Любовный дурман - Вайолетт Лайонз

Почувствовав себя брошенной, Софи беспомощно огляделась по сторонам, окинула рассеянным взглядом не прекращающий дребезжать телефон, махнула в его сторону рукой и, добредя до кровати, рухнула на нее без сил.

Джордж повелительным жестом указал официантке на столик, куда она должна была поставить поднос с чашками, быстро сунул ей в руку чаевые, по-видимому, весьма щедрые: глаза официантки радостно заблестели. И выпроводил ее за дверь. Потом подскочил к телефону.

— Ja… Georg Ross…

Как ни странно, звонили ему. Видимо, ни один шаг столь важной персоны, как мистер Росс, не мог укрыться от бдительной администрации гостиницы. Софи не могла слышать, кто это был, но сразу поняла, что Джорджу очень приятно общаться с этим человеком. Удивительно, но чем больше он разговаривал, тем разительнее менялось его лицо. Скоро на смену напряженности и серьезности пришла мягкая плавность линий. В его серых глазах, обрамленных темными густыми ресницами, появился радостный свет, а на губах — довольная улыбка.

Софи почувствовала, что ее душу охватывают какие-то неприятные ощущения.

Джордж беседовал по-немецки, причем говорил довольно быстро, поэтому ей было непонятно, о чем речь. Единственное, что уловил ее слух, так это слово «Schatz», беспрестанно произносимое им. Оно звучало из его уст до того нежно и любовно, что Софи замерла от боли и обиды.

— Ja, ja, mein Schatz, — повторил Джордж, и Софи показалось, ей залепили звонкую, унизительную пощечину на виду у многотысячной толпы. Ее сердце сжалось, превращаясь в маленький колючий кусочек льда. Постепенно от страсти и блаженства, от радости сближения со столь необычным, столь красивым и соблазнительным мужчиной не осталось и следа. Все это превратилось в кровоточащую, жуткую рану.

— Ты женат? — не дожидаясь, пока он положит трубку, спросила Софи.

— Женат? — эхом отозвался Джордж. И замер у телефона.

Было что-то странное в его реакции. Что-то тревожное, непонятное. Сердце Софи испуганно затрепетало.

— Я ведь слышала твой разговор. Ты называл… Ты постоянно произносил слово Schatz! Я почти не знаю немецкого, но что такое Schatz мне прекрасно известно! Это переводится как «сокровище», «золотце»! — Софи говорила эмоционально, обиженно.

Джордж неторопливо подошел к кровати и сел на край. По выражению его лица было невозможно угадать, о чем он думает.

— Кого ты называл «золотцем»?

— А разве тебя это… — Джордж резко замолчал, но вскоре почему-то все же решил ответить Софи. — Я разговаривал с сестрой. — Его голос прозвучал холодно и жестко, и в комнате, так быстро остывшей и омрачившейся, стало еще неуютнее. — С сестрой, фрау Юлией Тесмер. Не веришь?

Он достал из внутреннего кармана пиджака маленькую записную книжку в кожаном переплете, открыл ее на странице, где был записан телефон Юлии Тесмер, и протянул Софи.

— Иди и перезвони по этому номеру.

— И не подумаю! — выпалила Софи, совершенно сбитая с толку. Почему он вдруг так сильно захотел убедить ее в справедливости собственных слов? — Я… Я тебе верю!

Джордж сердито пыхтел, в его глазах горели злобные огоньки.

— Джордж… Я верю тебе, — повторила Софи. — Пожалуйста, прости меня!

На протяжении нескольких мгновений, показавшихся Софи нескончаемыми, мужчина гневно смотрел ей в глаза. Потом, немного смягчившись, протянул руку и, к великому облегчению Софи, провел ладонью по ее волосам.

— Ладно, — пробормотал он уже менее жестко.

И что теперь? — с тоской подумала она. Тема закрыта, и мы благополучно вернемся к тому, чем занимались несколько минут назад? Наверное, у меня это теперь не получится…

Странный телефонный разговор, Софи вдруг ясно поняла это, сыграл для нее весьма важную роль. И кое-чему научил. Она с легкостью согласилась вступить в близость с человеком, с которым познакомилась только сегодня вечером. А ведь ей ничего о нем не известно. Ровным счетом ничего.

— Она на восьмом месяце беременности, — сказал Джордж, и Софи вздрогнула, отвлекаясь от невеселых размышлений.

— Ты о ком? — растерялась Софи.

— О Юлии, Скоро у нее родится первенец. Позвонила, чтобы пожаловаться на страшную жару, — пояснил Джордж спокойным голосом.

— Жара! — мечтательно повторила Софи и устремила взгляд на серые окна. По подоконнику барабанил дождь.

— В Берне совсем не такой климат, как в Нью-Йорке, — уловив ход ее мыслей, пояснил Джордж.

— Да, я понимаю, — рассеянно кивнула она.

Он задумчиво глядел в пустоту. Теперь в его глазах опять сиял свет, и Софи, заметив это, почему-то жутко обрадовалась. Кровь ожила и быстрее побежала по ее венам. А в комнате стало теплее и уютнее.

Странно, но за какие-то несколько часов знакомства с Джорджем Россом жизнь Софи значительно изменилась. События развивались сегодня с небывалой скоростью, и с каждой минутой в ней лишь разрасталось странное чувство. Чувство, зародившееся в тот момент, когда она впервые увидела его в баре.

— Кстати, принесли то, что ты хотела, — пробормотал Джордж и указал рукой на блестящий поднос на столике. На нем стояли две маленькие симпатичные чашечки, — Как насчет кофе, София?

Но Софи хотела совсем другого. Она вдруг подумала, что с радостью вообще бы не расставалась с этим человеком. И о том, что ее желанию никогда не сбыться.

— Нет, кофе я не хочу, — прошептала она.

Джордж повернул голову и внимательно посмотрел ей в глаза, Его дыхание постепенно участилось, а зрачки расширились.

— Тогда иди ко мне, — пробормотал он, беря ее за руку и требовательно привлекая к себе. — Давай закончим то, что начали…

«Давай закончим то, что начали»… — Его слова эхом отозвались в висках Софи.

Она вырвалась из его объятий, спрыгнула с кровати и, отойдя на пару шагов, в нерешительности остановилась.

Джордж задумался. Что он предложил ей закончить? И, главное, как? Каким образом? Стремительным совокуплением в порыве страсти? Софи ясно давала понять, что тоже хочет этого… А вообще, почему он ломает над этим голову?

Завтра распрощаемся, и все пойдет своим чередом. Пожелаю ей всего хорошего и тут же забуду, размышлял Джордж. Хотя… Легко ли это будет сделать?

Единственное, что он знал твердо, так это то, что в данный момент покинуть эту женщину был не в состоянии. Уйти, не испробовав всех ее прелестей, того, что обещали горячие поцелуи и ласки, не утолив иссушающей жажды, вызванной в нем именно ею, представлялось ему невозможным.

На протяжении нескольких страшных лет он держал свои сексуальные желания под замком, до изнеможения изнурял себя работой, терзался воспоминаниями. Наверное, настал предел. Сегодня страсть разыгралась в нем с неимоверной силой, сметая преграды, требуя удовлетворения, заставляя забыть о контроле и ограничениях. И он должен был дать волю скопившемуся напряжению.