Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Джинни ощущала лишь тупое онемение во всем теле.

Потрясение оказалось слишком сильным. Какая пустота в душе! Куда девались гордость и упрямство, помогавшие выжить все это время, выдержать ужасы, унижения, боль и позор? Она наконец смирилась со смертью Стива, с тем, что больше никогда его не увидит, и теперь неожиданно узнает, что он жив… и снова вдали от нее. Но Джинни тут же с ужасом поняла, что Стив не захочет ее возвращения. Он, конечно, ее ненавидит, особенно после мерзкого фарса, устроенного полковником Деверо. Должно быть, Стив во всем винит «неверную» жену… забыл о ней, а если видел в тот день — тогда подумает самое плохое.

Какая мука — знать все это и продолжать жить, притворяться перед всеми, что ничего не изменилось и перед ними все та же легкомысленная кокетка. Но как ни странно, она все чаще бывала в компании Лопеса, чувствуя, что он — единственный человек на земле, знающий Джинни, понимающий ее боль. Только с ним она могла говорить откровенно, и между ними не было ни фальши, ни притворства — наоборот, возникло нечто вроде дружбы. Она почти забыла о Мишеле, и только Эгнес или какая-нибудь язвительная женщина еще могла заговорить о нем. Джинни прекрасно знала — за спиной все шепчутся, что она любовница Мигеля Лопеса, и многие из сострадательных дам будут рады утешить бедняжку капитана Реми, когда тот узнает о поведении невесты. Но теперь Джинни было уже все равно.

Полковник Лопес, казалось, находил извращенное удовольствие в том, чтобы выставить мадам Дюплесси на всеобщее обозрение как свою любовницу. Женщины были убеждены в том, что нужно быть чрезвычайно искусным в любви, настоящим мужчиной, чтобы отбить у очаровательного графа д'Арлинже такую женщину!

Они повсюду бывали вместе, и в обществе других Мигель играл роль галантного рыцаря, ездил с Джинни на долгие прогулки верхом. Сплетники утверждали, что дона Лопеса можно найти гораздо чаще в спальне мадам Дюплесси, чем в его собственной.

Мигель допускал всяческие вольности на людях, целовал ее в губы, позволял себе легко дотронуться пальцами до ее груди, но Джинни ни на что не обращала внимания, хотя Эгнес предупреждала, что ее репутация сильно пострадает.

— Ах, Эгнес, что такое моя репутация? — устало отмахнулась Джинни. — Помнишь, что говорили, когда Мишель представил меня перед всеми своей любовницей?

— Но Мишель по крайней мере был настоящим джентльменом! Уважал тебя и безупречно вел себя на людях. Этот же должен убедиться, что все знают, когда женщина отдалась ему! Может, он и настоящий мужчина, но благородства в нем ни на грош!

— Но ты сама уговаривала меня стать его любовницей! И всячески поощряла, не помнишь?

— Ну конечно, — нетерпеливо бросила Эгнес, — каждой женщине нужен любовник, особенно в отсутствие жениха.

Но, Господи, зачем так открыто?! Что подумает Мишель?!

Иногда Джинни лениво спрашивала себя, почему от Мишеля нет известий. Может, не хочет снова видеть ее? Но наверное, это к лучшему — ведь теперь она не сможет стать его женой. Да-да, наверное, к лучшему. И потом, рядом постоянно Мигель, и у нее остается их странная, неестественная связь.

Но тут она получила письмо от маршала Базена, что Мишель был ранен при осаде Дуранго, когда французов вынудили отступить, оставив крепость на милость победоносных войск хуаристов. Рана довольно легкая, но все же Мишель сейчас в больнице Мехико.

В начале ноября Джинни в сопровождении Лопеса покинула Оризабу. Император решил оставаться в Мехико и бороться до конца за распадающуюся империю. Полковник должен был проследить за тем, чтобы дворец привели в порядок к приезду его величества.

— Он говорит, что больше не в силах жить в Чапультепеке без Шарлотты. А ты, дорогая? Что ты будешь делать теперь? Решила броситься к ногам красавца героя и признаться во всем? Принести в жертву великую любовь?

Язвительные слова Мигеля ударили по нервам, и Джинни рассерженно прикусила губу.

— Почему ты всегда так жесток? Конечно, я должна видеть Мишеля! По крайней мере самое малое, чем я ему обязана, — откровенность и честность?

Мигель театрально застонал:

— Господи! Ну почему женщины так сентиментальны?

Сначала страстная любовь к пропавшему мужу, потом сочувствие к страдающему графу! В конце концов, детка, пора принять решение, а еще лучше — сделай так, чтобы заполучить обоих!

— О, ты невыносим! Более беспринципного человека в жизни не встречала!

— Ты несправедлива, дорогая! Я иду на все, лишь бы побыть с тобой еще немного, и вот награда! Хочешь, чтобы я как настоящий рыцарь во всем признался Реми и вызвал его на дуэль? Ах да, я забыл, он ранен! Какой ужас! Подумать только, сколько сплетен это вызовет!

Джинни, привыкшая игнорировать колкости Мигеля, вынудила себя небрежно пожать плечами:

— Ах, Мигель! Я должна видеть бедняжку Мишеля до того, как мы решим, что с ним делать!

Лопес восхищенно рассмеялся:

— Вижу, детка, ты быстро учишься! Мы прекрасная пара, ты и я.

Позже Джинни задумалась над его словами, когда пришлось остановиться в маленьком домике Мигеля, предназначенном для его очередной любовницы.

Да, они действительно прекрасная пара — никого не пожалеют, лишь бы добиться цели.

Воспоминания о последней душераздирающей встрече с Мишелем ранили сердце острым кинжалом. Невозможно забыть его горькие, презрительные слова:

— Подумать, что я любил тебя и уважал настолько, чтобы предложить жениться! И стоит мне отвернуться, ты становишься любовницей Лопеса — этого негодяя! Ублюдка!

Ты знала о его репутации и не постеснялась выставить эту мерзость напоказ! Не вздумай приходить ко мне, когда он выбросит тебя на улицу, — я с тобой покончил!

«О Боже! Я заслужила это, заслужила каждое обвинение, каждое оскорбление», — думала Джинни, пока Мишель хлестал ее едкими словами:

— Я любил тебя, Жинетт, любил искренне, и Господь видит, как пытался завоевать твою любовь. Я считал тебя героиней, униженным ангелом, способным подняться над грешной землей. Но думаю, что тебе просто нравится жить в грязи и позоре!

Она молила его остановиться, уверяла, что никогда не притворялась, не лгала.

— Ведь именно моя репутация привлекла тебя с самого начала! Ты не осмелился бы сделать прежнюю Жинетт своей любовницей, как теперешнюю. Ты просил меня стать твоей женой, потому что только так мог меня удержать. В душе ты никогда не доверял мне, не так ли?

— Вижу, ты стала настоящим оратором! — процедил он. — Как легко научилась искажать действительность, лишь бы не видеть правды о себе. Ты никогда меня не любила! Благодарность… на что мне твоя благодарность?! Иисусе, благодарность, когда я боготворил тебя, обожал и в ответ просил только искренней привязанности! Что дал тебе Лопес? Какое удовлетворение ты получаешь, став его игрушкой, мимолетной прихотью?