Варвара не-краса без длинной косы - Вера Вкуфь

ошарашенно Дарья сообщила. — Ни с того, ни с сего заболела, так же и выздоровела. Ох, и к чему бы это…

А Варя ток смеётся. Она-то догадалась, к чему это и от чего. И чего это за младенец был, который среди поля голосил.

Всё-таки, не зря она на поле бегала.

Глава 4. "Страшная" месть

Долго Варя обычно спать укладывается. То лежанка неудобная, то солома через потёртости по бокам колет, то скрипит чего, то ветер по сеням гуляет. Не порядок какой-то. Но не сегодня только — Варвара-то намаялась, чуть до вечера дотерпела.

Родители уж на печку забрались — любимое их там место. На печке и Варя спать любит — особенно холодно если на улице — Карачун[1] когда лютует, вихри снежные на землю запускает. На печи тогда только и можно схорониться. А то по углам такой сквозняк трескучий гуляет — того и гляди Снегуркой оборотишься. От такого сразу как-то ближе держаться друг к дружке хочется. Да говорить поменьше — мало ли, придёт на голоса человечьи дух снежный… Только думать можно о чём, узоры льдистые на окне рассматривая.

А летом-то Карачуна бояться не следует. И в сенях улечься дозволительно.

Только голова Варина на лежанку упала, враз уплывать она куда-то стала. Вроде и не спит ещё, только телом всем пошевелиться лень. И удачно так улеглось сразу — и не колет нигде ничего, не жмёт, не притирает. И трёкот избяной ночной по ушам не щёлкает, а будто и успокаивает даже. Тихо в избе. Лучинка только в углу поблёскивает — бабка ещё пряжей занимается. Видно Варе как руки торопливые ловко с ниткою толстой управляются. Да как тень неровная на угол избяной напрыгнуть норовит, а огонёк от лучинки ей противоборствует: извивается, горбится обманчиво да веточкой вытягивается. Уж двоится в глазах у Вари от этого. Веки всё тяжелее и становятся. Разум уплывает будто из неё. Искорки только разноцветные, что от огонька отделяются, глаза застилают.

Так и пришлось глаза сомкнуть. Слушать теперь можно только, как лучинка потрескивает. Как сверчки на улице песни лунные поют. Как бабка всё с пряжей перебирается. Слушать да уплывать отсюда. В сон живительный.

Обняло всё тело Варино теплом домашним, живительным. Да и разум под него затих.

Ничего ей не снилось. Будто темнота и пустота только перед глазами стояла. Как поле безлунное. Только отголоском, на границе самой размышлений мысль приятная плескалась, что сдюжила всё Варвара. Вернула Велижанку. Сил это даже на сон крепкий придавало.

Не сразу поняла Варя, что проснулась. Просто руки на ноги свои стала на лежанке чувствовать. Затекли вроде — долго слишком без движения были. Повернулась она на бок, почувствовала, как кровь по телу молодому забурлила. Удобно снова стало. И уснуть бы можно, да чего-то сердце чаще биться начинает. Разбудить, что ли, тело старается? Голова-то чумная ещё — не хочется ей с отдыхом так скоро расставаться. За глазами темнота зиждется — не рассвело. Только сердце бодростью нехорошей наполняется. Разум будит да боспокойством тело наполняет поспешно.

Открыла тогда Варя глаза. Смотрит — на полу деревянном узор лунный, формой оконный напоминает. Свет холодный, голубоватый. К себе приманивающий. Совсем рядом с лежаком Вариным. Ещё чуть-чуть — и подползёт. Замутнённый только какой-то. В середине самой пятно тёмное, будто само в себя затянуть пытающееся.

Проморгалась Варя, сон с себя прогоняя. К окну поскорее оборотилась. Помнит же, что ставнями его закрывала! Глядь — а в окне тоже пятно чёрновое торчит.

Поперву Варя и успокоилась будто — разглядела очертания козлиные да решила, что скот домашний у соседа какого из загона сбежал и пошёл по селу бродить, от любопытства звериного в окна чужие заглядывая. Да только ещё сильней сердце сжалось, когда додумалась Варвара, что не бывают козлы высокими такими, что в окно избяное беспрепятственно заглядывать. А уж когда у «козла» огнями красными две точки на лице вспыхнули…

Насилу успела с лежака на пол Варвара перекатиться — аж локоть весь содрала. А на постель её уж куль тёмный да животный перекатился из окна.

Закричать бы со страху, да только язык у Вари что ли отнялся? Только и смогла, что на ноги подскочить торопливо, чтоб перед гостем непрошеным не валяться.

Смех негромкий по сеням раздался. Противный такой, что уши изнутри царапающий. Смех уж Варе знакомый.

— Чего ж, девка неблагодарная, со свиданьица-то улепетнула? — как тут голос чёртов не узнать, который буквально ночь назад слушала?

Захолодело всё у Вари разом. Позабыла она на радостях о чёрте обиженном.

— Да жених из тебя неважный. Покатал да бросил! — говорит в ответ, а сама глазами шныряет, чем бы оборониться можно. И ведь ничего не припасла, бестолковая — ни мака, ни крапивы. Ни оладий тех же.

Разозлился, видать, чёрт на ответ такой — еле Варя успела в сторону от него отпрыгнуть. На лавку налетела, головой аж корыто, что на стене висело, сшибла.

Дверь-то в комнату закрыта — видать, не слышат в избе, как чёрт копытами по полу елозит, Варю глаз огоньками выцепляя.

— Ты не кручинься, красивая, — с издёвкой ещё говорит. — Сейчас заместо подружайки своей сойдёшь — всем чертям невеста будешь!

И опять на неё как полетит, что бык рассерженный. А грохоту-то, грохоту! Всё село уж проснуться должно. А чего-то даже дверь родительская не открывается. Морок что ли какой навёл чёрт окаянный?

Невестой-то чертям Варе становится без надобности. Избежать бы счастия такого. Вот Варя так в сторону дёрнулась, что аж задом замок дверной повредила. Заскрипела дверь входная, на улицу откидываясь вместе с Варварой. Та и бегом припустила к калитке.

Понимает, конечно, что силу неживую не обогнать. Чует спиной пыхтение да торопливость чужую. Уж скоро настигнет её чёрт мохнатый!

Хорошо, что под ноги чего-то попалось — запнулась Варя, рыбкой наземь и бухнулась. Так чудище мохнатое через неё и перелетело, аж в забор вписалось со всей дури. Глядит на него Варя, а сама зачем-то землю ощупывает — найти видать пытается хоть что, чем отбиваться можно, покуда не очухался. И скользнула ей в руку рукоять деревянная — об неё Варвара и запнулась.

Подхватила она колдобину да перед собой и выставила. Оказалось, ухват это — тот самый, которым чуть сама от бабки не получила давеча. Варя ж его, на случай всякий, из избы вынесла. Мало ли, зачем лишний раз бабке о нём напоминать. А теперь рогами его как раз на рога