Другая Блу - Эми Хармон

В пепельнице лежал чек на двадцать долларов, огромная куча денег для ребенка. Пикап водить я умела, но, едва доставая до руля, поверх него уже ничего различить не могла. Поэтому я схватила подушку со скамейки, которую раскладывала на ночь вместо кровати. Так сиденье оказалось достаточно высоко, чтобы мне было видно дорогу. Как только я выехала из нашего укромного каньона, несколько раз чуть не врезалась в проезжающие машины. Мой водительский опыт не включал в себя вождение среди других машин. Я не знала, куда еду, но решила, что кто-нибудь мне поможет, если я остановлюсь у какой-нибудь станции заправки и скажу, что наша собака заболела, а папа пропал.

У меня получалось вести пикап ровно, по прямой, но как только вдоль дороги стали попадаться дома, я заметила красно-синюю сирену в зеркале заднего вида. Что было делать? Я продолжала ехать. Попробовала надавить на газ сильнее, думая, что смогу разогнаться и оторваться от них. Но педаль заедало, и пикап начало трясти, так же, как и когда Джимми пытался заставить его ехать быстрее. Тогда я притормозила, подумав, может, теперь они меня объедут. Поэтому притормозила еще сильнее, но полицейская машина пристроилась прямо за мной. Мужчина за рулем выглядел сердитым и махал мне, будто говоря подвинуться. Я съехала к обочине и остановилась. Еще одна машина с мигающей сиреной примчалась с противоположной стороны. Я закричала, теперь точно уверенная, что зря остановилась. Айкас даже не пошевелился, но я все равно погладила его, успокаивая:

– Все хорошо, маленький, все в порядке. Я просто ребенок. Не думаю, что меня посадят в тюрьму. – В этом я не была так уж уверена, но все равно сказала. Незачем было волновать Айкаса.

Дверь с моей стороны рывком распахнули. Передо мной стоял полицейский, который остервенело махал тогда, требуя остановиться. Он стоял, широко расставив ноги и руки, из-за чего казался очень большим и очень страшным.

– Здрасте, – нервно улыбнулась я. С Джимми обычно работало.

– Вы должны выйти из машины, мисс.

Мускулы офицера виднелись даже из-под рукавов рубашки, у него было красивое мужественное лицо, песочные волосы разделены пробором и аккуратно зачесаны назад.

– Я бы не хотела оставлять свою собаку, мистер, – ответила я, не двинувшись с места. – Незнакомцев он кусает. А вы – незнакомый человек. Мне бы не хотелось, чтобы вас съели.

Айкас выглядел как мешок с фасолью с собачьей головой, свешивающийся с сиденья. К сожалению, никто никого есть не собирался. Я разочарованно потыкала его:

– Айкас?

Полицейский посмотрел сначала на меня, потом на Айкаса, потом снова на меня.

– Думаю, со мной все будет в порядке. Пожалуйста, выйдите из машины, мисс.

– Что вы со мной сделаете? – спросила я, глядя на него. – Вы даже не спросили у меня права.

Я знала, что, по идее, должны делать полицейские. Джимми остановили где-то год назад, потому что у пикапа была разбита фара, и полицейский первым делом спросил у него права.

– Сколько тебе лет, девочка? – вздохнул офицер.

– Уже могу водить машину… скорее всего, – сказала я, стараясь говорить убедительно.

Еще один полицейский присоединился к первому, выйдя из пассажирской двери. Он был высоким и очень худым, с лысиной на макушке. Солнце отражалось от нее, как от стекла, и я отвернулась, моргая. Так я объяснила себе, почему глаза у меня болели и слезились.

– Плейтс и Вин говорят, что машина принадлежит Джимми Экохоку.

При упоминании Джимми мое сердце затрепыхалось, а боль в глазах усилилась. Скопившаяся влага начала стекать по щекам. Я ее вытерла и постаралась притвориться, что это из-за жары.

– Боже, ну и жара! Только посмотрите на меня, один пот.

– Как тебя зовут? – У тощего офицера был на удивление низкий голос, совсем не сочетающийся с его внешностью. Почти как у лягушки.

– Блу, – ответила я, быстро теряя силы храбриться.

– Блу?

– Да, Блу… Экохок, – пробормотала я. У меня начали дрожать губы.

– Хорошо, эм, Блу. Твой папа знает, что ты взяла его пикап?

– Я не могу его найти.

Полицейские переглянулись, потом снова посмотрели на меня.

– Что ты хочешь сказать?

– Я не могу его найти, – сердито повторила я. – Мы разбили лагерь, он сказал, что вернется. Айкас вернулся, а он – нет. Его уже нет много дней, Айкас очень болен, вода в баке почти закончилась, и я очень боюсь, что он не вернется.

– Айкас – это собака, да? – уточнил светловолосый мускулистый полицейский, указывая на Айкаса, который даже глаз не открыл.

– Да, – прошептала я, отчаянно стараясь не заплакать. То, что я сказала это вслух, превращало слова в ужасную реальность. Джимми не вернулся. Он пропал. Что же случится со мной? Я была ребенком. И ничего не могла поделать с тем, что за себя беспокоилась так же сильно, как и за Джимми.

Они уговорили меня выйти из машины, но в последнюю минуту я вспомнила о сумке с инструментами. Я побежала назад и вытащила ее из-за водительского кресла. Она была очень тяжелой, и мне пришлось тащить ее за собой. Мускулистый полицейский подхватил Айкаса с пассажирского сиденья и, нахмурившись, оглядел его. Потом взглянул на меня, будто собираясь что-то сказать, передумал и мягко положил собаку в патрульную машину.

– Что за… – тощий полицейский, которого, как я узнала, звали Иззард – похоже на ящерицу, – попробовал поднять сумку, но ошибся относительно ее веса.

– Что у тебя там?

– Инструменты, – коротко ответила я. – И я их не оставлю.

– Ла-а-адно, – протянул он, поворачиваясь к другому полицейскому за поддержкой.

– Ну хватит, Из. Просто положи их рядом с собакой-убийцей.

Они оба рассмеялись, будто это была очень забавная шутка. Я остановилась и уставилась на них, переводя взгляд с одного на другого, вздернув подбородок, предлагая им продолжить смеяться, если посмеют. Странно, но они замолчали, и Иззард положил инструменты рядом с Айкасом.

Я ехала на переднем сиденье вместе с мистером Мускулистым, которого звали офицер Боулс, а офицер Иззард ехал за нами. Офицер Боулс передал кому-то сообщение по радио, назвав номера машины и еще какие-то цифры, которых я не поняла. Очевидно, это было кодовым названием вопроса: «Что мне делать с этим сумасшедшим ребенком?»

Я показала им дорогу к лагерю, по прямой в сторону холмов. Боясь не вспомнить дорогу назад, после каньона я не сворачивала ни влево, ни вправо. Но никакого чудесного возвращения Джимми не произошло. Моя записка лежала на столе там же, где я ее оставила.

В конце концов они вызвали поисковой отряд. Меня это устраивало, значит, они будут его искать, и первые несколько дней я жила с надеждой. Они попросили меня описать папу. Я сказала, что он был не такой высокий, как Иззард, но, наверное, немного выше офицера Боулса, только не такой толстый. Офицер Иззард посчитал забавным, что я назвала офицера Боулса толстым. Мы с офицером Боулсом не обратили на него внимания. Я сказала, что у папы были черные с проседью волосы, и он всегда заплетал их в две косички. Когда я напомнила им, что его зовут Джимми, и попросила найти его, я замолчала, боясь расплакаться. Джимми никогда не плакал, и я не буду.