Смерть старого мира. Том 1. Том 2 - Винтеркей

Канцлер Млечин. Зелёный квартал Иванова.

Млечин уже третий час прохаживался по району, который застолбил и перестроил Иванов. И пусть свою крепость этот деятель достроил лишь на половину, но вот сам район был готов уже как несколько месяцев. И Млечин должен был признать, что у создателя сего места есть вкус. Широкие улочки, мощённые дорожки, деревья, выставленные вдоль дорог и светящиеся в темноте, заменяя собой фонарные столбы, которые в этом царстве камня и зелени были бы неуместны. Про отделку домов и пышные сады на каждой крыше дома он и вовсе молчал. Плодоносные растения буквально покрывали собой крыши домов, а частенько и все стены. Про мозаику и орнаменты на некоторых домах, чей уровень работы был просто запредельным, он и вовсе молчал. Невероятного качества и красоты работы даже в его душе, совершенно далёкой от искусства, что-то да задевали. Но не это было главным украшением сего квартала, а люди в нём.

Когда Млечин пришёл в квартал Иванова, обсудить возможность поставки оружия и брони, того он не застал. Можно было бы обсудить это и с его дочкой, но и её небыло на месте. Но сказали, что те вернуться через два-три часа, так что он решил подождать и заодно пройтись по району, всё равно все дела на сегодня отложил «предвкушая» торги с этим евреем в арийской шкуре. Вот Млечин и стал гулять. И когда первые впечатления от архитектуры прошли он стал разглядывать людей. Идеальных людей, с идеальной внешностью и манерой. А также с огромным багажом знаний по магии и боевым искусствам. Каждый из людей Иванова обладал багажом знаний и навыков, чтобы сойти за элиту империи. Всего один час общения с молодой мамочкой что выгуливала своё чадо в коляске дал ему в обладании меча больше, чем сотня боёв. А уж когда он попробует её советы на практике, став вплетать в свой стиль и магию, то с шоком осознает, что ему дали пусть и базово, но полноценный класс. Который он может вполне себе развить со временем.

Всё время нахождения и общения с людьми Иванова Млечин чувствовал себя ущербным. Он понимал, что львиную долю его времени отнимают государственные дела и подготовка к походу, но… это не особо-то и помогало. Но откуда ему было знать, что он общался не просто с людьми, а с по сути новой ступенью эволюции, превосходящую homo sapiens во всём в чём только можно. Которые ещё и были замотивированы своим обожаемым, обожествляемым Создателем на развитие и самосовершенствование, с последующей передачей знаний ему. Которые ещё и в зависимости от значимости открытия могли получить награду. От артефакта что вышел лично из-под руки их творца, до спутника жизни, идеально подходящего им как по характеру, так и по генетике. Хотя по характеру было и не удивительно, Иванов хоть и научился создавать более-менее разные личности, но неконфликтность и малоэмоциональность была у всех его творений, в той или иной мере.

Но помимо морального удара, который заставит Млечина куда больше уделять внимание своему саморазвитию в будущем и стать куда сильнее, канцлер новоиспечённой империи, в который входил всего один город, понял, какая же сила стоит за Ивановым. Он не знал, как тот смог так поднять своих людей, замотивировать их, заставить работать над собой. Но он смог, и теперь у него есть несколько тысяч элитных бойцов, каждый из которых способен уничтожить сотню солдат голыми руками. И это пугало, а также заставляло задумывать о контрмерах. Млечин подумал, что после переговоров он будет настаивать на ускорении проектов, связанных с элитными войсковыми отрядами, хотя бы с одним.

Так и прибывая в не совсем радужных мыслях, Млечин забрёл в кафе. Всё-таки время обеда, а он даже не завтракал сегодня. И пусть ему хватает всего сотни калорий в день после всех модификаций от Системы, но психологический фактор ещё никто не отменял. Да и кто вообще не любит вкусно поесть? Особенно когда осознал не самые лучшие новости.

Зайдя в милое кафе с открытой террасой и, как и всё здесь, украшенное каким-то кустарником с цветами, он сделал заказ. И пропал для мира после первой же ложки заказанного рыбного супа. Настолько вкусной еды он ещё не ел и ему пришлось приложить не мало воли, чтобы не накинуться на остальные заказаные позиции, сохраняя приличия. Вместо этого он смаковал каждый кусочек, каждую ложечку. И когда за ним пришли сообщить что «госпожа Алиса вернулась» он был в куда более благодушном настроении. Он даже был готов простить Иванову все потраченные за сегодня нервы, а также предстоящие на переговорах. Но не те что он вымотал раньше, и что вымотает после.

* * *

Алиса. Быстро построенная с помощью магии жизни приёмная.

У Алисы было не лучшее настроение. Проклятые гормоны, подпитываемые магие, в последнее время совсем взбесились. Дошло до того что у неё выскочил прыщ! У неё! На её идеальной коже её идеального тела! И ей пришлось его убирать и теперь постоянно следить чтобы не выскочило нового. Про эмоциональные горки она вообще пытается не говорить и не думать, только от одной мысли у неё портиться настроение. Она даже по первости подумала, что несмотря на все предосторожности всё-таки забеременела. И так как сама ничего не нашла, пошла к отцу, как более сведущему в магии жизни и более чуткому к её ощущениям. В конце концов если бы это подтвердилось, он бы и был в этом виноват! А то что она могла не увидеть эмбриона, она допускала. Но нет, всё оказалось проще. Её дары к магии жизни и разума почти сформировались, вот её энергетику и штормит, в том числе и составляющую что отвечает за магию жизни.

И ей было плохо. Настолько, что она впервые порадовалась что они с папой, отложили заводить ребёночка. Алиса себе честно признавалась, что ещё и токсикоз, к и без того «приятным» ощущениям она бы не выдержала. Она и так бодрилась только мыслью что осталось подождать всего пару недель и всё пройдёт.

Выйдя из своих не самых лучших мыслей и попытавшись отстраниться от эмоций, она поглубже вдохнула и ещё раз осмотрела дело рук своих.

Небольшой домик вырезанный прямо в дереве был приятен глазу. Тёплые и мягкие коричневые тона, соседствовали со всевозможными зелёными цветами. А удобное кресло из веток, лоз и листьев было настолько мягким что буквально заставляло утопать в себе. Что-то более мягкое она последний раз чувствовала только