Верить в себя - Даниэла Стил

Когда официант ушел, Кэрол встала и, подойдя к окну, сталасмотреть на площадь Вандом, которую хлестал унылый осенний дождь. Ее самолетприземлился в одиннадцать часов, таможенные формальности не заняли многовремени, и в отель она приехала около полудня. Сейчас на часах было толькополовина первого, и в ее распоряжении был практически весь день — достаточнодля того, чтобы отправиться на первую прогулку по Парижу, несмотря нанепрекращающийся дождь. Кэрол незаметно для себя размечталась о том, кудаотправится в первую очередь. О том, куда она поедет, когда Париж ей наскучит,Кэрол еще не думала. Быть может, никуда. Она была счастлива просто оттого, чтоснова видит знакомые улицы и дома на площади. Пожалуй, лучше Парижа не можетбыть ничего, а раз так, то и ехать никуда не надо. Она останется здесь, в этомлучшем на земле городе, и будет наслаждаться им до тех пор, пока не приведет впорядок свои мысли и воспоминания и не разберется в себе раз и навсегда.

Отойдя от окна, Кэрол распаковала чемодан и повесила в шкафте немногие вещи, которые привезла с собой. Еще около получаса она нежилась вогромной ванне, потом вытерлась мягким розовым полотенцем. Одевшись потеплее, вполовине третьего она спустилась в вестибюль отеля. Ключ от номера Кэролоставила на стойке — у него была слишком тяжелая латунная бирка, поэтому носитьего с собой в кармане было неудобно, а Кэрол, отправляясь на прогулку, почтиникогда не брала с собой сумку. С сумками вечно возникали какие-то проблемы, ктому же ей нравилось, когда руки были свободны.

И вот, накинув на голову капюшон, она засунула руки глубоков карманы пальто и, низко опустив голову, выскользнула на улицу черезвращающуюся дверь. Выйдя из отеля, Кэрол сразу надела темные очки. Дождь кэтому времени ослабел, превратившись в легкую морось, ложившуюся ей на лицо,пока она пересекала площадь Вандом. Никто не обращал на нее внимания, никто неузнавал. Сейчас Кэрол была одной из многих тысяч женщин, шагающих по парижскимулицам. Дорога была ей хорошо знакома; скоро Кэрол уже шла по улице, котораядолжна была привести на Левый берег Сены. Путь предстоял неблизкий, но Кэролэто не пугало. Впервые за много лет она могла делать все, чтозаблагорассудится. Ей больше не нужно было ни выслушивать жалобы Шона, ниразвлекать детей: в Париже Кэрол была совершенно одна, и ничто не моглопомешать ей получить удовольствие от обретенной свободы. Похоже, она неошиблась, когда решила все бросить и приехать сюда. Ее не раздражали даже дождьи пронизывающая сырость: пальто надежно защищало от холода, а туфли на удобнойнепромокаемой подошве не давали ногам промокнуть.

Остановившись на перекрестке, Кэрол ненадолго подняла головук затянутому облаками небу и улыбнулась, думая о том, что Париж прекрасен влюбую погоду. Островерхие крыши возносились к жемчужно-серому небу, похожему насеребристое покрывало, в воздухе сильно и пряно пахло опавшей листвой, и онаполной грудью вдохнула этот опьяняющий воздух, от которого у нее даже слегказакружилась голова.

Она миновала отель «Крийон» и вышла на площадь Согласия с еефонтанами, статуями и неумолчным шуршанием шин по мокрой мостовой. Здесь Кэролпростояла довольно долго, словно впитывая в себя дух города, и только потомдвинулась дальше — к Левому берегу. Рукам ее было тепло в карманах пальто, иКэрол мимолетно подумала о том, что поступила совершенно правильно, не взяв ссобой сумочку, сейчас она бы ей только мешала. Несколько евро, необходимых,чтобы перекусить в кафе или заплатить за такси, если она не рассчитает силы изаберется слишком далеко от «Ритца», лежали во внутреннем кармане пальто, абольше ничего ей не было нужно.

Кэрол всегда нравилось гулять по парижским улицам, и онаделала по городу довольно большие концы пешком еще в те времена, когда жилаздесь с детьми. Они побывали чуть ли не во всех музеях и галереях, осмотреливсе достопримечательности и могилы знаменитых людей на мемориальных кладбищах.Несколько раз она возила их гулять в Булонский лес, в сад Тюильри, Багатель и вЛюксембургский сад. От этих прогулок у Кэрол сохранились самые приятныевоспоминания, которыми она очень дорожила, и жалела только о том, что ее детитак и не смогли в полной мере разделить восхищение и любовь, которые сама онапитала к легендарному городу. Хлоя, впрочем, была еще мала, а Энтони слишкомрвался домой, в Штаты, чтобы суметь по достоинству оценить красотуархитектурных памятников и непередаваемую, волшебную атмосферу парижскихвечеров, когда город буквально утопал в огнях. Все два с лишним года он тосковалпо бейсболу, гамбургерам, десятицентовой молочной болтушке, американскомутелевидению и матчам Суперкубка и был счастлив, когда они наконец вернулисьдомой. Кэрол так и не удалось убедить сына, что жизнь в Париже гораздопривлекательнее, чем в Америке. Очевидно, он оказался просто не чувствителен ктому тончайшему волшебству, которое вместе с запахом цветущих каштановразливалось над парижскими улочками.

Пожалуй, единственным, что дало Энтони пребывание воФранции, было знание языка. Даже сейчас, пятнадцать лет спустя, он понималфранцузскую речь и мог объясниться. Как ни странно, Хлоя, которая когда-тоговорила по-французски гораздо лучше брата, почти все забыла. Сама Кэролпомнила язык довольно хорошо, в чем она еще раз убедилась, пообщавшись со стюардессамии персоналом гостиницы. Когда-то она без труда изъяснялась по-французски;сейчас из-за отсутствия практики беглость ушла, и все же Кэрол говорила на этомязыке почти свободно, хотя и делала Характерные для американцев ошибки вупотреблении артикля мужского и женского рода. Она, однако, пообещала себе, чтоне будет слишком из-за этого переживать: Шон как-то сказал, что овладетьфранцузским в совершенстве может только тот, кто вырос в этой стране, и онабыла с ним полностью согласна. Но тогда все знакомые французы Кэрол в одинголос утверждали, что для человека, который прожил в стране два с небольшимгода, она говорит просто прекрасно.

На Левый берег Кэрол перешла по мосту Александра Третьего,миновала Дом инвалидов и вышла на набережную, где, как она помнила,раскладывали свои товары антиквары. Улица Сен-Пер вывела ее к улице Жакоб.Кэрол вернулась сюда — совсем как почтовый голубь, который возвращается домой.Дойдя до перекрестка, она свернула в узкий переулок, где стоял принадлежавшийей когда-то дом. Сначала по приезде в Париж Кэрол с детьми поселилась начастной квартире, которую сняла для нее студия, но там им было тесновато,поскольку для Хлои пришлось пригласить няню (Энтони уже ходил в школу приамериканском посольстве), и в конце концов они перебрались в отель. Когдасъемки закончились, Кэрол решила задержаться в Париже и нашла этот дом. Оночаровал ее с первого взгляда — настоящая маленькая жемчужина, спрятавшаяся взелени небольшого ухоженного сада. Несмотря на скромные размеры дома, все ониотлично разместились в нем: дети и няня поселились в мансарде — в комнатах совальными слуховыми окнами, выходившими прямо на крышу, а спальня Кэрол навтором этаже была достойна самой Марии-Антуанетты. В ней были высокие потолки,глядящие в сад створчатые окна, прекрасно сохранившийся дубовый паркетвосемнадцатого века, резные филенчатые панели на стенах и отделанный розовыммрамором камин, который можно было топить дровами. Рядом со спальней былкабинет, гардеробная и туалетная комната с ванной, которая своими размераминапоминала небольшой бассейн. Хлоя, во всяком случае, устраивала в нейнастоящие заплывы, да и Кэрол любила свободно вытянуться в горячей воде, ккоторой она добавляла ароматные масла или пену. На первом этаже находилисьстоловая, гостиная и кухня, дверь из которой вела прямо в сад. Летом и весной,в хорошую погоду, они часто обедали в саду, под огромной цветущей яблоней,которая осенью приносила множество мелких, но вкусных плодов. Этотвосхитительный дом был построен в восемнадцатом веке, скорее всего, длякакой-нибудь придворной куртизанки. Кэрол так и не удалось узнать, кому онпринадлежал в те далекие времена, однако она была уверена, что с ним связанакакая-то романтическая история. Для нее, во всяком случае, старинный дом ссамого начала был чем-то большим, чем просто жилищем.