Ричард Длинные Руки - вице-принц - Гай Юлий Орловский
Шрифт:
Интервал:
После обхода всех-всех ящик поставили рядом с первым, но спутать трудно, на каждом свой герб, а церемониймейстер провозгласил так же мощно и, как мне ревниво почудилось, еще торжественнее:
— Голосуем за Его Величество короля Кейдана!.. Напоминаю, если желаете, чтобы он оставался королем Сен-Мари, опустите белый шар, если нет — черный…
После долгого и утомительного обхода всех лордов в зале, как же их, оказывается, много, все ящики поставили на столе рядом, видные всем, а собравшиеся наблюдают, как верховные склоняют головы друг к другу, переговариваются, далеко не все скрывают, за кого голосовали.
Пересчитывают, кстати, в открытую, то есть достают шары и выкладывают на стол, а с ними считает и весь зал. Наконец Фуланд пошарил в ящике, демонстративно перевернул его над столом вверх дном.
— Подсчет голосов, — провозгласил он торжественно, — поданных за герцога Готфрида, закончен!
В зале задвигались в нетерпеливом ожидании. Фуланд что-то шепнул главному церемониймейстеру, тот медленно и важно обогнул стол и вышел вперед.
— Имею честь сообщить, — заявил он трубным голосом, — за доблестного герцога подано семьдесят два голоса!
В зале повисло короткое молчание, но едва церемониймейстер попытался вернуться к Фуланду, многие завопили:
— А общий счет?
— Сколько голосов?
— Черные почему не названы?
Фуланд поднялся и, опираясь руками о стол, потянулся к церемониймейстеру и что-то настойчиво проговорил на ухо. Тот кивнул, сказал с тем же натужным оптимизмом, сейчас совершенно неуместным:
— Черных подано триста девяносто два!
В зале наступила ошарашенная тишина, за моей спиной сэр Жерар пробормотал:
— Вот что значит отсутствовать на собственных выборах…
Я сказал свозь зубы:
— Сволочи, обиделись? Ничего, пожалеют!
За столом тем временем шел подсчет голосов за Кейдана, шары вытаскивали из ящика по одному и, демонстрируя залу, складывали на столешнице, а там их подхватывали и уносили.
Все ждали с нетерпением, пока судьи шептались, переговаривались, наконец результат шепнули церемониймейстеру, тот снова вышел впереди стола и провозгласил жирным торжественным голосом:
— За Его Величество Кейдана подано триста восемьдесят белых шаров и восемьдесят четыре черных!
В зале многие вытаращили глаза, мне показалось, что даже те, кто хотел бы вернуть Кейдана, ошарашены таким количеством голосов в его пользу. Возможно, втайне полагали, что я приготовлю что-то особое и не допущу Кейдана вообще.
Напряжение в зале возросло, когда начали подсчет голосов, поданных за принца Ричарда. Многие вытирали раскрасневшиеся и взмокшие лица рукавами, но, когда в зал сунулся слуга с кувшинами холодной воды, его чуть не побили, выталкивая прочь.
Церемониймейстер дважды переспрашивал, судя по его растерянному виду и наклонам к Фуланду, наконец вышел вперед и вскинул руку ладонью вперед.
— За принца Ричарда, — провозгласил он мощно, остановился, охватывая орлиным взглядом притихший зал, а затем проревел с такой победной мощью, что я едва не подпрыгнул от радости: — Подано… подано… подано триста семьдесят пять голосов и только восемьдесят девять — против!
Кровь моя разом застыла, а свет померк в глазах. Я даже успел подумать, что не грохнуться бы в обморок, ну неужто я такой чувствительный, ну просчитался, первый раз, что ли, но все-таки с горечью понимал, что никогда еще так страшно и катастрофически не падал с высоты мордой на камни.
В зале словно взорвался вулкан. В воздух взлетали шапки, рукавицы, платки, крики перешли в рев, могучий и победный.
Герцог Фуланд поднялся во весь рост, вскинул руки, и, велик авторитет самого родовитого лорда, шум начал стихать, все повернули в его сторону головы.
Он произнес громко и властно:
— Во избежание возможных волнений и недоразумений в будущем мы продумали заодно и вопрос престолонаследия, ибо, как всем известно, у Его Величества двое прелестных дочерей, но нет сына, который мог бы впоследствии принять из рук отца корону и так же мудро править страной.
Он повернул голову к Рюккерту, тот воздел себя, величественный, худой и благородный настолько, что посрамил бы создателей рыцарских кодексов.
— Мне поручено, — провозгласил Рюккерт надменно, — сообщить, что Совет Лордов, который продолжает работу, постановил по результатам выборов короля провозгласить еще раз Его Величество Кейдана, а его наследником — принца Ричарда…
Я стиснул челюсти и несколько мгновений пытался подавить страшную ярость. В зале, хоть и продолжали кричать славу Кейдану, многие повернулись и заинтересованно уставились на меня.
За столом судей шушукаются и с тревогой посматривают в мою сторону, мой гнев понятен, и для того, чтобы его смягчить и повязать меня с их выбором, мне и навязывают это наследничество…
Я даже застонал, сердце вот-вот разнесет грудную клетку вдрызг, в глазах уже кровавое марево, но в зале и за столом смотрят на меня, я же рыцарь, должен вести себя достойно, в зале все рыцари и почти все намного старше меня. Я поклонился и проговорил с трудом, стараясь удержать лязгающую от ярости нижнюю челюсть:
— Прошу прошения у архиепископа Дитриха, отсутствующего здесь герцога Готфрида Брабантского и всего благородного рыцарства!.. Я хочу напомнить вам всем, что у герцога Готфрида есть законнорожденный сын Родриго от леди Элинор, благородной хозяйки замка Брабант, с которой герцог был повенчан тайным браком еще до того, как его побудили вступить в брак с благородной леди Изабеллой. С моей стороны будет неблагородным поступком пытаться вклиниться впереди Родриго, законного наследника. Потому я прошу утвердить принцем короны своего брата Родриго, а меня — вице-принцем, как и надлежит по писаным и неписаным законам, будь это правила престолонаследования, геральдики или просто здравого смысла!
Я отступил, поражаясь, как смог все это выговорить складно, будто это не меня трясет от ярости, словно не я рву их всех на клочья, разбиваю о стены, размазываю по плитам пола.
За столом наступило замешательство, я надеялся, что будет коротким, но лорды продолжали шушукаться, знатоки старинного права вступили в яростный спор друг с другом, ибо в разных королевствах наследником назначается то старший сын автоматически, то король сам выбирает из своих сыновей, кому передаст трон, но это уходит в прошлое, ибо часто вызывает свары и гражданские войны, в последние поколения чаша весов начала склоняться в сторону права старшего сына в любом случае.
С другой стороны, я все-таки незаконнорожденный, и хотя бастарды зачастую сами становятся основателями династий, однако во имя спокойствия и для избегания гражданских войн в обществе обычно предпочитают путь закона, то есть трон должен переходить к прямому и законному наследнику.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!