Розовая пантера - Ольга Егорова

Наконец принесли пиво и рулет, он смотрел на этот рулет и не понимал, с чего ему вздумалось его заказывать, он с детства терпеть не мог курицу. Очередная насмешка злой судьбы, которая, похоже, решила окончательно доконать его этим рулетом. Он ткнул вилкой в розоватое мясо — не отдавать же его обратно, вряд ли кто поймет. Щедро залил холодным пивом, при этом почти не почувствовав вкуса курицы, зато почувствовал прилив затаенного торжества, как будто на самом деле сейчас вступил в поединок с судьбой и этим щедрым глотком пива умудрился-таки одержать маленькую победу. «И очень даже ничего. Отличная, надо сказать, курочка. Пожалуй, надо будет заказать еще одну порцию!» Алексей, дав себе твердое обещание, что больше ни взгляда не кинет в ту сторону, принялся сосредоточенно рассматривать куриный рулет — розоватое мясо, внутри оранжевые полоски моркови и белые — чеснока.

— А ты мне ничего не заказал?

Она отодвинула соседний стул, уселась рядом, локоть к локтю.

«Явилась», — чуть не сорвалось с языка.

— Я откуда знал, что ты придешь, — ответил он не глядя и отхлебнул остатки пива из кружки.

— Я же тебе сказала, что приду.

— Мало ли что ты сказала.

— Сказала приду, значит, приду, — ответила она спокойно, равнодушно, как показалось ему, в своей привычной манере. Затушила принесенную с собой сигарету в пепельнице, нырнула пальцами в тарелку с рулетом, подцепила один кусок.

— Вилкой вообще-то едят, — буркнул он, уже не понимая, на кого злится больше — на нее или на самого себя за эту неутихающую, а главное, не желающую скрываться злость.

Но она его злости, кажется, совсем не замечала, жевала курицу с аппетитом, и он уже начинал злиться на этот ее аппетит. Равнодушно пожала плечами в ответ на его замечание, что едят вилкой:

— У нас же одна вилка. Ей ешь ты.

— О Господи, — вздохнул он, — ну так подожди, пока принесут вторую.

Подозвав официантку, он снова попросил меню. Подвинул голубой листок немного вправо:

— Чего тебе заказать?

— Курица такая вкусная.

— Еще один рулет, девушка.

— Крабовый салат обожаю.

— Крабовый салат, пожалуйста.

— Мясо по-французски…

Он не чувствовал подвоха — она называла все пункты меню по порядку, просто читала вслух, а он все повторял за ней, каждый раз добавляя «пожалуйста» или «пожалуйста, девушка». Он, собственно, вообще не задумывался над смыслом и, только услышав ее громкий смех, внезапно очнулся. Она смеялась, а официантка в голубом платье, терпеливо переписывающая или делающая вид, что переписывает все меню с первого до последнего пункта в свой блокнот, еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться вместе с ней.

— Ты что… Ты что, на самом деле подумал, что я все это съем?

Он провалиться был готов, даже собирался встать из-за стола, уйти подальше от этой ненормальной девицы, которая находит для себя такие странные забавы. Но в последний момент удержался, поняв, что поставит себя в совсем уж глупое положение.

— Откуда я знаю. Может, у тебя дома есть нечего, вот ты и решила затариться продуктами на ближайшую неделю, — ответил он и через силу улыбнулся.

— Девушка, вы, пожалуйста, все там вычеркните, кроме… Рулет, наверное, оставьте и салат крабовый. Пока все.

— И пива еще принесите, — добавил Алексей. Официантка улыбнулась и ушла выполнять заказ.

Алексей смотрел исподлобья.

— Ну, что ты на меня уставился? Уж и пошутить нельзя. Обиделся?

Она прикоснулась к его руке, легонько погладила, и это было уже совсем невыносимо, потому что Алексей почувствовал себя маленьким ребенком, которому в мире взрослых многое объяснить просто невозможно. Вот уж чего он в жизни больше всего терпеть не мог, так это снисходительности.

— Можно мне еще кусочек? — Она, как будто прочитав его мысли, убрала руку и не стала возвращаться к уже исчерпанной теме.

— Да ешь, пожалуйста. Я курицу вообще терпеть не могу.

— Да? А зачем же заказывал?

— Для тебя заказывал.

— Для меня? — Она почти удивилась, что было ей не свойственно. — А откуда ты знаешь…

— Да ладно тебе, какая разница. Ешь, если хочешь. — Она взяла еще один кусок, снова руками. — Приятели твои, что ли? — спросил Алексей с видимым равнодушием, бросив короткий взгляд на парней за дальним столиком. Те сидели, не обращая на них никакого внимания.

— Ага, — проговорила она с набитым ртом, — приятели. Бывшие.

— То есть как это — бывшие? — не понял он.

— Ну так, бывшие. Я с ними встречалась.

— Встречалась? С двумя сразу, что ли? — Он прямо-таки ошалел от ее невозмутимого тона.

— Ну нет, не сразу, конечно. Сначала с одним, потом с другим.

— Господи, да тебе лет-то сколько? — не сдержался он.

Снова появилась официантка, плавными движениями рук поставила на стол вторую порцию рулета, крошечную вазочку с салатом и пиво.

— Пятнадцать, я же тебе говорила. Скоро шестнадцать будет… Да ты ревнуешь, что ли? — поинтересовалась она, пододвинув салат.

— Ревную? — опешил Алексей, подумав: неужели и правда? — Да я тебя знать не знаю, с чего это я стану ревновать?

— Вот именно. — Она кивнула в знак согласия. — А салат вкусный. Вообще неплохое местечко, уютное, правда же?

— Наверное, — согласился он неуверенно, подумав о том, что чувствует себя все же не слишком уютно — может, оттого, что пиджак тесноват, или оттого, что Людмила…

— Я, между прочим, в театр собирался, — сказал он вдруг, сам от себя не ожидая.

— В театр? — Она кивнула, равнодушно поприветствовав его любовь к искусству. Немного странную, впрочем, любовь, потому что в театр-то он все-таки не пошел, а сидит здесь с ней, пьет уже вторую кружку пива и думает постоянно о том, что нужно было надеть джемпер. А о театре и не вспоминает. — А почему не пошел?

— Передумал. — Он пожал плечами, отпил глоток пива, подумав о том, что напрасно затеял этот глупый разговор. Сейчас она начнет его спрашивать, почему он передумал, спросит еще, не дай Бог, про Люд очку, хотя откуда ей знать про Людочку, она ведь понятия не имеет…

— Понятно.

Как оказалось, Алексей напрасно волновался. Ей было все понятно. Все абсолютно понятно и ясно как белый день, и не о чем здесь вообще было говорить, и при чем здесь какая-то Людочка! Собирался в театр, оказался в кафе — в самом деле, какие могут быть вопросы? Современные подростки, должно быть, изучают в школе специальный предмет под названием «пофигизм» — не может же человек от рождения обладать такой непробиваемостью. Здесь определенно чувствуется подготовка, «мастер-класс», который его собеседница, должно быть, окончила с отличием.