Райшаария - Татьяна Фомина

провели вместе много лет, и у тебя к нему нет никаких чувств и эмоций. Словно вы совершенно чужие.

Юра очень старался смотреть мне в глаза, но его взгляд притягивала, просто магнетизировала татуировка драконицы на моем плече. Я думаю, что Райшаария все-таки в этом поучаствовала.

— Шикарное платье.

— Я знаю.

— А когда ты сделала тату? И зачем? — он все-таки задал этот вопрос и нервно повел плечами.

Я усмехнулась. Мне не пришлось отвечать.

— Юра? Вы знакомы? Представь нас!

— Яков Алексеевич! Да.... Это моя жена — Оля. Оля, это Яков Алексеевич.

Яков Алексеевич почтительно поцеловал мою руку.

— Я в восхищении, Ольга! — Произнес он с сияющим взглядом.

Все-таки «мадам» мне нравилось больше!

— Юра! Как тебе не стыдно! Прятать от нас свою жену! — он укоризненно посмотрел на моего мужа. В его глазах был не только упрек, но и... разочарование? Словно, он что-то знал.... И тут до меня стало доходить, что Яков Алексеевич все знал про Юру.... И, наверное, кто-то из тех, кто был в этом зале, тоже всё знали.... Мне стало, нехорошо. И появилось такое ощущение, что все смотрят на меня, как на дурочку-жену, у которой не хватило ума сидеть дома, а не выставлять себя на посмешище. Мне захотелось не просто провалиться сквозь землю, а еще и стереть всю память о том, что кто-то меня здесь видел.

«А тебе не все равно?» — пыталась достучаться до меня Райшаария. Но у меня в голове все шумело, и я не могла связно мыслить.

Спас меня из этого ужасного положения Яков Алексеевич.

— Юра, я могу пригласить твою жену на танец? — спросил он.

— Да... конечно, — Юра смог перевести взгляд от рисунка на моем плече на него.

— Мадам! Оля! Прошу Вас! — он предложил мне свою руку, на которую я с благодарностью оперлась, и увел меня в соседний зал, где звучала музыка.

В голове все еще шумело. Я никак не могла сосредоточиться. Мне стоило большого труда посмотреть в лицо своему кавалеру.

— Спасибо, — еле слышно произнесла я.

— Это я должен быть благодарен Вам за оказанную мне честь! — не вызывая сомнения в своих словах, сказал Яков Алексеевич.

Дальше мы танцевали молча. И мне захотелось поскорее уехать отсюда, чтобы не смотреть в лица, боясь увидеть в них жалость, насмешку, или даже злорадство.

— Позвольте дать Вам совет, Оля. Не уезжайте сразу. Не сбегайте, — тихо сказал Яков Алексеевич.

И ведь он был прав! Если бы я сразу уехала, то открыто признала бы свое поражение. И раз победа мне никаким образом не светит, то потреплю просто нервы!

— Я хочу выпить! — сказала я своему мужу, когда мы подошли.

Вы бы только видели его мученическое лицо! А кому сейчас легко?! Он, надеялся, что я быстренько смотаюсь отсюда, а он продолжит веселиться! А вот уж, дудки! Не дождешься!

Ему ничего не оставалось, как провести меня к столам с закусками. Я еще выпила коньяка, попробовала все, что захотела. И бог с ней, с фигурой! Юра просто ходил за мной, не решаясь оставить одну. И правильно! Его пассии я не видела. Юра изредка бросал взгляды по сторонам. Пусть понервничает! Я еще выпила. Потом решила, что хочу еще раз сыграть в бильярд. А что зря пропадать полученному дару?! Юре пришлось составить мне партию. Я ему даже позволила разбить пирамиду и забить один шар! Хватит. Норма! Получила заслуженные аплодисменты! Захотела танцевать. Потом снова выпила. Когда я поняла, что уже больше не могу и не хочу, то попросила вызвать мне машину. Юра решил отвезти меня домой. Не знаю зачем. Мог бы спокойно оставаться и дальше. Мне уже было все равно. Алкоголь все-таки подействовал. Я с трудом, но надела сапоги, и даже попала в свою шубку, которую помог мне надеть муж. В такси меня разморило. Эмоции и перебор выпитого коньяка сделали свое дело.

Дома он помог снять мне сапоги. Ничего себе! Нет, спасибо, конечно! Но, когда он начал подниматься руками вверх по ногам, задирая платье, мне стало совсем нехорошо. Неужели, вы, мужчины, думаете, что, если женщина пьяна, то она вам не сможет отказать?! Да, это сложно. Алкоголь, гормоны и все такое. Но, поверьте, не всё можно простить через даже самый великолепный секс. Я понимаю, что после секса я бы скорее всего его простила. Могла поверить, что все не так, как я подумала. Могла. Но я не хотела. И дело не в том, что я какая-то не такая. А в том, что я не могу допустить, чтобы ко мне прикасались руки, которые до этого прикасались к другой, я не могу целовать губы, которые целовали кого-то еще. Не могу!

Он так и стоял передо мной на коленях, проводя руками по моим ногам.

— Давно? — спросила я его, совершенно протрезвев.

— Что? — не сразу понял Юра. Но потом, видимо, сообразил, что к чему.

— Давно, — честно ответил он.

— Она первая? — мне не то чтобы очень хотелось знать всю правду.

— Нет, — он так и стоял у моих ног.

— Не надо, — это все, что я могла тогда сказать.

Если бы он не убрал свои руки, я, наверное, все-таки бы и сломалась, сильно потом об этом жалея. Но Юра опустил руки и поднялся. Мы некоторое время смотрели друг на друга. Без ненависти. Без упреков. Без эмоций. Видимо, такова у него природа. А у меня внутри все умерло. Скоропостижно.

Я не стала раздеваться. И не пошла в нашу спальню. Я ушла в комнату дочери. Пристроившись на краешке ее кровати, я обняла самое дорогое, что у меня осталось, и ушла в сон...

...Это было именно то место, где я могла быть самой собой. Не скрывая эмоций, чувств, ощущений. Не думая, как я выгляжу в глазах кого-то или чего-то. Я была свободна ото всего. Абсолютно. Но сейчас мне не просто хотелось побыть одной, а подумать. Подумать обо всем: о себе, о своей жизни, о том, что со мной происходило в последнее время, и о том, что же делать дальше. Многое изменилось именно за последний месяц. Именно с того момента, как я впервые попала сюда. Как познакомилась с Райшаарией. Интересно, а где она сейчас? Ведь я ее больше не «слышала» с того момента, как Юра подошел ко мне в бильярдной «Фараона». И сейчас я припоминала, это я ее не «слышала», или она ничего не «говорила»? Хоть убейте, не помню. Не до этого мне было. Не уверена даже, что и сейчас я готова кого-то слушать. Не хочу!

Это было глупо. Потому что именно здесь никого не было. Мелькнула мысль, а почему бы не остаться тут навсегда. Здесь так хорошо! Но Райшаария говорила, что здесь никто не остается надолго, а только решает, куда идти дальше. Я не знала, куда мне идти дальше. Я поднялась ввысь, как только смогла. И стала падать камнем. Скорость была большой, в ушах свистел ветер, земля приближалась.... И вот почти в самый последний момент я подумала: «А Элька? Что станет с ней? Ей всего восемь!» Именно мысль о дочери, не дала мне упасть. За сына я не переживала. Да, он еще несовершеннолетний, но уже бы справился со многим. А вот дочь? У меня просто не было права оставлять ее одну в том мире!

Я проснулась. Я так и лежала с краю, крепко прижимая к себе дочь. Она спала, или еще не вернулась из своих путешествий. Кому как нравится.

Я осторожно встала, стараясь не потревожить Элину.