Дракон-2. Дракон цвета смерти - Галина Дмитриевна Гончарова

было тяжелее всего, девочки это понимали, и потому нам на откуп было отдано самое «дамское».

Посуда и часть продуктов.

А были еще палатки, одежда, обувь, были веревки и котелки, ножи и арбалеты… да много чего было. Даже с учетом драконов, нам придется нелегко. Но к концу путешествия мы и покупки раскидали, и по встречам договорились, и даже по деньгам уложились. Благо, определенная сумма у меня была, да и девочки добавили кто сколько мог.

Четыре дня пролетели незаметно.

И все равно — надо сделать очень многое. Так что столицу мы встретили почти с восторгом.

* * *

Столица Равена.

Как легко догадаться — Бьянка.

По имени любимой жены основателя династии. Даже романтическая история на эту тему есть, мол, влюбился, женился и город в ее честь основал. И стал тот город столицей.

Красивой.

Столица действительно была построена из белого камня. Впрочем, я не обольщалась. Белый песок, белый камень — спорим, неподалеку есть залежи известняка? Вот, из местного бросового камня и строили, не возить же издалека? А что красиво получилось…

Почему нет?

Синее море, белый город, на расстоянии не видно, как по улицам, по специальным канавам для сточных вод, текут эти самые помои. И воняют.

Куда текут?

Так в океан, вестимо.

Экология? Нет, не слышали. Отливом и не такое унесет… да и течение тут какое-то удачное. Так что проблем почти и нет с канализацией.

Рыба, правда, не водится, и попахивает иногда, но это на мой взгляд. А нормальные люди так не считают, их все устраивает. Мы договорились с девочками встретиться в модной лавке через пару дней, и втроем отправились к Лиезам. Ох, чует мое сердце, будет нам весело…

* * *

Сердце не обмануло.

Особняк Лиезов был чем-то вроде особняка Скарлетт о’Хара. Большим,, беломраморным и с колоннами. Аж шестнадцать штук.

Такие пузатые, основательные… чтобы всем видно было. Я толкнула в бок Марису.

— Ваш особняк кто строил? Дед?

— Прадед…

Понятно. Недавняя аристократия. Заодно к колоннам прилагались шикарные мраморные лестницы — аж три штуки, одна по центру и две в «крыльях» особняка, крыша из синей черепицы (вся виденная мной здесь черепица была алой, то есть синяя либо дорогая, либо модная) и высокие стрельчатые окна.

Общее впечатление — дикий китч, но тот же Матиас смотрел на свой дом с гордостью.

Потом перевел взгляд на меня.

— Ты, небось, ничего такого и не видела в своей глуши!

Я вспомнила Москву, и с чистым сердцем ответила:

— я и роскошнее видела. Подумаешь, домик.

Мариса стиснула мою руку. Матиас сверкнул глазами, и принялся подниматься по левой боковой лестнице.

— А чего не по центральной? — шепотом спросила я у подруги.

— Там вход в бальный зал. Через него проходить неудобно.

Ыыыыыы!

Шикарная планировка! Почему архитектора, который это придумал, кирпичом не зашибло? Хотя чего тут думать?

Стиль «дороХо-боХато» вечен и неизбежен везде, де есть нувориши.

Так что я махнула рукой и стала подниматься за Марисой.

В гостиной нас уже встречали. И да — я оценила и мраморные полы, и золочение везде, где можно, и алые драпировки… такими любой бордель не побрезговал бы.

Я даже платье на женщине оценила. И жуткий диссонанс, который оно представляло.

Тяжелое, темное, полностью закрытое. А женщина симпатичная, ясно, в кого и Матиас пошел, и Мариса. Так подруга и будет выглядеть через двадцать лет.

Только вот… лучше бы не так, потому что под внешней красотой проглядывает такая тяжелая жутковатая усталость, что мне даже страшно становится. Эта женщина давно и прочно живет ради детей. Судя по взгляду, которым она смотрит и на Марису, и на Матиаса, она не просто их любит. Это больше, чем любовь.

Хороший тренер еще и хороший психолог. Не самый плохой, иначе не сможешь сделать группу из отдельных личностей. Да что там!

Даже кого и в какой ряд поставить на тренировке, и что при этом сказать — и то важно! Никто и никогда не задумывается, но, к примеру, тем, кто никогда не тренировался, надо видеть, что делает тренер. А в первый рад их не поставишь — смущаются. И таких деталей очень много в моей работе. Приходится быть наблюдательной.

Сейчас я хорошо вижу, что женщина с любовью смотрит на Марису и Матиаса, а вот Матиас глядит даже с легким презрением. Мариса мать любит и жалеет, но надеяться на нее не может.

Любовь — это много или мало? Если ты не можешь ничего сделать для любимых?

Отца семейства я оставила на сладкое.

Маркус Лиез. А мать — Элия Лиез. Ясно, кто детей называл.

Маркус Лиез был одет под стать своему дому. Роскошный алый бархат, золотое шитье, золото на всех местах. На его жене, кстати, тоже. Платье темное и скромное, закрытое и глухое, а драгоценностей только на попе нет. В ушах, на шее, на руках, даже в волосах — золото и камни. Наверное, у нее жутко болит голова.

А вот у Маркуса точно ничего не болит. Разве что ему на самомнение наступят. И внешность у него очень так себе, детям повезло, что не в папочку пошли. Маркус Лиез больше всего походил на престарелого пекинеса. Невысокий, полный, одышливый, местами с проплешинами, и глаза навыкате.

И вид у него такой… на нас он смотрит с разным выражением глаз. На сына — продолжатель, гордость, надежда рода.

На дочь — удачная инвестиция.

На меня — как на грязь, которая прилипла к подошве ботинка. Ага, ясно. Матиас начал папеньке мозг проедать на тему Каэтаны Кордова, а папенька, небось, его сговорить решил. Или уже сговорил. Папеньке я как еж поперек шерсти.

Это же отлично!

Восхитительно даже!

И я милейшим образом улыбнулась надутому снобу. Ответом мне был