Забытый легион - Бен Кейн

Тарквиний был совершенно необычным прорицателем.

Но в целом парфянская атака оказалась успешной. Катафрактарии проткнули шестой легион насквозь, проделав громадную брешь. Сотни раненых выли, извиваясь в мучениях на раскаленном песке. Повсюду торчали и валялись копья и пилумы, принадлежавшие убитым из числа как защищавшихся, так и нападавших. В той части строя, где находились Ромул и его друзья, все центурионы регулярного войска погибли сразу, и перепуганные солдаты остались без предводителей.

Сокрушительная атака не только сломала строй римлян. Она оказалась последней соломинкой для легионеров, стойкость которых непрерывно подтачивалась с самого утра. Среди них было много ветеранов, изведавших вкус победы во многих странах, в сражениях против всех врагов, каких только могла отыскать республика. Но Красс привел их на встречу с противником, с которым они не могли биться на равных: конные лучники убивали их издалека, а тяжелая кавалерия топтала почти беспрепятственно.

Катафрактарии развернулись на открытом пространстве позади армии. Когда они, взметая песок, вновь устремились на римлян, те встретили их криками ужаса. Врезавшись в не затронутую первой атакой часть шестого легиона, бронированные конники изрубили множество пехотинцев мечами и исчезли в тучах пыли.

Все уцелевшие знали, что они снова вернутся.

Последовала еще одна атака лучников. Сразу после нее катафрактарии налетели на десятый легион, стоявший подле шестого. Этот удар был так же силен, как и первый. Когда конники ускакали, уцелевшие римляне застыли в оцепенении; лишь их головы, словно сами собой, безвольно, безнадежно поворачивались назад.

Скоро, очень скоро армия Красса должна была окончательно утратить присутствие духа и пуститься в бегство.

Лупанарий, Рим, лето 53 г. до н. э.

Фабиола постучала ноготком по зубам. Она немного сожалела, что пришлось попросить Доцилозу обыскать чужие комнаты. Это было неправильно: еще одно нарушение правил. Проститутки мало что могли назвать своим, и к этому «малому» относились крохотные комнатки, дарованные им Йовиной. Но эту неприятную мысль она тут же отбросила. Слишком уж много злобных слов высказывалось в ее адрес за последнее время. А недавние разговоры в бане чрезвычайно встревожили ее. Вместо того чтобы, как обычно, обсуждать прихоти гостей, сделанные или несделанные ими подарки и то, чьи молитвы услышали на сей раз боги, женщины собирались по двое, по трое и перешептывались. Все почувствовали, что обстановка в публичном доме сделалась напряженной, как никогда.

Фабиола давно уже привыкла к вспышкам зависти, которые возникали всякий раз, когда новый богатый посетитель просил у хозяйки именно ее услуг, называя ее по имени, а на остальных проституток Йовины даже не глядел. Такое случалось довольно часто, и, чтобы не портить отношения с другими женщинами, Фабиола всегда выделяла им какую-то часть из достававшихся ей подарков. Жизнь научила ее, что ничего так не улучшает настроение, как кошелек с сестерциями. Но два дня назад она подслушала через полуоткрытую дверь негромкий разговор и решила, что пора прибегнуть к помощи Доцилозы. В том, что говорилось, звучала настоящая злоба. Впервые за время, прошедшее с тех пор, как ее силой уволокли из дома Гемелла, в сердце Фабиолы проник страх. Совсем незадолго до этого ей удалось узнать, что Ромул, возможно, еще жив, и ее собственная жизнь вновь обрела для нее ценность.

Той же ночью, когда все проститутки были заняты, пожилая прислужница отправилась по их комнатам. Ее появление в личных спальнях ни у кого не могло бы вызвать вопросов. Доцилоза наводила чистоту во всех помещениях Лупанария.

Вскоре выяснилось, что решение Фабиолы обратиться к ней за помощью было вполне оправданным.

— Ты уверена? — спросила девушка.

Доцилоза поморщилась.

— А чем еще это может быть? Крошечный флакон, спрятанный в полу под свободно вынимающейся плиткой. Но я не рискнула взять его, чтобы показать тебе.

— А что, если это просто духи? — Фабиоле ужасно не хотелось признавать то, что уже было очевидным для них обеих.

Собеседница насмешливо фыркнула.

— Я тонкой палочкой добыла несколько капель жидкости, — сообщила она. — И смочила кусок хлеба, который лежал на столе.

Уважение, которое Фабиола всегда питала к Доцилозе, стало еще больше.

— Этот кусок я сунула в трещинку садовой стены около самой земли. Ты ведь знаешь это место?

— Там всегда лазают мыши, — негромко сказала Фабиола.

Она окончательно поняла, что сейчас поведает ей Доцилоза. Фабиола частенько развлекалась, наблюдая за крохотдыми зверьками, которые суетились возле дыры в стене и деловито добывали пищу. Кошки, которых содержали в борделе, никак не могли истребить всех грызунов, и это служило Йовине постоянной причиной для раздражения.

Обе ненадолго замолчали.

— Потом я отошла и стала наблюдать. Вскоре одна вылезла. Сразу слопала часть куска. — Доцилоза мрачно взглянула на Фабиолу. — А потом отбежала на пару шагов и упала брюхом кверху.

Черноволосая девушка почувствовала, как у нее больно стиснуло желудок. Быстро подойдя к двери, она приоткрыла ее и выглянула, чтобы удостовериться, что их не подслушивают из коридора. Никого не увидев, она беззвучно притворила дверь и вновь повернулась к Доцилозе.

— Яд.

Слово, казалось, повисло посреди комнаты, как черное облако.

— Ей нельзя доверять, — резко бросила Доцилоза. — Я тебя с самого начала предупреждала.

На это нечего было возразить. Подтверждение правоты пожилой уборщицы лежало в саду возле стены.

Фабиола вздохнула. Ее отношения с Помпеей испортились уже довольно давно, однако она не ожидала, что дело может зайти так далеко. Несмотря на все ее усилия, рыжая сделалась опасным врагом. Зависть заставила женщину, которая так тепло и сердечно встретила Фабиолу, когда та попала в Лупанарий, всерьез возжелать ее смерти.

Все начиналось довольно хорошо. Ясно понимая, что в новой жизни ей необходимы союзники, Фабиола безотлагательно вернула Помпее одолженную той косметику, и они крепко сдружились. Клавдия, белокурая готка, тоже оказалась неплохой подругой. Они часто проводили вместе свободное время. Помпея и Клавдия щедро давали советы, которые новая девушка жадно впитывала. Решительно настроенная заполучить наилучших клиентов, обрести через них влияние и спасти Ромула и мать, Фабиола быстро научилась приводить своих гостей в полнейший восторг. Когда популярность новенькой стала расти, Клавдия лишь фаталистически пожимала плечами. У блондинки было несколько преданных клиентов, любивших, когда женщины их связывали и диктовали им свою волю. Как ни странно, Клавдии это тоже нравилось.

А вот нервная и энергичная Помпея оказалась вовсе не склонной к философии. Она прожила в публичном доме уже около пяти лет и все же завела себе меньше постоянных посетителей, нежели Фабиола за двенадцать месяцев. Больше того, один из самых щедрых ее клиентов отказался от нее и перешел к Фабиоле. Этого она уже не смогла перенести. Их дружба дала трещину, а потом и вовсе сменилась враждебной отчужденностью. Находясь в одной комнате, они подчеркнуто не замечали друг дружку. Клавдия, старавшаяся сохранить добрые отношения с обеими, строго придерживалась нейтралитета. Конечно, Йовина быстро поняла, что происходит, и вызвала к себе по отдельности Фабиолу и Помпею. Лупанарий принадлежал ей, и она неусыпно охраняла его.