядела гораздо лучше, чем в дешевой фетровой шляпке и поношенном пальтишке. Ее не портили даже высоченные каблуки, до невозможности короткая юбка, из-под которой торчали голые ляжки, и неуклюжий цилиндр-шапокляк, лихо заломленный набок.

С простенького, миловидного, осунувшегося личика таращились испуганные глаза. Оркестр грянул тарелками, заглушая разговоры и шарканье ног на танцполе. Девушка медленно подошла к столику Пита и опустилась на соседний стул. Затем уперлась локтями в стол и посмотрела на него.

– Привет, – поздоровалась девушка слегка дрожащим голосом.

Пит Энглич подтолкнул к ней пачку сигарет, наблюдая, как она вытряхивает сигарету и подносит к губам, зажег спичку. Ей пришлось взять у него горящую спичку, чтобы зажечь сигарету.

– Выпьешь?

– Конечно.

Пит махнул кудрявому официанту с миндалевидными глазами и заказал два коктейля. Откинувшись на спинку стула, он разглядывал толстые кончики пальцев.

– Я получила вашу записку, мистер, – тихо сказала девушка.

– И как? – равнодушно бросил Пит, не поднимая глаз.

Девушка притворно рассмеялась:

– Желание клиента – закон.

Через ее плечо Пит Энглич взглянул в угол эстрады. Возле маленького микрофона стоял мужчина с сигаретой в зубах. Грузный, для конферансье староват, гладкие седые волосы, крупный нос. Одутловатая физиономия выдавала любителя выпить. Пит некоторое время разглядывал мужчину, следя за направлением его взгляда.

– Куда б ты делась.

Она вздрогнула, но тут же снова обмякла:

– Легко вам оскорблять девушку, мистер.

Пит посмотрел на нее исподлобья:

– Ты и без того на самом дне, детка, ниже некуда, я там бывал и знаю приметы. И не забывай – я угодил в переплет из-за тебя. Так что сиди и не дергайся.

Кудрявый официант принес коктейли, поставил на стол поднос, обтер дно стаканов грязным полотенцем и удалился.

Девушка схватила стакан, быстро поднесла к губам, сделала долгий глоток, вздрогнула и опустила стакан на поднос. Ее личико побледнело.

– Скажите же что-нибудь, пошутите, только не сидите молча, – пробормотала она. – За мной следят.

Пит пригубил коктейль и послал в угол эстрады преувеличенно широкую улыбку.

– Вижу. Расскажи о засаде на Полуденной.

Девушка быстро наклонилась, ее острые ноготки впились Питу в руку.

– Не здесь, – выдохнула она. – Мне все равно, как вы меня нашли, только, похоже, вы из тех, кто не даст девушку в обиду. Я до смерти перепугалась, но давайте не будем вспоминать об этом сейчас. Я сделаю все, что попросите, пойду туда, куда скажете, но, умоляю, не здесь!

Пит Энглич высвободил руку и снова откинулся на спинку стула. Он холодно разглядывал девушку, но его губы смягчились.

– Ты работаешь на Ловчилу Вальца? Он следил за тобой?

Она быстро кивнула:

– Я не успела пробежать и трех домов, как он меня подобрал. До того как вы явились, он только смеялся надо мной, считая все случившееся неплохой шуткой. Не стоило вам приходить.

– А вот и он сам, – спокойно заметил Пит и глотнул из стакана.

Седовласый конферансье, кланяясь и улыбаясь посетителям, продвигался по залу в направлении их столика. Девушка следила за его приближением в большом позолоченном зеркале над головой Пита. Внезапно ее лицо исказилось, губы затряслись.

Ловчила Вальц лениво подошел к столику, уперся в него рукой и обратил к Питу большой нос в красных прожилках. На лице застыла вялая ухмылка.

– Давненько тебя не было, Пит, – с тех пор, как похоронили Маккинли. Как поживаешь?

– Так себе, – хрипло буркнул Пит. – Пью, как видишь.

Улыбка Ловчилы стала еще шире, и он повернулся к девушке. Она искоса взглянула на него и опустила глаза, теребя край скатерти.

– Давно знаешь эту леди или решил снять на вечер? – проворковал Ловчила.

– Не пить же одному, – устало пожал плечами Пит. – Я пригласил ее, послал записку. Что-то не так?

– Нет-нет! – Вальц поднял стакан, принюхался и печально покачал головой. – Ну и дрянь, хотя чего вы хотите за вшивый доллар! Приглашаю ко мне, угощу настоящим пойлом.

– Нас двоих? – мягко спросил Энглич.

– Да, только минут через пять, у меня тут кое-какие делишки.

Ловчила ущипнул девушку за щечку и расслабленной походкой отошел от столика.

– Значит, Пит, – медленно и безнадежно промолвила девушка тонким голоском. – Хотите умереть молодым, Пит? Я – Мини Плата. Глупое имечко.

– Мне нравится, – мягко заметил Пит Энглич.

Девушка смотрела в точку ниже шрама на его шее, ее глаза медленно наполнялись слезами.

Ловчила Вальц двигался между столиками, непринужденно болтая с посетителями. У дальней стены он обернулся, окинул взглядом зал, нашел Пита глазами, кивнул и скрылся за толстым занавесом.

Пит отодвинул стакан и встал:

– Пошли.

Мини Плата дрожащими пальцами раздавила сигарету, одним глотком прикончила коктейль и встала. Они прошли через зал, обогнули эстраду, скользнули за толстый занавес и оказались в мрачном коридоре с обшарпанными стенами и потертым ковром на полу.

– Последняя налево, – шепнула Мини.

Они подошли к двери. Пит постучался. Голос Ловчилы из-за двери пригласил их войти. Помедлив на пороге, Пит оглянулся на Мини, сузил глаза. Толкнув дверь, он жестом пригласил девушку и вошел вслед за ней.

В комнате было темновато. Свет от овальной настольной лампы падал на полированную поверхность стола, потертый красный ковер и тяжелые красные портьеры у противоположной стены. В воздухе висел затхлый сладковатый запашок спиртного.

Ловчила Вальц сидел за столом. Перед ним стоял поднос с граненым графином, стаканы с позолотой, ведерко со льдом и сифон.

Хозяин заведения улыбался, потирая большой нос.

– Располагайтесь. Чистый скотч, оптовая цена шесть девяносто за четверть галлона.

Пит Энглич закрыл дверь, медленно оглядел комнату, портьеры до пола, потолочный плафон. Небрежным движением расстегнул верхнюю пуговицу пиджака.

– Жарковато здесь. За портьерами есть окно?

Девушка села в круглое кресло напротив Вальца. Он расплылся в улыбке.

– Хорошая идея. Сам справишься? – спросил Ловчила.

Пит двинулся мимо стола к портьерам. Проходя за спиной Вальца, он осторожно нащупал под пиджаком рукоять револьвера.

Из-под портьер торчали квадратные мысы черных туфель. Пит поднял левую руку и резко отдернул портьеру. Никого. За спиной послышался сухой смешок Вальца – и резкий оклик: