Джек Ричер, или Заставь меня - Ли Чайлд

– Где?

– Думаю, в кармане.

– Или в комнате. Все зависит от количества. Нам нужно проверить.

– Мы не знаем, в каком номере он жил. У нас нет ключа, и мы не сможем его получить, потому что «Четыре сезона» придерживаются политики конфиденциальности.

– Я думаю, нам нужен номер двести двенадцать, двести тринадцать или двести пятнадцать.

– Почему?

– Полагаю, Кивер забронировал тебе номер, так? Возможно, подошел к администратору и сказал, что ждет коллегу. Тот решил, что, если между вами существует какая-то связь, вам нужны соседние номера. Ты получила двести четырнадцатый, потому что Кивер уже занял двести тринадцать или двести пятнадцать. Или двести двенадцать.

– Зачем ты его спросил, если и так знал?

– Он мог сузить возможные варианты. Но главным образом я хотел произнести вслух имя Кивера. Все очень просто. Если за нами следят, то наверняка еще и слушают, и я решил, что они должны услышать, как я назвал его имя.

– Зачем?

– Честное предупреждение, – ответил Ричер.

* * *

Он и Чан миновали две двери, подошли к 212-му номеру и сразу поняли, что он не тот, который им нужен. Шторы были задвинуты, внутри тихонько работал телевизор. 213-й и 215-й оказались пустыми. В обоих раздвинуты шторы, внутри темно. Ричер решил, что их убрали утром, и с тех пор туда никто не заходил. По теории вероятности, один из них был свободным, другой принадлежал Киверу, который за него заплатил, но по какой-то экстраординарной причине в последние дни им не пользовался. Свободный будет выглядеть абсолютно безликим, в то время как в номере Кивера обязательно что-то укажет на его присутствие – торчащая из-под подушки пижама, книга на прикроватной тумбочке или угол чемодана, убранного за стул, чтобы не мешал.

Но внутри было слишком темно, чтобы понять хоть что-нибудь.

– Бросим монетку или подождем до утра? – спросил Ричер.

– И что сделаем? – поинтересовалась Чан. – Выбьем дверь? Нас видно из офиса.

Джек посмотрел вниз и увидел, что Одноглазый тащит по асфальту стул – тот самый, на котором, перетащив к ограде, он спал. Одноглазый поставил его на тротуаре под своим окном и уселся, точно шериф из старых времен, сидящий на своем крыльце и поглядывающий по сторонам. В данном случае он видел не совсем 214-й номер, поскольку находился внизу и немного правее. А значит, и 213-й тоже.

Он сидел так, чтобы наблюдать за обоими номерами.

Интересно.

И тут Ричер вспомнил, что этот же стул стоял утром посреди парковки, посмотрел на 106-й номер и прикинул углы и направления.

Очень интересно.

– Думаю, станем ли мы выбивать дверь, зависит от того, насколько ты считаешь это срочным, – сказал он.

– Никто не получает подобные указания по телефону – по крайней мере, постоянно.

– Но иногда такие звонки случаются.

– Думаю, да.

– И что же сейчас за момент такой?

– А ты как думаешь?

– Я не в твоей команде, так что мое мнение не имеет никакого веса.

– И все же?

– Ситуации бывают разные.

– Дерьмо собачье, ты прекрасно знаешь, что ситуации всегда одинаковые.

– Это относится примерно к половине ситуаций, – проговорил Ричер. – Они делятся на две большие группы. Иногда человек, который пропал, появляется через пару недель, целый и невредимый, а порой оказывается, что вы потеряли его еще прежде, чем поняли, что у вас проблемы. Середины практически не бывает. Забавно, что такая диаграмма похожа на улыбающееся лицо.

– Значит, математика говорит, что мы должны подождать. Либо мы уже потерпели поражение, либо у нас полно времени.

Ричер кивнул.

– Так утверждает математика.

– А с точки зрения оперативных действий?

– Если мы предпримем что-нибудь прямо сейчас, то, безусловно, окажемся в неизвестной ситуации, где нам придется иметь дело с силой, оценить которую у нас нет никакой возможности. Например, это будет пять человек с доброжелательными рукопожатиями. Или пятьсот с автоматическим оружием и экспансивными пулями, защищающие что-то, о чем мы пока не имеем ни малейшего представления.

– И что это может быть гипотетически?

– Как я уже сказал, не АСДТ на складе. Что-то другое, казавшееся вначале просто странным, но постепенно переставшее таковым быть. Может, они и вправду ведут передачи на корневые каналы.

Чан кивком показала на Одноглазого, сидевшего довольно далеко на пластиковом стуле.

– Ты выбрал правильный канал, чтобы передать имя Кивера. Этот тип замешан по самые уши, только вот непонятно, в чем.

– Владельцы мотелей – исключительно полезные люди, – кивнув, ответил Ричер. – Но этот занимает не слишком высокое положение в организации. Смотри, как он ерзает. Ему совсем не нравится то, что он делает. Он считает, что не должен работать ночным сторожем. Но, судя по всему, его боссы думают иначе.

– И мы должны их найти, – сказала Чан.

– Мы?

– Фигура речи. Старая привычка. Тогда мы всегда работали в команде.

Ричер ничего не сказал.

– Ты же остался, – продолжала Мишель. – Я не видела, чтобы кто-то приставлял пистолет к твоей голове.

– Причины, по которым я не уехал, не имеют никакого отношения к тому, насколько серьезным ты считаешь то, что случилось с Кивером. Это отдельная история и твое дело.

– Я подожду до утра.

– Уверена?

– Так говорит математика.

– Ты сумеешь заснуть под присмотром этого типа?

– А у меня есть выбор?

– Мы можем попросить его перестать за нами следить.

– И чем это отличается от безусловного вмешательства?

– Зависит от его ответа.

– Я буду нормально спать. Но закрою дверь на два замка и цепочку. Мы не знаем, что здесь происходит.

– Нет, не знаем, – не стал спорить Ричер.

– Кстати, мне нравится твоя стрижка.

– Спасибо.

– И каковы причины?

– Для стрижки?

– По которым ты остался.

– Главным образом любопытство, – ответил Ричер.

– В каком смысле?

– Например, история с Пенсильванским университетом и восемьдесят шестым годом. На самом деле у него неплохо получилось. Даже великолепно. Он уже делал подобное раньше, тренировался, репетировал, оценивал себя и мысленно переживал свой успех. И я также совершенно уверен, что он знает про обязательное рукопожатие. Более того, не сомневаюсь, что в прочих случаях он про него не забывал. Однако не стал пожимать мне руку. Почему?