Проклятое сердце - Дженни Хикман

стекли на блюдо. Мне очень хотелось съесть булочку, но все они были посыпаны корицей.

А корица наводила меня на мысли о поцелуях с таинственным незнакомцем. И не только о поцелуях, но и о других порочных, запретных вещах.

Чем же мне занять свой беспокойный разум на ближайшие семь часов?

Я могла бы поработать в саду, но там было слишком грязно из-за не прекращавшегося целую неделю дождя. Отец и так постоянно на грани, после того как поставил мне ультиматум, и я не хотела вывести его из себя своим неопрятным видом. У меня просто не было сил терпеть очередную порцию упреков в свой адрес.

Может, Меранда уже перешила платье для Кейлин?

Я срочно должна выбраться из этих четырех стен, пока не сошла с ума.

Я похлопала Кейлин по руке, и она с недоумением посмотрела на меня.

– Мне надо идти. – Я встала и расправила юбки.

– Куда?

– На рынок.

– Зачем? – Она села на диванчике и откинула волосы с плеч.

– Хочу узнать, не появились ли у Меранды новые ленты.

Поездка до города в экипаже заняла целую вечность, и поэтому у меня не осталось времени, чтобы побродить по рынку на пути к ателье. Меранда позволила мне взглянуть на платье Кейлин, и я не сдержала восторженный возглас, поскольку оно стало еще более великолепным, чем прежде.

Зная о любви моей сестры ко всему блестящему, Меранда украсила лиф бисером, а подол верхней юбки – подкрашенными страусиными перьями. В этом платье Кейлин будет выглядеть так, будто плывет на пурпурном облаке. Меранда заверила меня, что наряд будет готов за день до бала. А еще я купила серебряную ленту, чтобы задрапировать свое платье и избежать лишних расспросов от Кейлин.

Дверной колокольчик радостно звякнул, когда я покинула ателье. Погруженная в свои мысли, я не заметила и столкнулась с леди Эньей на ступеньках. Она, как и всегда, выглядела безупречно – ее идеальный макияж дополняли туго завитые локоны, которые подпрыгивали у висков, словно крошечные пружинки. Темно-синее шелковое платье было сшито по самой последней моде. А вот ее престарелый муж, напротив, будто застрял в прошлом веке со своими усами в виде велосипедного руля, цилиндром и аляповатой золотой тростью. Мужчина остановился у подножия лестницы и уставился на золотые карманные часы, болтавшиеся на цепочке.

Вскинув подбородок, Энья отряхнула невидимую грязь с темно-бордового плаща.

– Ну и ну, леди Эйвин! Не ожидала вас здесь увидеть, – хихикнула она. – Неужели мадам Меранда теперь торгует навозом и лопатами?

– Ах, леди Энья, вы по обыкновению не упускаете шанса блеснуть остроумием. – На самом деле остроумием здесь и не пахло. Энья не упускала шанса оскорбить меня, вот только ее колкости не отличались особой оригинальностью. – На следующей неделе у моей сестры день рождения, и я пришла проверить, как идет работа над ее новым платьем, – добавила я.

– А это не слишком дорого для вас? На этой улице, чуть подальше, есть одна лавка. Там, может, и не настолько широкий ассортимент тканей, зато цены более доступны.

Она сейчас намекала на то, что у моей семьи нет денег? Возможно, мы не так богаты, как Энья после замужества на живом трупе, но мы были весьма состоятельны.

Мне хотелось столкнуть ее с верхней ступеньки и посмотреть, как она приземлится в одну из многочисленных луж, испортив свои инкрустированные бриллиантами туфельки.

Вместо этого я улыбнулась и сказала:

– Благодарю. Обязательно приму к сведению.

Леди Энья вскинула тонкие брови и продолжила допрос:

– Как поживает ваша дорогая сестрица? Я слышала, Роберт Тренч в последнее время довольно часто наведывается к вам в поместье. – Она коснулась подбородка рукой, облаченной в перчатку, чем привлекла мое внимание к висящему на ее запястье вееру. – Кейлин ведь ничего не имеет против вашего с Робертом романа?

Я невольно напряглась, и Энья тут же оскалилась в улыбке, обнажая кривые нижние зубы.

– Ах, как занимательно! Кейлин не знает, что у вас был роман?

Я схватила ее за запястье, уже приготовившись умолять ничего не рассказывать моей сестре. Я открыла рот, но… не смогла произнести ни слова. Просто физически не смогла. Если бы передо мной стоял кто-то другой, я бы упала на колени. Но не перед Эньей. Она знала о моих прошлых ошибках, о том, что я живу во лжи.

Нет, не стану умолять ее. Не позволю ей шантажировать себя, ведь у меня тоже есть козыри на руках.

– А муженек знает ваш секрет? – тихо поинтересовалась я, и Энья впилась в меня испепеляющим взглядом.

– Дорогой, ты не будешь возражать, если я побеседую с леди Эйвин? – Она оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на мужа. – Мы не виделись целую вечность, и нам надо многое обсудить.

– Конечно не буду, любовь моя. Не спешите, поговорите всласть. – Он кивнул и заковылял к ближайшему пабу.

Энья вцепилась ногтями мне в руку и потащила в переулок между ателье мадам Меранды и кирпичным двухэтажным домом. Под моими ботинками захрустело битое стекло, а в нос ударил запах несвежей выпивки.

– Как ты смеешь так разговаривать со мной в присутствии моего мужа, – зашипела Энья. – Я не знаю, о каком секрете речь, но тебе следует держать язык за зубами и не лезть не в свое дело.

Я и не собиралась лезть не в свое дело, если бы Энья не начала меня провоцировать.

– А тебе следует хранить верность мужу, а не прятаться по сараям с другими мужчинами.

Энья побледнела и раскрыла веер, пряча за ним нижнюю половину лица.

– Ты говорила с Оушином?

Я улыбнулась:

– Говорила.

Чертыхнувшись себе под нос, она быстро замахала веером, отчего кудряшки на ее висках закачались.

– И что он тебе сказал? – спросила она.

Я окинула взглядом ее тугой шиньон, тяжелую розовую сумочку на тонкой талии и сверкающие туфли на ногах, позволяя молчанию сделать всю работу за меня.

– А ты как думаешь?

Энья захлопнула веер с громким щелчком.

– И как ты планируешь использовать эту информацию?

Мне нужно было только одно: чтобы Энья держала язык за зубами и никому не рассказывала о нас с Робертом.

Она ткнула в меня веером. Больно.

– Неужели ты так отчаянно нуждаешься в деньгах, что опустилась до шантажа? Да чтоб ты знала, я получаю жалкие гроши раз в неделю!

Жалкие гроши? В сумочке, висевшей у Эньи на поясе, как минимум в два раза больше монет, чем в моей.

– Я тебя умоляю! Мне не нужны твои деньги, – фыркнула я, закатывая глаза для