Комбат. Исходный код денег - Андрей Воронин

Танец закончился, пара отошла чуть в сторону, и на какое-то время Григорьев потерял их из вида. Однокурсники затащили его на быстрый танец, потом он приглашал на медленное танго нескольких девушек, чтобы не отдавать ни одной из них предпочтения, а затем, после следующего быстрого танца, отошел в сторону. Ему здесь наскучило. Игорь всегда считал танцы сами по себе занятием тоскливым, только общество Веры могло придать им милое очарование. А какой смысл без любимой девушки совершать под музыку нелепые телодвижения? Другим ребятам хорошо, они настроены на легкий флирт или даже серьезное любовное приключение. Игорю ничего этого не надо было.

Вдруг рядом с ним оказалась Лариса.

– Скучаешь? Будь другом, потанцуй со мной, а то достал Артур со своим хамством. Распускает, гад, руки, а когда ему делаешь замечание, только ухмыляется. Говорит, будто я возмущаюсь для вида, а на самом деле мне очень нравится, когда он меня щупает. Представляешь, какой урод!

«Хорошо, я тебя выручу, только с одним условием: с завтрашнего дня мы с тобой будем просто однокурсниками, и ты для своих ухаживаний выберешь другого человека», – хотел сказать Григорьев, но, на свою беду, побоялся обидеть девушку и коротко ответил:

– Ладно.

Он надеялся интонациями, своим поведением окончательно дать понять Юдиной, что ей пора угомониться. Не дура же она, в конце концов, должна сообразить, что Игорю по барабану ее прелести и богатство.

Когда заиграла музыка, Игорь опередил Артура и увлек Ларису за собой. Он сохранял между собой и партнершей дистанцию, одной рукой держа ее за плечо, а второй чуть ниже ключицы. Такой стиль называли пионерским. Он вызвал злорадную ухмылку у Артура, наблюдавшего за ними со стороны. Артур решил, что Григорьев боится его и потому даже во время танца старается держаться от Ларисы подальше. Но все же Игорь осмелился откликнуться на приглашение девушки. За это его следовало наказать.

Вскоре музыканты объявили перерыв. Артур подошел к парочке и злобно процедил:

– Хватит, порезвился. Теперь отвали, моя очередь.

– А это не тебе решать, – парировал Григорьев.

После выпитого он контролировал себя не так строго, как следовало.

– Неужели тебе? – делано удивился Артур.

– А ты кто такой, чтобы лезть в чужие дела?

– Кто я такой? Идем выйдем, там поймешь!

– Мальчики, не ссорьтесь, – как-то робко попыталась вмешаться Лариса, но ее слова были проигнорированы.

Короткий коридор вел от зала к лестнице. Рядом с лестницей была довольно большая площадка, где обычно собирались курильщики. И сейчас там стояли три человека. Игнорируя их присутствие, Артур резко повернулся к Григорьеву:

– Ну что, козлик, допрыгался!

Взметнулся тяжелый кулак, способный легко сбить с ног человека. Только для этого надо было попасть. Бывший самбист легко отклонился в сторону и цинично врезал пониже спины Артуру, которого сила инерции увлекла мимо него. Артур развернулся. И куда только делось его хваленое хладнокровие. В глазах у него плескалась ярость, он горел желанием стереть в порошок своего обидчика, унизившего его дважды за один вечер.

От второго размашистого удара Игорь уклонился, быстро присев, и тут же провел нижнюю подсечку. Тяжелая туша шлепнулась на цементный пол. Тут бы Артуру и угомониться, но его противник допустил ошибку. Игорь остался на месте, зажатый в пространстве между лестницей и стеной. Артур решил этим воспользоваться. Он был раза в полтора тяжелее Григорьева и надеялся задавить того массой. Первый натиск ему вполне удался, что стало его главной ошибкой. Впрочем, тут печально сложились сразу несколько факторов. Алкоголь ослабил сдерживающие барьеры Григорьева, Артур был ему противен как человек, а ситуация загнанного в угол бойца заставила Игоря работать в полную силу. Третий удар задел его плечо. Воспользовавшись заминкой Григорьева, Артур навалился на него. Игорь мягко, как учили, опустился на пол. Очутившись сверху, Артур почувствовал себя победителем. Ведь так было во всех дворовых схватках. Если уселся на противника сверху, если прижал его лопатками к земле, то ты выиграл, ты сильнее. Игорь тем временем обхватил его туловище ногами, крутанулся, забрасывая правую на шею, выдернул руку Артура и взял ее на излом.

Потом Григорьев убеждал всех, и себя в том числе, что он не успел остановиться, хотя в глубине души совершенно точно знал: он не захотел останавливаться. Прием, который лишь обозначался на тренировках, Игорь провел до конца. Раздался отчетливый хруст и громкий вопль боли, вырвавшийся из горла Артура. В этот момент Григорьев еще не осознал всего ужаса произошедшего. Он ловко вскочил и бросил поверженному противнику:

– Теперь будешь знать, как при всех хватать девушек за попки!

Вопль перешел в мучительный стон. Артур встал на колени, придерживая сломанную руку. Только в этот момент Игорь понял, что натворил. Он в пьяном виде подрался с человеком и нанес ему увечье. Это гарантированное исключение из института! Ему хотелось убежать, куда-нибудь скрыться, но он понял, что будет только хуже. К тому же на крик сбежались люди, вызвали «скорую» и милицию. Артура увезли, а Игоря после опроса свидетелей доставили в отделение.

Там Григорьев не стал запираться, а рассказал все как было. Лейтенант, занявшийся его делом, устало захлопнул папку. Все ясно, студент крепко влип. Хотя если он действительно оборонялся, то с учетом чистой биографии парень наверняка избежит тюремных университетов. Но и со своими университетами распростится наверняка. А пока, так как он не представляет социальной опасности, можно под расписку отправить его домой. Лейтенант не знал, что несколькими минутами ранее на столе начальника отделения зазвонил телефон. Выслушав, начальник посидел немного в задумчивости, словно давая своему подчиненному время разобраться с задержанным и отпустить его домой, после чего встал и направился в кабинет, где лейтенант почти закончил с Игорем. Начальник вызвал летеху в коридор, после чего тот вернулся с изменившимся лицом:

– В «обезьянник» его!

Из «обезьянника», или, говоря официальным языком, КПЗ, Игоря через сутки переправили в СИЗО.

В камере, куда определили Григорьева, находилось всего три человека. Один из них, выглядевший значительно старше других, вежливо спросил:

– За что тебя, милок, сцапали? Только не ври, а то сильно пожалеешь.

– Руку сломал одному уроду.

– Руку сломал? По пьяни или из-за девки поцапались?

– Вроде и то и другое, а если разобраться, то и ни то, и ни другое.

– Темнишь ты, милок, или разговаривать с нами брезгуешь, – в мягком, словно войлок, голосе мужчины едва заметно прорезались угрожающие интонации.

– Ничего я не темню. Просто я перед танцами выпил полбутылки легкого вина. Разве это пьянь? И заступился я за чужую девушку. Противно было смотреть, как один вахлак ее за попку тискает. И ей самой это не нравилось.

– А ты заступился, не побоялся схлопотать по физиономии.