Операция "Бидон" - Зента Эргле

Спина и грудь горели, как в огне, наверное, все-таки пережарился на солнце. Папоротниковый стебель уперся прямо в спину и не давал уснуть. Но все это чепуха, главное, что мы с Ральфом вместе и никто не может нас разлучить.

Проснулся я, когда день уже был в разгаре. Мои часы, как назло, остановились, вчера забыл завести. Собаки рядом не было, судя по всему, она выпрыгнула в окно, которое я оставил открытым.

— Ральф! Ко мне! — высунувшись из окна, громко позвал я. В лесу откликнулось эхо.

Только этого не хватало. Остаться одному в этом заброшенном уголке, честно говоря, удовольствие не из приятных.

Ральф вернулся нескоро, весь мокрый, и уже издали пополз на брюхе, видать, чувствовал, негодник, что совесть нечиста. Но я так обрадовался его возвращению, что ругать пса мне даже не пришло в голову.

Мы позавтракали. Я — вареным яйцом, Ральф — бутербродом с колбасой.

Хлеб у нас слишком быстро идет. Уже сейчас ясно, что до субботы мы не выдержим, осталась совсем маленькая горбушка. Сейчас бы очень кстати была картошка. Но где ее взять? В Межвиды лучше не соваться.

Интересно было бы узнать, куда ведет лесная дорога, по которой мы с Ральфом пришли сюда? Мама прожила в этих лесах почти год и уверяла, что кончается она озерными топями.

Я взял рюкзак, свистнул Ральфа, и мы отправились в путь. Прошло несколько часов, но лесу не было видно ни конца, ни краю. Настоящий партизанский край. Стройные сосны, меднокоричневые стволы, надо сильно запрокинуть голову, чтобы рассмотреть в вышине хвойную макушку. Под ногами ягель и брусничник. Но вот среди сосен вдруг начали проглядывать елки, березы, осины, и сосновый бор понемногу перешел в большой смешанный лес, заросший папоротником, заячьей капустой и черничником.

Вдруг шерсть Ральфа встала дыбом, и он зарычал. Вдалеке послышался лай собаки и коровье мычанье. На небольшой лесной поляне, круглой, как тарелка, паслось целое стадо рогатых.

От колхозной пастушки — довольно пожилой женщины, я выудил всю необходимую информацию.

В получасе ходьбы отсюда будет долинка, за ней хутора — «Межабрикшни», «Упесбрикшни», «Лиелбрикшни», «Мазбрикшни» и «Калнабрикшни». Магазина там нет, почты тоже. Раз в неделю приезжает автолавка, которая привозит хлеб, сахар, соль и всякие другие продукты. До колхозного центра, если идти прямо через лес, еще около десяти километров.

Ничего себе, уютный уголок, ни электричества, ни кино, ни театра, даже магазин и тот один раз в неделю. Здесь нас уж точно никто не будет искать.

Ну, а если вдруг кто-то спросит, откуда мы здесь и что ищем? Тогда я скажу, что приехали на экскурсию. Меня назначили заготовителем, поэтому мне надо купить картошки, крупы, шпека и еще кое-чего из еды. А если вдруг спросят, где мы расположились? Скажу, пожалуй, правду, что в доме лесника.

Наконец деревья поредели, и дорога привела нас на открытое пространство. И там, действительно, стояли пять хуторов. В конце дороги у каждого дома, на возвышении, поставлено по бидону. Что это еще за шутки?

Поднял крышку одного из бидонов — молоко. Мне вдруг так захотелось молока — хоть умри. Я налил капельку в крышку бидона. Колоссально! Такого молока в Риге ни за какие деньги не купишь, честное слово. Ральф облизывался и громко лаял. Тише ты, негодник, а ну, как застукают нас за этим занятием, что тогда? Налил я и Ральфу глоток. Ясно, что ничего хорошего нет в том, чтобы брать без разрешения, но у кого спрашивать?

В ближайшем доме мы не заметили никаких признаков жизни. Только рыжий кот путался под ногами да злобно шипел на Ральфа.

Зато в «Калнабрикшнях» мне повезло. Хозяйка оказалась приветливой и разговорчивой. Она тут же принялась подробно расспрашивать меня обо всем. Хорошо, что я заранее продумал, что отвечать.

— А что, ваши тоже разыскивают этот бидон? — спросила она.

— Какой бидон? — ничего не понял я.

Хозяйка рассказала, что к ней не раз уже заходили какие-то незнакомые люди. А однажды с ними приехала целая толпа ребятишек, и они все подробно расспрашивали ее и соседей о событиях военного времени. Все по лесу ходили, искали партизанскую землянку. В ней будто бы зарыт бидон с важными документами.

— Ну и как, нашли? — взволновался я.

— Вот не слышала, — хозяйка покачала головой. — Столько лет уже прошло. Был бы жив лесник Калнынь, он бы рассказал. Лесник-то знал этот лес, как свои пять пальцев.

Добрая хозяйка насыпала мне полную сумку картошки, заставила взять кулек крупы и впридачу дала еще полный бидон молока. Она, к тому же, не хотела брать денег, но с этим я уже не мог согласиться.

Я спросил у нее, каким образом можно быстрее послать письмо в Ригу. Выяснилось, что это совсем просто — надо положить конверт рядом с молочными бидонами, молоко повезут в колхозный центр, а оттуда машины каждый день ездят в Ригу.

Попрощавшись с хозяйкой, я обещал снова зайти через несколько дней.

Что ж, картошкой да молоком обойтись можно, теперь-то с голоду не помрем.

Обратный путь казался еще длиннее. Тяжелый рюкзак давил плечи. Приходилось часто останавливаться. Но ничего, торопиться некуда.

Интересно, что это за бидон и что в нем находится? О потайной землянке мама рассказывала мне прошлым летом. Именно в ней прятались они после жестокого боя в новогоднюю ночь. Когда мы с мамой были здесь, мы сами пытались найти эту землянку, но нам не удалось. Однако о бидоне мама не говорила ни слова. И что это за люди, которые спрашивали и искали его? А может быть, в бидоне спрятаны драгоценности и какая-то банда пронюхала это? А таинственный пузырек из-под лекарства? И пачка «Примы»? Значит, воры уже облазили и дом лесника?

Перед сном я покрепче запер двери и закрыл окна — береженого бог бережет. Хорошо еще, что собака со мной.

Странно как-то одному среди леса, совсем как Робинзон Крузо на необитаемом острове. И даже свой Пятница есть — Ральф. Я подумал, не завести ли мне здесь настоящее хозяйство. Можно вскопать землю, посадить капусту, картошку и другие овощи. А может быть, удастся поймать и выкормить дикого поросенка. Нет, не стоит, пока он вырастет, меня уже здесь не будет. До осени хозяин Ральфа уймется, тогда можно будет снова ехать в Ригу. Но до тех пор мне непременно надо найти потайную землянку партизан.

Мама рассказывала, что располагалась она на пригорке, а невдалеке рос огромный ветвистый дуб. В окрестностях дома лесника, пожалуй, не было смысла искать, здесь росли только сосны. Поэтому мы с Ральфом отправились вглубь леса. Просека сильно заросла крапивой и малинником. Жаль, что ягода не созрела, было бы чем полакомиться.

Лес замер в полуденном зное. Ни листик не шелохнется. Пахнет смолой. Птицы притихли, кто знает, может быть, они тоже спят после обеда? Только одни оводы, черти такие, снуют туда-сюда, мерзко жужжат и, как заколдованные, падают мне прямо на спину.