Дети Дюны - Фрэнк Герберт

Было слышно, как форель падает в воду, где ее поедают рыбы. Вода размягчает форель, делает ее податливой. Дети тоже знают это. Немного слюны и форель начинает выделять зеленый сироп. Лето прислушивался к плеску воды. Это передвигались форели, но они не могли остановить движение воды в канале, населенном хищными рыбами.

Но форель все шла и шла, падая в воду.

Лето пошарил рукой по песку и наткнулся на кожистую поверхность тела песчаной форели. Экземпляр, как он и надеялся, оказался крупным. Животное не пыталось ускользнуть, наоборот, с готовностью прильнуло к человеческой плоти. Лето ощупал форель. Шероховатая поверхность в форме бриллианта. Нет ни головы, ни конечностей, ни глаз — странно, но это создание безошибочно находит дорогу к воде. А вместе с 7 другими форелями они образуют стену, сцепляясь друг с другом посредством присосок. Получается мешок, который отводит ток «яда» от гиганта, которым предстоит стать песчаным форелям, — от Шаи-Хулуда.

Песчаная форель удлинялась, растягивалась, растекаясь по руке. По мере ее движения Лето чувствовал, что то же самое происходит и с его видением. Вот она, эта нить, а не та, что была. Он чувствовал, как форель, становясь все тоньше и тоньше, обволакивает его руку. Ни одна форель еще не сталкивалась с человеческой рукой, столь сильно насыщенной Пряностью. Ни один человек не жил и не был способен рассуждать в таких условиях. Лето очень осторожно регулировал свой ферментативный баланс, чтобы компенсировать яркую уверенность, вызванную пряным трансом. Знания бесчисленных жизней внутри Лето, которые пребывали в нем, придавали определенность, посредством которой он выбирал самую точную регулировку, избегая смерти от передозировки; он умер бы, если бы ослабил бдительность хотя бы на одно мгновение. В то же время он слился с песчаной форелью, питаясь ею, питаясь на ней и учась у нее. Видения транса создавали шаблон, которому Лето следовал.

Он почувствовал, что форель становится все тоньше и тоньше, перейдя с кисти на предплечье. Он нашел еще одну форель и поместил ее на первую. Контакт оживил движения обоих животных. Реснички-присоски сомкнулись, и образовалась одна мембрана, одевшая руку Лето до локтя. Форель приспособилась к поверхности руки, как в детской игре, но Лето нужна была более тонкая оболочка, буквально сросшаяся с его собственной кожей. Он протянул руку в живой перчатке и пощупал песок. Да, он чувствует каждую песчинку, каждый мелкий камешек — все доступно его осязанию. На руке не было больше форелей как таковых — был плотный жесткий покров. И он станет еще крепче… Лето нащупал еще одну форель, и она сама соединилась со своими предшественницами и быстро приспособилась к своей новой роли. Кожистая плотность распространилась до плеча.

Достигнув устрашающей степени концентрации, он сроднился со своей новой кожей и предотвратил отторжение. Концентрация внимания была настолько велика, что Лето не мог думать о возможных страшных последствиях своих действий. Имело значение только видение, испытанное в состоянии транса. Результатом этого сурового испытания могло стать обретение Золотого Пути.

Лето отбросил одежду и голым лег на песок, на пути миграции форели, вытянув вперед обтянутую «перчаткой» руку. Он вспомнил, как однажды они с Ганимой поймали песчаную форель и терли ее песком до тех пор, пока она не свернулась в ребенка-червя. Получилась плотная трубка, наполненная зеленым сиропом. Надо было осторожно надкусить кончик трубки и высосать несколько капель сладости.

Теперь песчаные форели покрыли все тело Лето. Он чувствовал, как кровь, пульсируя в сосудах, бьется о живую оболочку. Одна из форелей попыталась покрыть лицо, но он потер лицо и снял форель, скатав ее в тонкую трубку. Получившаяся трубка была гораздо длиннее червя-ребенка и осталась гибкой. Лето надкусил кончик трубки и из нее потекла сладкая жидкость. Она текла очень долго, ни один фримен никогда не видел такого долгого истечения сиропа из форели. Лето чувствовал, как вместе с сиропом в него вливается энергия. Странное двигательное возбуждение овладело его телом. Он скатал оболочку с лица и сделал повязку от лба до подбородка, оставив открытыми уши.

Теперь настало время проверить видение.

Он встал и бросился бежать назад к хижине. Он бежал так быстро, что не успевал сохранять равновесие. Он упал, прокатился по песку и тотчас вскочил на ноги. Вскакивая, он подпрыгнул на два метра от земли, и когда попытался замедлить шаг, то понял, что не может этого сделать — ноги сами несли его с ужасной быстротой.

Стой! — скомандовал он себе. Лето вошел в состояние принудительной релаксации прана-бинду, собрав все свои ощущения в сознании. Он сфокусировал внутреннее волнение на том чувстве постоянно и теперь, посредством которого ощущал Время, и расширение видения согрело его. Оболочка работала точно так, как это предсказано видением.

Моя кожа не принадлежит мне.

Однако мышцам надо было приспособиться к новым, усиленным движениям. Пытаясь идти, Лето постоянно падал и начинал катиться по песку. Наконец он сел. Когда он остановился, повязка вновь соскользнула с подбородка и попыталась покрыть лицо. Он плюнул и надкусил ее, высосав еще несколько капель сиропа, и снова свернул форель в трубку.

Прошло достаточно времени, чтобы снова воссоединиться со своим телом. Лето улегся на песок лицом вниз и пополз. Оболочка терлась о песок. Лето отчетливо ощущал кожей песчинки, но при этом не царапал собственную плоть. Несколькими гребками он преодолел пятьдесят метров. От трения создавалось приятное ощущение тепла.

Оболочка больше не наползала на нос и рот, но теперь Лето предстояло сделать второй шаг к Золотому Пути. Он перепрыгнул канал и оказался возле каньона, где содержался пойманный червь. Мальчик услышал, как шипит червь, растревоженный его движениями.

Лето вскочил на ноги, чтобы встать и подождать, но сила прыжка была такова, что он пролетел еще около двадцати метров, прежде чем смог присесть, затормозить и выпрямиться. Прямо перед его ногами выросла чудовищная гора песка, сиявшая в звездном свете. В тусклом свете блеснули хрустальные зубы. Лето увидел разинутую пасть, позади которой виднелось текучее пламя. Вокруг Лето распространилось облако острого аромата Пряности. Но червь остановился. Он стоял так до тех пор, пока над вершиной скалы не поднялась Первая Луна. Свет луны отражался от зубов зверя, внутри которого переливался огонь его биохимических реакций.

Страх, укоренившийся во фрименской душе, был так силен, что Лето едва подавил в себе желание бежать без оглядки. Но видение удержало его на месте, он стоял, как зачарованный, страстно желая продлить это мгновение. Никому еще не удавалось стоять так близко от разинутой пасти червя и остаться в живых. Лето мягко оттолкнулся правой ногой от песчаной борозды и подлетел прямо к пасти, остановившись на коленях.

Червь, однако, не двигался.

Зверь мог чуять только песчаную форель и не нападал на свою личинку. Червь мог атаковать другого червя, проникшего на его территорию, и реагировал на призывный аромат Пряности. Остановить зверя мог только водный барьер и песчаная форель, поскольку она содержала воду.