Хранительница - Елена Кондаурова

– Изверг тот, кто в женщину стреляет, а не тот, кто ее на горбу всю ночь тащит.

Возразить на это Фране было нечего. Таш уже снял со стола Рил и уложил ее на лавку. Хозяйка молча смыла кровь и принялась выставлять на стол еду.

– Поешьте и отдохните, пока можете, скоро Венк придет.

– Спасибо тебе, красавица! – Франя поймал ее руку.

– Спасибо скажете, когда вернетесь. Если вернетесь.

Франя засмеялся, но руку не выпустил.

– Ладно, если вернемся, скажу. А ты скажи хоть, как тебя зовут?

Она посмотрела на него долгим взглядом. Но, чтобы смутить Франю, одного долгого взгляда было маловато. Он по-прежнему держал ее за руку и смотрел насмешливо, не мигая. И она ответила:

– Мать Увардой звала, можешь и ты так звать.

– Ну вот и отлично, Уварда! А меня мать Франей звала, вот его, – он показал на Таша, – Ташем, а его подружку мы не знаем, как мать звала, но он зовет ее Рил.

Франя наконец выпустил руку Уварды, и она продолжила накрывать на стол.

Начет поесть ни Таш, ни Франя не заставили себя упрашивать. Когда они ели в последний раз, они помнили смутно, а когда им доведется поесть в будущем, даже не представляли. От еды и усталости оба отрубились прямо за столом. Рил, понимая, что они все равно уйдут без нее, не стала настаивать, чтобы взяли ее с собой. Ходить она пока не могла (заживая, рана болела зверски, несмотря на обезболивающий наговор), а заставлять Таша опять тащить себя на спине не хотела. Но все равно расстроилась. Поэтому и есть ничего не стала, только выпила тот отвар, который раньше предлагала Уварда, и тоже заснула там же, на лавке.

Ташу показалось, что он только опустил голову, а его уже начал трясти Франя, потому что пришел Венк. Он кое-как продрал глаза и уставился на молодого дюжего верзилу с самой что ни на есть разбойничьей рожей. Ничего себе, внучок! Их хозяйке по виду никак нельзя было дать больше пятидесяти лет, скорее даже сорок с хвостиком, а парню не меньше двадцати, то есть в сыновья он ей в самый раз, но вот во внуки – просто никак!

Франя уже обсуждал с Венком, как они пойдут, и Таш не стал спрашивать у хозяйки про внука. Да и вообще, не его это дело. Длинный язык – это всегда большой недостаток. Внук так внук. Рил рядом не было. На вопросительный взгляд Таша Уварда кивнула ему на дверь в соседнюю комнату, и он пошел туда. Рил крепко спала на хозяйкиной кровати и выглядела уставшей и осунувшейся. Уварда была права – тащить ее куда-то сейчас было глупо. Он несколько раз поцеловал ее, погладил волосы и встал с твердым намерением собственноручно утопить князя в болоте, если тот появится у него на пути.

Франя с Венком были уже готовы и ждали его на улице. Уварда стояла там же, и Таш сразу же ощутил, что даже воздух между ними сгустился от напряжения. «Прямо хоть ножом режь!» – усмехнулся он про себя. Ну, со стороны Франи к Уварде – это понятно. Она была именно такой женщиной, какие ему нравились: пышнотелой, крутобокой, с большой грудью и длинной, все еще черной косой. Судя по всему, ее возраст его не смутил, и он поглядывал на нее, как кот на сало. Что же касается внука, то Таш готов был поклясться, что он боится свою бабулю просто смертельно. Интересно, чем же это она его так напугала? Конечно, на божий одуванчик она не похожа, но ничего страшного Таш в ней не почувствовал, иначе и близко не подпустил бы к Рил. И еще, для Таша было очевидно, что по своей воле этот Венк никогда не стал бы им помогать, скорее даже наоборот. Но бабка ему велела – и он идет. Таш хотел шепнуть Фране, что надо бы приглядеть за парнем, но потом передумал. Франя не глупее него, сам все видит и понимает, да и деваться им все равно некуда. Либо принимай помощь Венка, либо забирай Рил и дуй на все четыре стороны.

Таш вскоре понял, что, несмотря ни на что, Венк делал свое дело, и делал его хорошо. Уже через пару часов они заметили передовой отряд следопытов, шедший по их вчерашним следам. Нарочно хрустнув веткой, Венк привлек их внимание, и повел Таша и Франю по одному ему известной тропе среди трясины. Следопыты потянулись за ними. Наверное, они отправили гонца с сообщением, что нашли тех, кого искали, потому что вскоре в большой спешке к ним присоединился еще один отряд следопытов. К великому сожалению Таша, князь в болото не полез. Хотя Самконг и просил его не убивать князя без крайней надобности, Таш был настолько зол на него, что уже был готов забыть о просьбе друга. Самконг сам Богера не любил, но законные наследники в Ольрии на этом поскребыше закончились, он был последний и уже, фактически, полузаконный. Так что после его гибели на ольрийский трон могли претендовать только представители правящих домов двух соседних стран.

Во-первых, это князь Биноя, что было не очень вероятно, так как он был очень стар, но у него была наследница-дочь, которую он был бы совсем не против выдать замуж за Богера. К сожалению, внешность и характер этой принцессы оставляли желать много лучшего, но это можно было бы не принимать во внимание, если бы не слабенькая кровь, что было бы смертью для ольрийской династии.

И, во-вторых, вандейский князь, что было более чем вероятно, потому что и в самой Вандее, и за ее пределами, его прозвали Вендор Большие Яйца за необыкновенную плодовитость. Одних законных наследников мужского пола у него было пятнадцать штук, а уж сколько незаконных – этого даже он сам не знал. Всем наследникам, разумеется, требовалось по трону. А где их столько взять!? Потому-то Вендор и оскорбился так сильно, когда на престол Ольрии взошел этот полукровка Богер, а не один из его сыновей. Из-за этого и испортились отношения между Ольрией и Вандеей, да так сильно, что Вендор стал даже подумывать о войне. Но приграничные болота остужали еще и не такие горячие головы, а потому война уже два года как не могла начаться, хотя кое-какая подготовка к ней все же велась. Скорее, правда, для демонстрации своего недовольства, нежели действительно для войны. Самконгу же было совсем невыгодно иметь у себя князем вандейца – тогда его спокойной жизни точно пришел бы конец.

Вспомнив своего друга, оставшегося в Олгене, Таш немного остыл и даже порадовался тому, что князь не полез в болота. В конце концов, сейчас важнее всего сбить погоню со следа, а там видно будет. Не станет же этот мальчишка позориться сначала на весь недоброжелательный Биной, а потом и на всю Вандею, гоняясь за престарелым изгоем и его любовницей и всем рассказывая направо и налево, что эта любовница и есть его сбежавшая жена! Биной, а особенно Вандея, – это вам не Ольрия, где народу можно навешать на уши лапши. Вандейцы, например, сами кому хочешь чего хочешь понавешают. Если, конечно, все дружно не умрут от смеха, потешаясь над рогатым ольрийским князем!

Венк между тем уводил их все дальше и дальше в трясину. Он шел с такой скоростью, чтобы следопыты не отставали, но и не подпускал их слишком близко, чтобы они не смогли понять, что женщины с ними нет. Сам Венк увидел женщину, когда бабка приказала ему перенести ее на свою кровать, и удивился, что из-за этого задохлика такой сыр-бор. Правда, стройненькая, ладненькая, да волосами богата. Но бабка даже рассмотреть толком не дала, погнала из спальни. Проклятая ведьма! Велела помочь двум пришлым угробить погоню. Это, конечно, дело хорошее. Особенно если они за это заплатят, как обещали. Но было бы еще лучше, если бы и этих двоих отправить вслед за погоней, а денежки, которых у них, видно, немало, себе забрать, да и бабу тоже. В шайке бабе очень бы обрадовались – мужики давно свежего мяса не видели. Старые телки уже всем опротивели, и Герон, главарь, хорошо бы за нее заплатил. Да, как бы все хорошо сложилось, если бы не бабка! Нелегко жить хорошему парню под одной крышей с ведьмой. Хотя, если посчитать, сколько раз она его от верной смерти спасала, то ладно. Хрен с ними, с деньгами и бабой, чай, не последние в его жизни. Не хочется лишний раз с бабкой связываться! Венк до сих пор приходил в ужас, когда вспоминал, как она его, девятилетнего пацана, превратила в лягушку. Целую неделю он скакал, квакал и жрал комаров, пока она не сменила гнев на милость. Венк непроизвольно пошевелил губами, словно стараясь отогнать противный комариный привкус, который преследовал его с тех времен. Нет уж, лучше делать все, как она скажет!