За тех, кто в морге - Светлана Алешина

— И вокруг нас, — искусственно зевнув, произнесла я.

— И вокруг нас, — охотно согласился Аяврик, — вот, кстати…

Не знаю, что он хотел сказать или показать, но так получилось, что Аяврик взмахнул рукой влево, и именно слева, словно из стены, вдруг вывалилось нечто, показавшееся мне огромным и нелепо раскрашенным, а потому жутко страшным чучелом женщины.

— А-а-а-а! — заорала Маринка и присела на корточки.

Я же сохраняла вид совершенно невозмутимый, но от неожиданности не в силах была даже пошевелить языком. Неприятное зрелище! Фима вышел вперед, прикрыв меня своей спиной, и откашлялся. Это был почти подвиг, надо признаться, и я его оценила. Правда, потом.

— Привет, Марго, — поздоровался Аяврик с привидением, и в этот момент я почти поверила ему.

Почти — потому что не успела этого окончательно сделать, так как привидение сказало застенчивым голосом:

— Здравствуйте. Сережа, у тебя сигаретки не найдется?

— Привет, Марго, — жизнерадостно повторил маг Аяврик, оказавшийся для своих коллег всего-навсего Сережей, и полез в карман своих красных шаровар.

Привидение подошло на шаг ближе и оказалось, во-первых, на самом деле женщиной, а во-вторых, такой же русско-народной клоунессой, как и Аяврик, одетая в темно-красный сарафан и в расписной кокошник. На ее лице было то, что назвать макияжем было бы нельзя, а дурацким клоунским гримом — нескромно, хотя так оно и было на самом деле.

— Здравствуйте, — слегка запинаясь, сказала я. — А вы тоже из руководства Магического круга?

— Я? — удивилась Марго, закуривая и разгоняя ладонью дым. — Я и есть этот самый круг, а разве незаметно? Слушай, Аяврик, а почему здесь темно, как в заднице у негра? Опять пробки перегорели?

Аяврик кашлянул и представил нас своей знакомой.

Марго оказалась не клоунессой, как можно было бы предположить с первого взгляда, а какой-то «комедианткой-иллюзионисткой», как жеманно пояснила нам. Что означало сие словосочетание, не знаю, но подозреваю, что это все равно клоунесса, только с фокусами.

— Экскурсию проводишь? — спросила Марго, с интересом рассматривая Маринку, которую Аяврик бережно поглаживал по плечу.

Девушка, засмущавшись, сделала вид, что ей все очень интересно — и поглаживание, и сама ситуация.

— Ага, Палыч попросил, — признался Аяврик. — А по поводу света…

— Да и так ясно, — пренебрежительно отмахнулась Марго. — Палыч, этот козел старый, все кроит и жадничает вовремя платить по счетам, вот ему и отрубают напругу. Слава богу, не первый год здесь кантуюсь, окрестности знаю, лоб пока не расшибла, но сроду такой темени не бывало. — Марго подхватила нашего гида под руку и отвела на пару шагов в сторону.

— Я сейчас… на минуточку, — объяснил Аяврик.

Однако его «минуточка» оказалась длиннее нормальной минуты. Я видела, как Марго что-то принялась ему рассказывать шепотом, постоянно показывая пальцем себе на грудь. Маринка подошла и вцепилась мне в руку.

— Ты как себя чувствуешь? — спросила она. — Мне что-то не по себе.

Я в ответ только пожала плечами. Тогда Маринка повернулась к Фиме, но тот, сдаваясь, поднял ладони вверх.

— Понятия ни о чем не имею, — честно признался он. — Не знаю, не понимаю, но впечатление производит. Особенно про друидов.

С озабоченным лицом Аяврик вернулся к нам и, хмурясь, пробормотал, что, к сожалению, его срочно вызывают в оргкомитет.

— Если пойдете прямо, никуда не сворачивая, то выйдете прямо к лестнице, подниметесь по ней вверх и попадете в зал, — ободряюще сказал он и, пожав руку Фиме, ушел со своей клоунессой.

Фима взглянул на часы.

— Кстати, нам пора, — сказал он, — а то пропустим все, что там будет интересного. И не о чем вам будет пописывать в газетке.

Мы пошли в том направлении, куда указал Аяврик, и вскоре попали в зал. Он был полупустой и на удивление тихий. Мы заняли свои места, и тут погас свет.

Луч прожектора, пометавшись по своду потолка, опустился вниз на арену, и я увидела Аркадия Павловича в смокинге и с микрофоном в руках. Вступительная речь его заняла немного времени, и мне показалось, что шталмейстер то и дело посматривает на меня.

Я наклонилась к Фиме, сидящему слева от меня, и спросила, сколько времени продлится официальная часть и когда начнутся фокусы.

— Да дело тут не в фокусах, — ответил он. — Я же предупреждал, что это у них типа профсоюзного собрания… Ну а если совсем честно, то понятия ни о чем не имею.

Аркадий Павлович закончил разливаться соловьем и ушел, уступив арену нашему новому знакомому с прихотливым именем Сикамбр. Тот поверх смокинга накинул еще и длинный плащ, отчего смотрелся еще загадочнее, и, не затягивая процесса, сразу же начал с того, чего мне так хотелось. Он показал несколько несложных фокусов с исчезновением и появлением своей чалмы, потом разъяснил, как это все делается, и обратился к публике, вызывая добровольцев.

Совершенно неожиданно для меня вверх потянула руку Маринка, очевидно решившая в этом сборище стать центром внимания. Однако Сикамбр, лишь равнодушно скользнув по ней взглядом, пригласил из зала какую-то даму, одетую, словно шемаханская царица.

— Блин! Ну что ты поделаешь? — огорчилась Маринка и надула губки.

— Надо делать выводы, — философски заметила я. — Тебе не кажется, что пора сменить имидж? Видишь, как мужики кидаются на нестандартные гардеробы?

— Пошла к черту, — грустно сказала Маринка и задумалась.

— Зря ты так говоришь, Мариночка, — вмешался в разговор Фима. — Не забывай, в каком обществе сейчас находишься. Он здесь особенно внимателен.

— Да кто он? — переспросила Маринка, не отрывая глаз от арены.

— Да черт же, кто ж еще?! — улыбаясь, пояснил Фима.

Маринка засопела, но промолчала.

Дама вышла на арену, из-за кулис на колесиках выкатили высокую металлическую клетку, приподнятую на платформе от пола приблизительно на метр. Сикамбр завел даму в клетку, две ассистентки накрыли клетку тканью, Сикамбр сказал что-то вроде «крекс-фекс-пекс» и сдернул тряпочку. Дамы в клетке уже не было, она исчезла.

Маринка охнула и зааплодировала, зал ее нехотя поддержал, после чего Сикамбр уже под более бурные аплодисменты зала обнаружил свою даму, сидящую в первом ряду совсем недалеко от нас.

Когда Сикамбр стал рассказывать про то, как он все это сделал, то получалось совершенное надувательство. Клетка, как оказалось, выезжала на особой конструкции, между четырьмя ножками которой были установлены зеркала под наклоном внутрь, поэтому создавалось впечатление, что между ножками ничего нет — ведь там отражался пол. Дама, исчезнувшая в клетке, вовсе не исчезла, а провалилась в ящик под клетку и потом вылезла оттуда, а та, которая сидела в зале, просто была на нее очень похожа и одета так же.