Особый талант - Сергей Куприянов

Эта пустяковая на первый взгляд проблема занимала его целиком. И ближе к концу дежурства он нашел решение. Если они не понимают человеческого языка, то должны понять звериный. Им нужно сказать так, чтобы они поняли и вняли. И такой человек есть. Замкомандира отряда милиции особого назначения, несколько лет назад организованного при УВД. Здоровенный мужик с пудовыми кулачищами и со зверским лицом, изуродованным оспой, и голосок под стать. Отношения у них со Жданко были приличные, и он не откажет ему в пустяковой просьбе, хотя формально они и принадлежат к разным и к тому же конкурирующим ведомствам.

Майор уже потянулся было к трубке телефона, чтобы позвонить в отряд, когда в дежурку вошел, почти вбежал шифровальщик и положил ему на стол только что полученную и расшифрованную спецтелеграмму. Жданко автоматически поставил время получения, расписался и, вчитываясь в короткий текст, понял, что с соседями сегодня вряд ли чего получится. Как, впрочем, и с застольем.

Заветный номер он все же набрал, но совсем по другому поводу. Через десять минут мощный «Урал» с отапливаемым кунгом северного исполнения выехал из расположения отряда, везя двадцать полностью экипированных бойцов по направлению к аэропорту, где уже полным ходом шла подготовка к неприятной встрече. По дороге его обогнали три легковушки со спецсигналами; начальство наплевало на праздник и спешило к месту предстоящих событий, которые неизвестно, когда начнутся и еще менее известно, когда и чем закончатся.

— Так, командир, — сказал Миша, снова нависая над плечом летчика. — Теперь передаешь сообщение следующего содержания: «Потеря топлива усиливается». Ведь она же усиливается, верно? Верно. Значит, мы никого не обманываем.

Выслушав доклад командира на землю, он удовлетворенно кивнул и распорядился:

— А теперь, Гоша, действуй. Нам же с вами, господин начальник, нужно пройти в салон, к пассажирам.

— Что вы собираетесь делать?

— Сначала снять с вас наушники. А уже потом проводить на ваше место. Да не бойтесь вы так…

— Я не боюсь!

— Боитесь. И правильно делаете. Любой бы боялся на вашем месте. Только поверьте мне, что мы и в самом деле не собираемся вас убивать. Вы же знаете главное правило общения с террористами на борту? Беспрекословно выполнять все их команды. Вот и следуйте ему.

Командир корабля снял наушники с ларингофоном и с тоской посмотрел на приборную доску перед собой. Его можно было понять. Даже не до конца зная, что точно произошло у него за спиной, там, в салонах несколько уже устаревшего лайнера, он не без основания опасался, что рискует никогда уже не увидеть ни этих циферблатов и датчиков, ни кабины, и вообще ничего. Ноги его сделались ватными, и вспыхнувшая было мысль что-нибудь сделать вроде срыва самолета в пике или еще чего похлеще мигом погасла. Страх, замешенный на надежде выжить, лишил его воли к сопротивлению. Да и прав этот мужик — есть соответствующая инструкция. Все знают, сволочи! Даже про инструкцию. Геройские поступки на борту самолета приветствуются только в ее пределах, да и всякие позывы к ним пропали, когда он увидел, что творится в первом салоне. Кровь в проходе, кое-как сваленные между креслами тела… И еще двое стонущих людей, явно раненых, привязанных спинами друг к другу. Теперь ему стало окончательно ясно, что террористы не шутили и не просто имитировали нападение. Они напали по-настоящему, всерьез, с кровью, завалив чеченцев, с которыми мало кому хотелось связываться. Свободные до наглости сыны гор сейчас потерпели явную и крупную неудачу. От нехорошего предчувствия у командира стало кисло во рту. Даже если он выживет — если! — то родичи убитых найдут его и спросят: кто это сделал? Про то, что спрашивать они умеют, он наслышан.

Его проводили в задний салон, связали руки, усадили в кресло и пристегнули ремнем безопасности. Перед тем как ему заклеили пластырем глаза, он с удивлением успел увидеть, как из багажного отсека один из террористов тащит тяжелый баул.

В салоне слышалось движение и не очень понятные звуки. Но самое главное было не это. Командир так давно летал, что ему не обязательно было видеть, чтобы понять рисунок полета. Они явно снижались и при этом делали маневр. Вряд ли он был предназначен для того, чтобы сбить с толку наземные службы. Хотя как знать? Тот, которого один из террористов называл Гошей, дело свое знал. Хороший летчик, толковый. В обстановке ориентируется мгновенно. Но отчего-то показалось, что он военный.

Между тем в самолете разворачивалась бурная деятельность. Извлеченная из багажа лодка надувалась одновременно двумя «лягушками» — ножными насосами в виде полусфер. Бортовые туалеты работали, как конвейер, — в них летела и вскоре исчезала за бортом всякая уже ненужная мелочь вроде бутылок, на которых могли сохраниться отпечатки пальцев, клочки ненужной одежды, обрывки бумаги, бывшие до этого документами, и прочий мусор. Миша резко разговаривал по мобильному телефону, сидя в переднем ряду кресел — сразу за пилотским отсеком. Наконец он прошел в кабину и тихо проговорил, склонившись к уху пилота: «Можно начинать. Действуем по нашему плану. Давай, не тушуйся. Все готово».

Летчик скосил на него глаза и кивнул.

Миша вернулся в задний салон, где сидели члены экипажа, и громко, с убедительным напряжением в голосе сказал:

— Внимание всем! Слушайте внимательно, потому что больше повторять не будем. Сейчас нам предстоит аварийная посадка. Если хотите выжить, то делайте так, как положено по инструкции. Пригнуться, голову вниз и так далее.

— Развяжите нам руки, — попросила одна из стюардесс.

— Перебьетесь, — парировал Миша, но пояснил без злобы: — Вы профессионалы, так что и без рук справитесь. Но… — он замялся на секунду, — могу сделать для вас новогодний подарок. И только при условии, что вы им не воспользуетесь нам во вред. Одному из вас руки я освобожу. Перед самой посадкой. И он сможет тогда помочь всем остальным. Иначе… Да что тут говорить — сами понимаете. Но взамен предлагаю вот что. Все, кто видел нас в лицо, забудут, как мы выглядим. Ведь вы понимаете, что нам проще всех вас пустить в расход. Зачем нам лишние свидетели? Однако мы не хотим проливать вашей крови. Вы не виноваты, что попали на этот рейс. Судьба такая! Поэтому живите. Но и мы хотим жить. Так что… Договорились? Мне достаточно кивнуть.

Он замолчал, глядя, как быстро кивают головы с закрытыми белыми лентами лейкопластырей глазами.

— Вот и ладно. Заметьте только, что я никому из вас не угрожал и вы согласились добровольно. Ну, граждане, приготовились. До приземления осталось… — Он автоматически глянул на часы. — Да, собственно, почти ничего и не осталось. Прощайте.

РАСШИФРОВКА ЗАПИСИ ПЕРЕГОВОРОВ ДИСПЕТЧЕРСКОЙ СЛУЖБЫ АЭРОПОРТА Г. БРЯНСКА 31 ДЕКАБРЯ

14 час. 50 мин. Борт ноль семнадцать! Ответьте! Ноль семнадцатый! Ответьте земле! Молчит… Ноль один семь! Ноль один семь! Ответьте диспетчеру. Что у вас происходит? Вы отклонились от курса!

14 час. 52 мин. Борт ноль семнадцать! Говорит земля! Ответьте, если меня слышите. Полоса для посадки свободна. Возвращайтесь в свой коридор. Вы отклонились от курса. Аэропорт Брянска готов вас принять. Ноль семнадцать! Отвечайте! Перейдите на запасную частоту связи. Мы готовы принять вас. Полоса свободна. Слышите? Все каналы связи открыты. Вернитесь в свой коридор. Вы теряете высоту. Вам необходимо сделать разворот на сорок градусов. Вы создаете аварийную обстановку. Что у вас происходит?