Верное сердце - Саманта Джеймс

Его губы поджались. Он попытался приподняться на локте, однако жгучая боль пронзила, словно раскаленный наконечник копья, и он со стоном упал на подушку.

В мгновение ока она оказалась рядом. Маленькие руки прижали его к постели.

– Гарет, лежи спокойно! Лучше скажи мне, где болит?

– Вернее было бы спросить, где не болит. – Он попробовал приподнять голову, но потом опять уронил ее на подушку. Все тело налилось свинцом. Он чувствовал боль даже в таких местах, где никогда прежде не знал боли. В колено словно всадили разом дюжину кинжалов. И что с ним, собственно, произошло, черт побери? Гарет заговорил, с трудом шевеля губами:

– Тебе известно мое имя. Почему же я не знаю твоего? Или я был мертвецки пьян?

– Нет! По крайней мере насколько я могу судить. Мое имя… мое имя Джиллиан. И ты сам сказал мне, что тебя зовут Гарет.

– Как я здесь оказался? И почему я чувствую себя таким разбитым?

Тонкие брови сдвинулись над изящным, чуть вздернутым носиком.

– Ты находился на борту корабля, – произнесла она медленно. – Ночью поднялся сильный шторм. На следующее утро берег был усеян мертвыми телами и обломками корабля. – При этом воспоминании она слегка побледнела. – Ты единственный уцелел. Мы перенесли тебя сюда, и я обработала твои раны.

– Мы?

– Брат Болдрик и я. Брат Болдрик состоит в качестве поводыря при отце Эйдане, местном священнике. Отец Эйдан слеп.

– Не помню никакого шторма. Не помню никакого корабля!

На ее гладком лбу залегла хмурая складка.

– Возможно, ты спал, когда началась буря…

– Нет, – перебил он ее.

Какое-то время она присматривалась к нему, после чего произнесла мягко:

– Тебе не следует торопиться с суждениями. Вспомни, что ты был болен…

– Да, в этом-то вся и трудность. Я ничего не помню! Джиллиан нахмурилась:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я… ничего… не помню!

– Но этого не может быть! – возразила она.

– Говорю тебе, так оно и есть!

– Но… но ты же сам сказал, что тебя зовут Гарет, – запинаясь пробормотала девушка.

На лбу у него выступил холодный пот.

– Да. Меня на самом деле зовут Гарет. – Он говорил с такой убежденностью, что ни у одного из них irе возникло сомнений в его правоте. Внезапно он замер. – Клянусь кровью Христовой, это все, что я о себе знаю, и все, что я помню.

Он будет жить.

Именно эта мысль вызвала слезы на глазах Джиллиан, отозвавшись жгучей болью в груди. Лишь на мгновение она была уязвлена тем, что он принял ее за непотребную девку. Подумать только, она с таким нетерпением ждала, когда он придет в себя, и когда это наконец случилось, ей пришлось снести подобное оскорбление!

Джиллиан душили рыдания. Наклонив голову, она сделала над собой усилие, проглотив ком в горле. Теперь она была уверена в том, что он не умрет. Он выживет. Она не знала, почему это так много для нее значило… только правда от этого не переставала быть правдой.

«Меня зовут Гарет. Это вес, что я о себе знаю… и все, что я помню».

– Как такое возможно? – размышляла она вслух. Он коротко, сухо усмехнулся:

– Откуда мне это знать, черт возьми?

– Должно же быть еще хоть что-нибудь, – произнесла Джиллиан медленно.

– Я же говорю тебе, что нет.

– Не спеши. Лучше подумай как следует. Ты помнишь имя своей матери? Или отца?

– Нет, ничего, – заявил он не допускавшим возражений тоном. – Я не знаю ничего, кроме собственного имени. Откуда я родом, как я здесь оказался… все куда-то исчезло.

Джиллиан, совершенно ошеломленная, уселась на табурет. Смысл его последних слов отдавался эхом в ее сознании, словно беспрестанный шум прибоя на морском берегу. Боже праведный, подумала она про себя словно в оцепенении. Видно, не только его тело пострадало во время кораблекрушения, но и рассудок тоже.

– Долго я здесь нахожусь?

– Уже четвертый день.

– Ты говорила, что я был на борту корабля. Значит, мы недалеко от моря?

– Да, па побережье Корнуолла, – ответила Джиллиан, но тут же пожалела о своей откровенности.

– Да, конечно, море должно быть где-то рядом. Я чувствую его запах и слышу плеск волн. – Он зажмурился и скорчил гримасу. Когда его веки снова приподнялись, зеленые, как морс, глаза остановились на ней. – Ты упоминала о шторме. Расскажи мне еще раз, что произошло.

Джиллиан подавила дрожь. Одно воспоминание о буре и о мертвых телах, обнаруженных ею на берегу, заставило ее побледнеть.

– Здесь часто штормит, однако в ту ночь поднялась страшная буря, а воды вблизи мыса очень коварны. По-видимому, капитан твоего судна не догадывался о том, что ветер несет его прямо на острые камни. Судя по обломкам на берегу, корабль разнесло на части.

Пожалуй, в ее словах есть смысл, рассудил про себя Гарет. Это могло объяснить тот страшный, раздирающий душу треск, который преследовал его во снах, а также ощущение, что он идет ко дну. Стиснув зубы и закрыв глаза, он порылся в памяти, однако не нашел там ничего, кроме множества вопросов, остававшихся без ответа. Что это был за корабль? Куда он направлялся? Может быть, он был моряком? Нет. Интуиция заставила его отбросить эту мысль.

«Меня зовут Гарет». Так же интуитивно он почувствовал, что за этим крылось нечто большее – такое, о чем он должен был помнить, но что до сих пор от него ускользало.

Джиллиан почти физически ощущала его досаду. Он напоминал сейчас корабль без руля и без ветрил, который метался из стороны в сторону по воле волн, не зная, куда плыть. Его ранения каким-то образом повлияли на память: подобно тому как рассвет нового дня прогоняет ночной мрак, так и буря стерла все его воспоминания.

– Ты сможешь поесть?

Гарет кивнул, сопровождая свое движение слабой гримасой. И тут он, похоже, сообразил, что, если не считать прикрывавшего его одеяла, он был совсем голым. Взгляд его тут же устремился на нее.

Джиллиан судорожно сглотнула и залилась краской до самых кончиков пальцев. Все ее тело горело огнем, и она ничего не могла с собой поделать. Боже правый, она не только раздела мужчину, по и прикасалась ко всем частям его тела… или, вернее, почти ко всем. Еще никогда в жизни она не испытывала подобного смущения.

– Мне… мне нужно было осмотреть твои раны. А потом у тебя началась лихорадка, и я обмыла тебя, чтобы снять жар. – Она считала своим долгом дать ему объяснения, хотя он, по-видимому, не горел желанием ее слушать.

– Без сомнения, – произнес он, приподняв брови. – А где моя одежда?