Паутина - Пол Дж. Макоули

Я открыл браузер, чтоб покопаться в поисковиках. У Т12 открытый сервер, и хотя фиксируется чуть ли не каждый щелчок мыши, он принимает весь веб-мусор, не сдерживаемый ни программами активной защиты, ни спам-фильтрами, ни антифишинговыми модулями. Мне не потребовалось много времени на то, чтобы отыскать материал об убитой девушке, Софи Бут. Возбужденный и перепуганный, я пробежал взглядом текст и сказал себе, что кто угодно из команды Макардла с ничтожным компьютерным опытом тоже мог отыскать эти данные. Я сохранил информацию на диске.

Верхний этаж нашего здания был преобразован в единое помещение — мастерскую, где полно электронного оборудования и кассет с деталями, расшатанных столов, на которых вечно гудят компьютеры, закутков, разделенных загородками высотой метра в полтора, увешанными открытками, цветными фотографиями и распечатками. Яркий солнечный свет бил в пыльные окна. В воздухе пахло электричеством и теплой пластмассой. Здесь, наверху, всегда жарко. Окна из соображений безопасности наглухо заперты и забраны тяжелыми стальными решетками изнутри и снаружи. А кондиционеры не могут справиться с жаром нагретой крыши и тем, что генерируется сотней компьютеров. Девяти еще не было, поэтому, наверное, я застал наверху лишь одного техника — старейшего обитателя Т12, Чарли Уиллза. Он горбился перед монитором. Седеющие волосы, собранные сзади в длинный хвост, плясали по спине белого лабораторного халата, когда Чарли с холодным расчетом снайпера щелкал мышью. Белый халат был такой же его причудой, как конский хвост и паяльник, торчащий из верхнего кармана.

— Везет мне сегодня, — сообщил он мне, не отрываясь от экрана. — Какой-то маньяк вломился в саркофаг в Чернобыле, задействовал робота и утыкал внутренность веб-камерами. Впечатляюще. А как насчет извращенца-курильщика? Сидит на глубине мили в Тихом океане и любуется, как крабы-альбиносы перебираются через его трубку, изрыгаю-шую перегретую черную водицу.

— Излучение монитора давно размягчило твой мозг. Не говоря уже о порнухе, которую ты, как я знаю, смотришь часами. Здесь вообще кто-нибудь занят делом?

— Очевидно, некоторым нравится приходить и уходить строго по часам, — заметил Чарли. — Тебе бы следовало оценить эту петрушку, Джон. Личные навязчивые идеи привлекают публику. Для того и существует сеть.

Энди Хиггинс, главный техник, сидел в своем кабинете, набивая трубку табаком, и, кажется, не очень удивился, увидев меня.

— Ты с ошибкой написал слово «немедленно», — беззлобно сообщил он.

— Я спешил. Ты уже видел сами железки или пока посмотрел только документы?

Энди постучал чубуком трубки по табличке «Ушел».

Крепко сложенный, приветливый, краснолицый верзила лет под шестьдесят, он больше смахивал на ушедшего на покой фермера, чем на знатока электроники. Но он мог разобрать все, что ни принесешь, и восстановить все байты на поврежденном диске. Он начал работать с компьютерами как техник Британских ВВС в эпоху, когда процессоры были слабее, чем у нынешнего карманного калькулятора, и занимали целый зал. Он провел тридцать лет в Штабе правительственной связи, после чего перешел в Т12. У него на полках все еще хранились пачки зеленых, оранжевых и розовых перфокарт, стянутые толстыми резинками. Порой, взяв одну из пачек, он начинал медленно перелистывать ее, как иногда любой из нас перелистывает любимую книгу, зная, что никогда больше не станет ее перечитывать.

— Славный образчик этот G10, совсем новехонький, как и следовало ожидать, — сообщил мне Энди. — Эта модель всего лишь несколько недель как выпущена. Жаль, что кому-то игрушечка так не понравилась. Другая, бежевая — стандартная мультимедийная модель, лет этак трех.

— И?

Энди чиркнул спичкой, поднес ее к трубке и принялся пыхтеть, пытаясь ее раскурить. Обгоревшую спичку он кинул в крохотную пепельницу, которую когда-то прихватил в одной из местных пивных.

— Жесткие диски удалены, так что да… что-то там было. И все же веб-камеры и два компьютера… Это чистая догадка, но, возможно, хозяйка имела незаконный веб-сайт. Бежевый ящик мог использоваться как сервер. Он был соединен с G10 и подключен к сети.

— Да, хозяйка сомнительная особа, это верно. Я поискал в Интернете и кое-что обнаружил.

Энди покосился на меня сквозь озаренный солнцем табачный дым.

— А какова твоя роль в этом расследовании? Я героически солгал:

— В данный момент я нечто вроде неофициального консультанта.

— Я все зафиксировал, — продолжил Энди. Вытащив из пачки бланк, подал мне. — Тебе придется расписаться в получении.

— Знаю.

— Лучше скажи это Рейчел Суинни.

Когда я уходил, Чарли Уиллз, не отрываясь от сияющего экрана компьютерного монитора, попросил:

— Если ты вниз, прихвати кофе. В кофеварке пусто.

5

Отдел убийств располагался в дальнем закоулке Скотленд-Ярда. Обычное зрелище: в помещении два гражданских сотрудника вводят данные в древние компьютеры, с полдюжины типов в штатском, измученных пятнадцатичасовыми сменами, составляют отчеты и заполняют квитанции. Надрываются телефоны. Дежурный прикалывает к доске объявлений голубые листы с графиками смен. Белокурая девушка, которую я помнил по месту происшествия — старшая по вешдо-кам, тащит пачку оранжевых квитанций в один из прилегающих кабинетов. Круговая панорама памятной квартирки, вывешенная на большой обзорной панели. Посредине — убитая девица, привязанная к серебряному креслу, голова свесилась набок. Десятки фото крупным планом. Свет и тень. Резкость на пределе, какой позволяет вспышка: лунный пейзаж и только… Ножевые порезы, каждый обведен алым кружком. Все тщательно пронумеровано, словно точная оценка мастерства убийцы могла что-то объяснить. Белая панель покрыта именами, обведенными и соединенными красными, зелеными и синими линиями, посреди многоцветной паутины — зернистый, сильно увеличенный снимок Софи Бут. Еще живой. Она обнимает кого-то, чье изображение отрезали, улыбается прямо в камеру, дерзкая и вызывающая. Волосы чернущие, не иначе как крашеные, расчесаны на косой пробор, будто у пажа. А что, это вполне подходит к ее тонкому овальному личику. На губах очень темная помада, серебряные тени у глаз. Глаза воспаленные, в красных прожилках.

Пока я изучал портрет, Дэвид Варном выбрался из-за стола и приблизился ко мне, точно акула, устремившаяся к лакомому куску. Его белая рубашка от «Пьера Кардена» была тщательно отглажена, верхняя пуговица застегнута под желтым шелковым галстуком, рукава закатаны до локтя, обнажая бледные безволосые руки. Он одарил меня поистине иезуитским взглядом, каменным и замораживающим, а потом спросил:

— Что вам угодно?

— У меня есть кое-что для вашего шефа, — сообщил я.

— Можете оставить мне.

«Да, — подумал я. — И ты спокойно похоронишь мое имя под кипой макулатуры».

— Тони Макардл должен лично это увидеть, — возразил я и взмахнул флэшкой у него перед носом.

Варном большим и указательным пальцами поправил очки в стальной оправе.