Отдавая – делай это легко - Кира Александрова

– Да тише ты! – Кто-то из толпы цыкнул на непутевую мамашу.

– Вы мне? Да что, собственно… – она так и не договорила, заметив сынишку с красным зареванным лицом, а рядом – странного мальчика, которого все время возили в коляске.

Томаш в это время обхватил ручками вывернутую коленку подвывающего Миши. Сустав распух и, несомненно, болел. Но когда Том приподнял и повернул ногу, тем самым заставляя Мишу подтянуть ее к животу, в коленке что-то щелкнуло, и сустав встал на место. В тишине щелчок прозвучал как выстрел, и все наблюдавшие вздрогнули. Тут же ритмично зацокали металлические каблуки по асфальту – Мишина мама понеслась к своему отпрыску, с опаской поглядывая на Томаша, который все еще не выпускал больную коленку из своих маленьких ручонок. Он провел по ней ладошкой, и вроде бы припухлость стала меньше, может, только почудилось? Миша перестал скулить и затих, он пробовал шевелить ногой, вытягивал вперед и сгибал в коленке, все еще морщился, но боль отступила. Тогда мальчик вскочил, прорвался сквозь мамины руки и побежал к ребятам как ни в чем не бывало, а Том плюхнулся на тротуар и стал тереть ладошки о штаны. Мишина мама сначала протянула к нему руки, чтобы помочь подняться, но тут же отдернула и стала оглядываться по сторонам в поисках Бьянки. Но та сидела на ящике не в состоянии что-либо сказать или сделать. И только когда Том позвал ее, она очнулась и подошла, разглядывая маленькое серьезное личико. Том продолжал смотреть на маму, но в его глазах Бьянка не увидела ни страха, ни привычной боли, только усталость. Он показал ей покрасневшие, горячие на ощупь ладошки, как будто стер их, катаясь на горке. Бьянка без слов взяла сына на руки, отнесла в коляску и направилась в сторону леса. Хотелось свежего воздуха и покоя. Мысли сбивались в кучу, и на душе появилось странное ощущение не то радости, не то тревоги.

Весь вечер Бьянка наблюдала за сыном. Он спокойно играл с игрушками, вставал, переходил от места к месту, будто давно этому научился. Том хорошо держал равновесие, не качался, не дрожал от напряжения и не боялся упасть, лишь прихрамывал на левую ножку. Ей показалось, что малыш слегка горячий на ощупь, но потом и это прошло, ладошки побледнели, Бьянка на всякий случай смазала их детским кремом. Ничего необычного, только необъяснимая тревога глубоко внутри так и не утихла.

На следующий день Том проспал до обеда и ни разу не встал на ноги, только ползал как раньше, словно и не было никакого чуда. Проходя мимо детской площадки, Бьянка заметила, как притихли соседи, свидетели вчерашнего происшествия, но вслух никто ничего не говорил и не спрашивал.

Томаш встал на ножки после двух недель перерыва. Еще дней через пять играл с камешками на берегу, как обычно, только теперь сам ходил и даже пытался подпрыгивать, забирался на каменистые возвышения, уверенно сбегал вниз. Он выглядел счастливым и здоровым ребенком. Бьянка наблюдала со стороны – Томаш не просто шагнул вперед, а сделал огромный смелый рывок. И сама она переступила через сомнения и подавила в себе мучительный страх, по крайней мере один из них. Она по-прежнему ощупывала его ножки, с замиранием сердца следила, как малыш разбегается, опасалась падений и новых переломов – Томаш передвигался так быстро, слишком быстро! Но Бьянка впервые в жизни позволяла сыну ощущать себя таким же, как все дети, которых он видел и знал.

А Миша с мамой перестали гулять во дворе. Когда Бьянка случайно встретила их в универмаге, то женщина, подхватив ребенка на руки, кивнула и поспешила выйти из магазина раньше, чем Томаш смог подбежать к Мише поздороваться. Все это наверняка утряслось бы и даже забылось, но спустя некоторое время произошел еще один необъяснимый случай, который заставил Бьянку призадуматься. В ее голове постепенно складывались отдельные составляющие удивительной версии, не похожей на реальную – но куда денешься, если события происходят на самом деле, а не в каком-то фантастическом кинофильме.

Занимаясь приготовлением обеда на кухне, Бьянка, как обычно, перебирала в голове важные дела на предстоящую неделю, как вдруг рука соскользнула и со всей силы пробороздила по новой терке, на которой она шинковала морковь. Бьянка даже не почувствовала боли, но прочная сталь была до того хорошо отточена, что на морковку тут же брызнула струя крови.

– Вот, черт возьми! Последнюю морковку испортила!

Бьянка облизала палец и увидела, что ранка намного серьезнее, чем можно было предположить. Она просто стесала кусок пальца! Кровь текла сильно даже под струей холодной воды, так что пришлось доставать аптечку. Бьянка зажала рану куском ваты и стала рыться в коробке с медикаментами, чтобы продезинфицировать и перевязать палец. На кухне показался Том, задумчивый и сосредоточенный, он потер ладошкой о футболку и подошел к Бьянке.

– Привет, солнышко, насмотрелся мультиков? Скоро обедать будем, только перевяжу палец, а то порезалась.

Бьянка продолжала копаться в коробке. Куда же она могла задевать йод? Том стоял напротив с довольно странным видом, будто спал с открытыми глазами. Затем мальчик приблизился вплотную и потянулся к маме. Бьянка заметила покрасневшие руки и вспыхнувший румянец на щеках. Она бросила аптечку, но в этот раз Томаш сам взял мамину руку, ту, что она порезала, и прикоснулся к ранке своей ладошкой. Сначала Бьянка почувствовала накатывающееся волнами тепло, потом – жар, с каждой секундой становилось все горячее, перед глазами заплясали прозрачные точки, она хотела что-то сказать, но губы прочно сомкнулись, не давая словам вырваться наружу. Бьянка подумала, что сейчас зальет ребенка кровью и перевела взгляд на руку, но с удивлением обнаружила, что кровь просто перестала течь, а мальчик продолжал гладить разгоряченной ладошкой поврежденный палец. То, что в следующий момент она увидела, вообще не укладывалось в голове: вместо открытой кровавой ссадины на том месте, где Бьянка только что стесала кусок пальца, красовался свежий рубец, плотный, абсолютно затянувший ранку, настоящий сформировавшийся рубец. Такой мог появиться в лучшем случае через неделю, если оставить руку на время в покое. Том взглянул на мать, в песочно-голубой пропасти маячили огненные отблески, но чего? Никакого огня, свечей, камина, ничего, что бы отливалось таким светом в глазах. Мурашки пробрали Бьянку от пяток до самой макушки. Что же это такое? Кто это? Ее сын? Разве это Томаш? Она боялась шевельнуться, рассматривая кончик пальца, откуда только что струилась кровь, и не верила своим глазам: рубец бледнел и терял плотность. Еще через мгновение малыш развернулся и вышел из кухни.

– Том? Томаш, сынок! – Бьянка окликнула его, но мальчик не ответил.

Когда она заставила себя встать и зашла в комнату посмотреть, что делает ребенок, тот спокойно сидел перед телевизором, досматривая мультфильм про Спирита.

– Сыночек, маленький, покажи мне ладошки.

От навалившегося страха Бьянка не могла совладать с тремором в руках и ногах, она села рядом и обняла малыша, взглянула на его ладони – слегка розоватые, но жар, кажется, прошел. Томаш, спокойный и расслабленный, с большим удовольствием смотрел мультик. Он выкрутился из маминых объятий, выдернул руки и спрятал их под подушку.