Ключи Пандоры - Георгий Ланской

Они свернули с асфальта на проселочную дорогу, и «Тойота» снова запрыгала по ухабам. Слева и справа от дороги лежали огромные, чуть ли не до горизонта распаханные поля, по которым важно раскатывали тракторы и сеялки.

— Надо же, — удивился Никита, — здесь еще пашут и сеют! Что-то не помню, чтоб в отчетах управления сельского хозяйства упоминались местные фермеры…

— Не знала, что ты посевную освещаешь, — хихикнула Юля. — С каких это пор, дорогой?

— Представь себе, не освещаю! — неожиданно рассердился Никита. — Но были моменты, наезжал кое-кто на крестьянские хозяйства. Землю пытались оттяпать, скот потравили, посевы… Я писал об этом. Много шума было! Странно, что мимо тебя прошло! Но отсюда сигналов не поступало!

— Может, не на что жаловаться? Живут себе люди, хлебушек сеют, продают. Вон каких домов настроили! Явно не на продаже редиски заработали! Прямо парадиз какой-то в медвежьем углу.

— Земли тут плодородные. Подтаежная зона. Помнится мне, здесь помидоры хорошо родятся и клубника, — вздохнул Никита. — Жаль, рано еще, не поспела…

Он нахмурился, а Юля, не отрываясь от дороги, пожала плечами.

— Это ж славно, что люди руки не опустили и даже в глубинке живут по-человечески! Я вон ни одной халупы не заметила. Значит, не пьют, а работают!

Поля скоро кончились, грунтовка свернула в лес. Машина медленно катила по мягкой, усыпанной сосновой хвоей дороге. Никита раздраженно покрутил ручку приемника и снова бросил взгляд на телефон.

— Все прекрасно, только связи нет! — сказал он. — Между прочим, так все ужастики начинаются…

— Прекрати! — попросила Юля.

— Да-да! Именно так! — оживился Никита. — Герои решают провести журналистское расследование и отправляются в глухую деревню, где находят страшный артефакт — ключ, который по ночам сам открывает замок и выпускает на волю злодея с бензопилой! Героя жестоко убивают, героиню пытают, отрезают два пальца, а затем…

Никита демонически захохотал и потянулся к горлу Юли. Она ударила его по рукам.

— Сказала же, прекрати! Совсем не смешно!

Никита умильно улыбнулся, пытаясь поймать ее взгляд в зеркале заднего вида. Но Юля надулась и подчеркнуто внимательно смотрела на дорогу, которая петляла среди огромных корабельных сосен, чья кора отливала червонным золотом. Никита громко вздохнул и, как усердный школяр, в притворном смирении положил руки на колени и выпрямил спину, но на этот маневр Юля тоже не обратила внимания. Тогда он демонстративно отвернулся к окну, являя миру, как оскорблен и обижен. Но тут машина миновала развилку, Никита подскочил на сиденье, на ходу резко открыл дверь и крикнул:

— Тормози!

— Черт! — выругалась Юля. — Орешь как резаный! Поворот проскочили?

— Нет, кое-что заметил!

Машина съехала на зеленую, поросшую молодым папоротником лужайку и остановилась. Никита выскочил из «Тойоты» и бегом вернулся к развилке. Юля сдала машину назад и тоже вышла из нее.

— Что там? — спросила она недовольно и направилась к Никите.

— Смотри!

Он показывал на дорогу, что вела влево, — заросшую травой и мелким кустарником и явно заброшенную. Но сейчас на ней проступали глубокие следы протекторов. Машины прошли недавно. Комья грязи на траве не успели подсохнуть, а вбитые в землю ветки и листья еще не завяли.

— Похоже, они отсюда выехали, в смысле, наши военные друзья, — и поскреб в задумчивости затылок. — Надо бы карту посмотреть! Но что-то я не помню вблизи никаких объектов…

— Я даже по навигатору по этой дороге не поеду! И не проси! — отрезала Юля. — Застряну в какой-нибудь луже, и что потом? Семь верст до деревни за трактором бежать?

— Я сбегаю! — льстиво улыбнулся Никита.

— А я останусь в лесу? На ночь, одна? Нет уж, уволь от таких приключений!

Юля задрала голову вверх. Там, над кронами сосен, сияла небесная синева.

— Господи, красиво-то как! Сто лет в лесу не была!

Она зажмурилась и раскинула руки, словно пыталась обнять и этот бор, и бескрайнее небо, и птичий гомон, и шепот листьев над головой. Ветер играл в кронах, и оттого казалось, что деревья тихо переговаривались между собой. Остро пахло папоротниками, мокрой травой и неожиданно — грибами, хотя их время наступит в августе. Ее охватило несказанное чувство легкости, почти бестелесности. Цивилизация растворилась в пространстве, прихватив с собой города, сотовую связь и даже усталую машину, приходившую в себя после безжалостной гонки. Казалось, взмахни руками, и воспаришь выше леса, выше одинокого облака, что зацепилось за верхушку огромной сосны…

Это было странное чувство. Оно слегка пугало, но не более того. Юля продолжала стоять с закрытыми глазами, а лес вокруг шумел, шуршал сухими иголками, поскрипывал ветвями, звенел птичьими голосами. Где-то стучал по лесине дятел, испуганный свист бурундука прервал взволнованный стрекот сороки…

Очарование не проходило, но тут заявил о себе Никита.

— Юлька, не спи! — крикнул он и заставил ее открыть глаза.

Она поморщилась от досады: вот несносный торопыга! Успел-таки по заброшенной дороге метров на двадцать углубиться в лес, и теперь, стоя на пригорке, старательно вглядывался в темную чащу. Затем с недовольным видом махнул рукой и, как заяц, запрыгал по колдобинам, стараясь не наступить в грязь или в лужу.

— Тебе не интересно, что там? — спросил он с обидой.

— Чертовски интересно! — ответила она раздраженно. — Но давай-ка следовать плану! Ты не забыл? Нам еще домой возвращаться!

Никита горестно вздохнул и направился к машине. Юля бросила вверх прощальный взгляд и вдохнула полной грудью смолистый воздух. Но что-то подсказывало: прощаться рано и она еще напьется этого воздуха допьяна.

В отличие от Каменного Брода, на деревне Миролюбово лежала печать уныния и разрухи. Несколько домов зияли провалами окон и крыш, а от некоторых остались лишь полусгнившие заборы и огороды, заросшие крапивой и чертополохом. В тех избах, все еще крепких, из толстых бревен, с высокими шатровыми крышами, где еще теплилась жизнь, палисадники заросли малиной и черемухой, а улицы — травой по колено. Дом Глафиры Агафоновой они нашли сразу. На завалинке добротной, но посеревшей от времени избы сидела старушка и рассматривала из-под руки подъехавший автомобиль. На ней были старая синяя юбка и серая шерстяная кофта. Голову покрывал черный платок с розочками, выцветшими от времени.

Никита вышел из машины и крикнул:

— Здравствуйте, бабушка! Нам нужна Глафира Агафонова!

— Чего орешь? — недовольно спросила старуха. — Не глухая поди.

Она поднялась с завалинки, уставившись на него подозрительным взглядом, но подошла к забору и выглянула наружу.

— Ну, я — Агафонова. Чего тебе?