Хозяйка поместья - Ширли Басби

Последующие часы были хаотичны, но Николае Сен-Клер Сэвидж, которому так не терпелось увидеть свет, пробился в мир через три часа после того, как Адам уложил Кэтрин в постель. Это были стремительные и трудные роды. Кэтрин едва не задохнулась, но облегченно услышала, как закричал младенец. Вскоре ей, ослабевшей от разрешения, вложили в руки крохотный запеленутый комочек — нового представителя мужской половины человечества.

Николае родился маленьким, зато он быстро прибавлял в весе и размерах, а в четыре месяца набрал и превзошел все, что не получил при своем преждевременном рождении. У него было многое — обожание матери, безумная любовь дяди и внимание всей челяди Белле Виста, и никаких причин, мешающих наслаждаться тем миром, в котором он объявился.

Теперь Кэтрин находила свою жизнь самой замечательной, а дом брата — самым лучшим местом Вселенной. Она буквально расцвела, улыбка ее стала более нежной, движения более уверенными. К ней вернулась прежняя стройность, но лицо изменилось — округлилось, а глаза стали еще глубже.

Теперь это была молодая женщина. За те весенние месяцы, что они с сыном провели под огромными магнолиями, которые росли возле Белле Виста или в прохладе широкой галереи перед фронтоном дома, ее красота стала вызывающей.

Даже Адам был поражен этим восхитительным существом в своем доме. Наблюдая, как она смеется, склонившись над зеленоглазым сыном, глядя на ее длинные, вьющиеся волосы, блестящие, словно вороново крыло, на ее кожу цвета абрикоса под жарким солнцем, на губы, напоминающие спелые вишни, на блестящие аметистовые глаза, он был просто ошеломлен и подавлен.

После всех споров Кэтрин наконец убедила его, что ее решение единственно правильное, что их жизнь должна остаться такой, как она есть. Вместе они написали Рэйчел о том, что у нее родился внук, и оба пригласили ее переехать к ним в Натчез.

Кэтрин особенно хотела, чтобы мать была поблизости, если уж не в Белле Виста, то хотя бы в их городском доме в Натчезе. Рождение сына словно открыло ей глаза: она поняла, как страдала Рэйчел, когда Рейна украла у нее Кэтрин и Адама, как она потом боролась за детей, вновь скрепляя те узы крови, что связывали их. Не было никаких причин, чтобы Рэйчел оставалась в Англии, когда дети ее устроили свою жизнь в Америке и хотели, чтобы она присоединилась к ним. Кэтрин изложила все эти доводы.

Это было ее третье письмо к матери с тех пор, как она исчезла, в обоих она умоляла Рэйчел не сообщать Джейсону, если он станет ее разыскивать, своего местонахождения. Рэйчел выполнила ее просьбу и отсылала ничего не значащие ответы на запросы герцога Роксбери об исчезнувшей жене его племянника. Но, читая последнее письмо дочери, она почувствовала боль за них обоих: такие молодые, такие гордые и такие глупые.

В последнем письме о Джейсоне не было никаких упоминаний, но, зная теперь о рождении его сына, она глубоко задумалась и пребывала в этом состоянии немало дней. Ей было о чем поразмышлять Как и написала Кэтрин, ее действительно мало что удерживало в Англии. Она была относительно богата и могла не опасаться, что станет обузой для детей. Слава Богу, она еще в состоянии сама о себе позаботиться. И хотя идея совместной жизни с Адамом и Кэтрин была словно глас с небес, ей хватило мудрости подумать, что новизна жизни втроем под одной крышей скоро пройдет и лучше будет, если она сразу подыщет себе небольшой, уютный домик неподалеку от них.

Итак, все решено! С авантюрным блеском в голубых глазах Рэйчел вручила свои дела в руки весьма уважаемого управляющего старинной банкирской фирмы их семьи. Не отвечая на комментарии Эдварда о том, что она явно поглупела, сошла с ума и так далее, Рэйчел невозмутимо готовилась к воссоединению со своими детьми. Перед отплытием, после долгих бессонных ночей, она собралась с духом и нанесла визит в Лондоне герцогу Роксбери.

Герцог — его серые глаза при этом смеялись — не проявил никакого изумления, когда она положила перед ним письмо Кэтрин и сказала с шутливой небрежностью:

— Мне уже несколько месяцев известно, где Кэтрин. Я не сказала бы вам об этом, если бы не рождение мальчика. И я не намерена, чтобы права этого ребенка отрицались.

Роксбери невозмутимо взял письмо и медленно прочел его.

— Значит, Джейсон, его отец, и не подозревает об этом, — сказал он наконец. — Не хотите ли, чтобы я проинформировал его об этом событии?

Рэйчел колебалась, и герцог, глядя на ее все еще молодое лицо, мягкие вьющиеся волосы и яркие синие глаза, подумал бесстрастно, на кого похож ее ребенок, родившийся много лет назад, на нее или на своего отца?

Рэйчел вернула его мысли к настоящему, когда сказала:

— Я направляюсь, чтобы присоединиться к Кэтрин и моему сыну в Натчезе, и я намерена развязать этот узел. Попрошу вас написать Джейсону о моем приезде и объяснить, чтобы он ничего не предпринимал, пока я не увижусь с ним. Я должна бы сделать это сама, но вы, — она выстрелила в него вызывающим взглядом, — знаток в сглаживании дел подобного рода и, без сомнения, сделаете все наилучшим образом.

— Без сомнения, — сухо подтвердил он. Потом спросил небрежно:

— Вы все еще помните зло, дорогая? Вы же знаете, что все делалось ради блага.

Рэйчел вспыхнула и с болью, какую не знала уже многие годы, запнувшись, ответила:

— Ко… конечно нет!

Сузившимися глазами Роксбери с минуту смотрел на смутившуюся Рэйчел, потом спросил:

— Вы полагаете, что приняли мудрое решение — отправиться в Натчез?

Рэйчел не стала делать вид, что не поняла его.

— Может быть, оно и не мудрое, но я не вижу оснований, почему одинокой немолодой женщине нужно оставаться в Англии, когда можно жить рядом со своими детьми. Вы ведь знаете, я не собственница.

Герцог медленно кивнул и неожиданно почувствовал себя безмерно уставшим. Потом спокойно произнес:

— Если вы приняли твердое решение, я не буду уговаривать вас изменить его и напишу Джейсону этим же вечером. Значит, сообщить ему, что вы встретитесь с ним в Новом Орлеане?

— Нет! Сначала я должна поговорить с Кэтрин, иначе это будет предательством по отношению к ней. Она убеждена, что ничто не смирит ее и не заставит быть женой Джейсона.

— Тогда, Бога ради, на что вы надеетесь? Она скрестила с ним взгляд, потом твердо ответила:

— Я намерена сделать так, чтобы Кэтрин хотя бы согласилась делить своего сына с ним. Это не правильно, что мальчик будет расти, не зная, кто его отец. И если они не могут жить вместе, то, по крайней мере, они могут вежливо встречаться.

Рэйчел покинула дом герцога встревоженная и расстроенная и была рада очутиться в отеле, где остановилась. Взяв себя в руки, она присела к маленькому столику на тонких ножках и начала писать Кэтрин. Она писала и успокаивалась, и к концу письма легкая улыбка озарила ее лицо. Она чувствует, все будет хорошо. Скоро, очень скоро она будет с ними и заживут они замечательно.