Сам без оружия - Алексей Фомичев

Половой кивнул, едва шевеля губами, вышептал:

– Не извольте‑с…

Гусь вновь покосился в сторону соседского стола и вдруг озлился и на Козыря, и на шум в зале, а пуще того на младшого сынка Гриню, хитрости коего поставили Гуся в глупое положение.

…Зал на втором этаже был куда как меньше, зато обставлен богаче и выглядел солиднее. Никаких общих столов, только отдельные кабинки, а по периметру шитые покрывала. Свет давали светильники, вставленные в стены, оттого верхний зал был окутан легким полумраком, как в дорогих борделях.

По идее здесь должны были отдыхать и вкушать пищу купцы да дворяне из богатых. Да только эта публика сюда заглядывала редко, а честно говоря – никогда. Поэтому верхний зал занимали то представители какой‑нибудь партии, то мелкие торгаши, ухватившие куш, а уж совсем редко лихие налетчики, рисковавшие своим появлением здесь и тем самым показывающие смелость и отвагу.

В этот час все семь кабинетов пустовали, а за портьерой в углу стояли два человека, говорившие на пониженных тонах. Вернее, говорил один из них – низкорослый господин лет тридцати пяти в приличном, но утратившем лоск костюме. Второй собеседник – Гриша Семенин, младший сын Паши‑Гуся – сдавленно шипел, пронзая яростным взглядом низенького господина и постукивая ладонью по перилам.

– …Я за вашего человечка перед Козырем забожился! Слово дал, что будет все тихо и гладко! Вы же клялись мне, что он мешать не станет, только поговорит с ювелиром и его гостями. А вышло как? Ювелир и его жена наповал! И их гость тоже! Хоть деток не тронул! Это и есть – не помешает?

Вид Григория внушал страх – рост гренадерский, плечи широченные, лицо красное, налитые красным глаза сверкают. Под кожей играют тугие желваки.

Вот только низенький собеседник Грини страха не показывал и вообще вид имел донельзя спокойный.

– Не рвите голос, молодой человек, – сухо декламировал он, позволяя себе малозаметную хмурость. – Сделанного не воротишь. И потом, ювелира сам Козырь завалил. И жену заодно.

– Потому как ваш «надежный человек» пристрелил гостя ювелира! А свидетелей оставлять было нельзя.

– Потому что сорвался ваш «осторожный Митюня»! – явно передразнивая, хмыкнул невозмутимый тип. – Что до свидетелей – весь Питер уже знает о произошедшем! И полиция тоже!

– Но зачем было убивать гостя Штельмана?

– А это уже не ваше дело, юноша! Знаете воровское правило – за лишний спрос рубят нос! А то и голову! – Тип скользнул по Грише мрачным взглядом, вдруг смягчился: – Но вам, как надежному человеку, товарищу по борьбе, скажу: и сам ювелир и его гость – люди охранки. Мешали они нам сильно. Их хотели допросить, и только. Но гость повел себя… нервно. Стал за револьвер хвататься. Вот и получил… Ясно?

– А Козырь теперь мне предъявит и за поручительство, и за убийство.

– Козырь стал лишней картой в игре, – нахмурился тип. – Он слишком известен и горд – тихо уйти не захочет… или не сможет. А попадет в руки полиции – лишнего наболтает.

– Митяй не такой! Он вор настоящий!

– Григорий! Давайте без уголовной патетики! Козырь сдаст и вас и нас! Его спасение в немедленном уходе. А он приперся сюда, да еще всех подручных притащил и каких‑то бугаев нанял. Для чего?

Григорий тяжело вздохнул и зло посмотрел на собеседника. У него мелькнула мысль, что встречу ему здесь и в это время назначили совсем не случайно. Но чего хочет этот невзрачный тип с холодными глазами?

– Нам надо уходить, – сказал он, вновь ударяя тяжелой ладонью по перилам. – Я батю с брательником привел, думал, они помогут с Козырем разойтись миром.

– Вот это вы зря, Григорий, – неожиданно мирно вздохнул тип. – Я уверен, что Козырь не причинил бы вам вреда. Да и сам способен успокоить его и помирить с вами.

– Вы? – В голосе Григория послышалось изумление. – Вы с ним знакомы?

Тип неопределенно улыбнулся, качнул головой:

– Было время. Знал я Митеньку совсем молодым и глупым. Да и должок за ним остался с той поры. Думаю, управу я бы на него нашел.

– А чего же тогда через меня на него вышли?

Тип стер улыбку с лица, покачал головой.

– Задержитесь на пару минут здесь, Григорий. Я спущусь первым и поговорю с Козырем. А потом уж и вы идите. Меня не окликайте. Встретимся с вами на старом месте через два дня.

Тип кивнул и направился к лестнице, но на полпути встал. Чуть повернул голову и уже другим, доверительным тоном сказал:

– И примите добрый совет – умерьте профессиональный пыл своего отца. Сейчас полиция и жандармерия устроят облавы. Будут хватать всех подряд. Легко попасться к ним в руки. Возьмите паузу…

И, не слушая ответа Григория, пошел вниз.

Расторопный половой принес неоткрытую бутылку водки вместо графина, а потом и вторую порцию закуски. Пока он расставлял тарелки, Гоглидзе быстро подменил бутылку своей, спрятанной за пазухой. Но в последний момент половой, резко развернувшись, зацепил бедром руку ротмистра, и тот едва не выронил подменную бутылку. Чертыхнувшись, он выставил ее на стол и цыкнул на полового. Тот что‑то виновато пролепетал и убежал.

– Ишак! – вполголоса ввернул Гоглидзе, зыркая по сторонам.

– Никто не заметил, – успокаивающе сказал Белкин. – Да и не смотрит никто. Ну что, командир, выпьем горькой родниковой?

Поручик подмигнул, ловким движением сдернул пробку с бутылки и разлил по рюмкам «водку», набранную еще утром из колодца. Потом подхватил свою, чуть приподнял и одним махом опрокинул ее в рот.

Белкин и Щепкин повторили его жест, капитан еще успел глянуть в сторону Дианы. Та что‑то шептала одному из франтов, но смотрела при этом на Щепкина. И глаза у нее были шальные.

Прохладная вода смочила горло, оставив какой‑то травяной привкус. Щепкин сыграл «первый выдох», подцепил вилкой небольшой огурчик с тарелки и схрумкал его. Хотел было достать часы, но вовремя спохватился. Какие часы у рабочего?

– Ну вот и ладненько, – промолвил Белкин, тоже доставая огурчик. – Прошло дело…

Веселился поручик зря. Трюк с подменой бутылки заметил глазастый Храп. Следил за половым, хотел подозвать его, вот и увидел маневр Гоглидзе. Странное поведение троицы работяг заставило Мишку невольно нахмуриться.

– Батя, – склонил он к отцу голову. – Вот те трое бутылку, что им халдей притащил, подменили своей. С чего бы это?

Гусь, неохотно ковырявший вилкой в блюде и искоса посматривавший в сторону Козыря, недовольно перевел взгляд на указанных сыном людей. Прищурился.

Вроде простые работяги. Нехитрая закуска, бутылка водки. Видок не самый радостный.

– Точно, я видел, – верно истолковал молчание отца Храп. – Самогонку хлещут, а водку на потом заначили?