Тень с запахом гвоздики - Орлова

Потом зашла ты и увидела его в таком виде. Вот и все. Кстати, к смерти Вадима я тоже не имею никакого отношения, — Алиса покраснела. — Он поскользнулся в ванной или оступился, упал и ударился головой об угол раковины, рассек голову, потерял сознание. Нашли его слишком поздно, он умер от кровопотери. В последнее время он и так был очень ослаблен.

— Боже…, — Алиса спрятала лицо в руки, ей стало стыдно. — Прости…Но что я еще могла подумать? Ты вел себя очень странно с этими ребятами. Но погоди, откуда ты знаешь, что я тебя обвиняла в его смерти? Ты все-таки читаешь мысли?

— Нет, мысли я не читаю, не переживай. Просто я виртуозно считываю эмоции с мимики, телодвижений. Плюс колоссальные знания о психологии, годы практики и умение сопоставлять одно с другим. И как итог, почти никогда не ошибаюсь. Но это почти что чтение мыслей, если подумать.

— То есть, от тебя вообще ничего не скрыть? — вопрос звучал риторически и удрученно.

— Можно и так сказать. У меня тоже к тебе вопрос. Ты говоришь, я вел себя странно. Это как же?

— Ну, ты весь такой на пафосе, ведешь себя так, будто из элиты. Дорогие тачки, дорогие костюмы, дорогое все. Еще этот пунктик на черном цвете, что тоже могут позволить себе только элитарные люди. И вдруг у тебя какие-то «серьезные» дела с мелкой гопотой. Ходил с Вадиком в эту странную заброшку, непонятно, чем вы там занимались. Вадик выглядел каким-то измотанным, а потом эта внезапная трагедия… Соседка сказала, что он был обескровлен. А когда я застала вас в заброшке с другим парнем, у меня будто все сложилось, я решила… Ну, ты знаешь…

— Я понял. Если посмотреть с этой точки зрения, то да, такой вывод имеет место быть. А что не так с моим пунктиком? Почему это удел только элитарных?

— У тебя ВСЕ исключительно черное, вплоть до шнурков и пуговиц. Перекраска гаджетов, шитье одежды и аксессуаров под заказ у именитых брендов. Это дорого. Такие капризы могут позволить себе только люди с неплохим таким достатком.

— Не так уж и дорого это все.

— Для тебя, разумеется, не дорого. Но у тебя даже туалетная бумага черного цвета! Это ж надо так заморачиваться! — Алиса взмахнула рукой в сторону ванной комнаты.

Ле́рон захохотал, в буквальном смысле. Глядя на него, Алиса и сама не смогла сдержать смех. Это было так абсурдно. Они собрались обсудить серьезные темы, а вместо этого говорят о туалетной бумаге. Алиса впервые видела настолько искренне смеющегося Ле́рона, и ей было приятно от осознания, что все-таки обычные человеческие эмоции ему тоже не чужды. Вспомнив, что она успела себе надумать про него за это время, она почувствовала себя глупо. Хотя, как он сам и сказал, он тоже был виноват в этом.

Наконец Ле́рон отсмеялся, встал с кресла и взял со стола кружку Алисы с недопитым кофе.

— Все равно уже потерял свой вкус. Сделать тебе еще? — он прошел на кухню.

— Да, спасибо, — отозвалась девушка. Она только сейчас обратила внимание на то, во что был одет Ле́рон. Его домашний образ показался ей очень милым. Он в прямом смысле был одет по-домашнему. Во-первых, он был босиком. Во-вторых, он был в обычных свободных домашних трениках и растянутом длинном тонком свитере, надетом поверх майки. Как всегда, все в черном цвете. Но и этот образ, как всегда, выглядел как из рекламы модного дома… Пока Ле́рон варил новую порцию кофе, Алиса еще раз оглядела квартиру, внимательнее присматриваясь к деталям. Квартира выглядела не обжитой, было много свободного пространства и отсутствовали всякие бытовые мелочи. Это было необычно даже с учетом того, что он снимал квартиру на короткое время. И не могла понять, где он хранит свою многочисленную одежду, так как нигде не видела шкафа. Неужели сразу выкидывает?

Когда Ле́рон вернулся, Алиса заметила, что шнурок, всегда висевший на его шее, сейчас не был спрятан под одеждой, а свободно болтался на груди поверх свитера. На шнурке висел небольшой кулончик в форме перевернутого треугольника из непонятного материала, похожим на металл, потому что немного поблескивал, не смотря на свою матовость. Но, возможно, это был и какой-то камень. Алиса взяла протянутую кружку, поблагодарила Ле́рона и подумала о том, что атмосфера неплохо так разрядилась.

— Итак, — произнесла она, — значит ты… кхм… вампииир…? Боже, извини, я даже произнести этого не могу, это так нелепо!

— Ничего страшного, это совершенно нормально, — снова улыбнулся Ле́рон. — Правда, обычная реакция здорового человека.

Алиса посмотрела на него с сомнением. Она точно в этот момент не ощущала себя здоровым человеком.

— Хочешь, я снова обращусь в мышь?

— Нет! — у Алисы испуганно округлились глаза. Но она быстро взяла себя в руки и уже спокойнее добавила: — Спасибо, не надо… Мне бы привыкнуть к этой мысли хотя бы… Что ты, то есть вы существуете…

Ле́рон беззвучно посмеивался.

— Ты издеваешься что ли надо мной? — Алису внезапно осенило. Ле́рон кивнул, еле сдерживая новый порыв смеха.

— Я просто в шоке… Ты умеешь шутить и даже смеешься. Вот какой ты на самом деле. А делал вид, что весь такой мрачный и суровый.

— Да нет, я не притворялся. Я правда такой, по большей части. Угрюмый, равнодушный, циничный. Я редко скрываю свои истинные эмоции от кого бы то ни было. По правде говоря, я сам не помню, когда последний раз вот так смеялся. Будто это было в другой жизни. Хотя, скорее всего, это и правда было в другой жизни. В прошлом я был несколько побогаче на разнообразие своих эмоций. А став вампиром, я постепенно успокоился и стал вот таким. Но с тобой мне хочется смеяться.

— Я так глупо выгляжу?

— Я смеюсь с тобой, а не над тобой. К тому же, я никому еще не рассказывал про наше ВАМПИРСКОЕ существование. Это оказалось довольно весело, — Ле́рон, продолжая посмеиваться, откинулся на спинку кресла.

— Правда, никому? Я первая?

— Незаконно да, ты первая.

— В каком смысле? Вы можете посвящать кого-то о себе на законных основаниях? У вас есть законы?

— Да, у нас есть законы. Мы не можем раскрывать себя людям, только если в этом нет необходимости. А исключительные случаи согласовываются Советом либо главами вампирских кланов.

— Но ты сказал, что тебе ничего не будет за это. Но если вам запрещено это делать… Я не понимаю.

— Так скажем, ничего серьезного. Тем более, об этом ведь не узнают.

— Допустим, узнают. Что тогда?

— Скорее, будет обычный выговор, отстранение от