Битва за Норд-Ост - Виктор Николаевич Степаков

штаб «в форме телефонных контактов» начал переговоры с террористами. По словам представителя штаба Павла Кудрявцева, террористы не дали «внятного ответа» о причине стрельбы, но заявили, что за последние два часа убили еще двух заложников.

В 05.50 никаких активных действий вокруг Дворца культуры не наблюдается.

В 06.20 из здания выбежали две женщины, судя по всему, заложницы.

В 06.24 подразделения Центра специального назначения ФСБ «Альфа» и «Вымпел» пошли на штурм ДК. Внутри здания прогремел мощный взрыв, вслед за ним послышались звуки выстрелов.

Свидетельствуют бывшие заложники.

Елена Шумова, зрительница:

«Честно сказать, я уже прощалась с жизнью. Пересматривала в мыслях свадебные фотографии и жалела только об одном — что я не родила и после меня ничего не останется. Еще за маму очень переживала. Она только что инсульт перенесла, и моя смерть могла ее добить. Жить хотелось, но штурма мы страшно боялись. Когда ОМОН начал обследовать крышу (даже мы слышали шаги наверху), нас тут же согнали с места в одну кучу, женщины со взрывчаткой встали не по периметру, как обычно, а рассредоточились между нами. Они были готовы, понимаете? Потом вдруг нас посадили обратно, сказали, что кого-то ждут в 11 утра из правительства, и, если не приедут, мы взлетаем. Я проснулась в половине шестого — они ходили туда-сюда, суетились. Потом чем-то запахло. Сосед Сережа сказал: “Это газ. Сворачивай шарф и дыши в него ”. Мне почему-то вспомнилось пуховое мамино одеяло, будто я закуталась в нем, мне мягко — и все, отрубилась…»[23]

Георгий Васильев, один из авторов и продюсеров мюзикла «Норд-Ост»:

«Больше всего на свете люди боялись штурма! Они понимали, что это огромный риск. Может быть, они не понимали, что часть уцелеет: они думали, что любой штурм вызовет взрыв огромных бомб, лежащих в креслах, и погибнут все. Так что для них штурм означал смерть… А для меня готовящийся штурм был вполне очевиден. По тону СМИ и политиков, которые выступали. Это удавалось отслеживать благодаря тому, что у некоторых заложников были радиоприемники, по рядам передавались слухи. И, во-вторых, я очень хорошо знаю это здание — от подвалов до крыши. И знаю, что множество дыр осталось незакрытыми и через них можно было напасть на террористов. Можно было подобраться через подвалы, вентиляционные камеры и воздуховоды, террористы не могли контролировать колосники и галереи. Существовали переходные мостки над подвесными потолками, где можно было разместить хоть роту снайперов. Террористы понятия не имели о том, что находится за каждой из многочисленных дверей. Они были защищены только своими бомбами и угрозой их взорвать. Но мне было абсолютно ясно, что в этой ситуации ни один спецназ не устоит перед соблазном начать штурм. Из СМИ я знал, что после третьей ночи начнут расстреливать, и поэтому спокойно приготовился к штурму. И когда пошел газ, я даже сказал соседям по креслам: успокойтесь и засыпайте. А потом и сам вырубился»[24]*.

Александр Зельцерман, зритель:

«Я, конечно, верил, что мы выживем По крайней мере, сам себя успокаивал, что все будет хорошо. Правда, иногда возникали мрачные мысли. Больше всего мне было жалко отца, который остался в Латвии. Как он переживет потерю всей семьи?

Когда пошел газ, я его сразу же “учуял ” и крикнул сестре: “Газ, закройся и не дыши!” Несколько минут звучали выстрелы, затем меня кто-то подхватил и понес со словами: “Все закончилось!”»[25]

Ирина Филиппова, зрительница:

«Ранним утром мы сидели в забытьи, как вдруг послышались выстрелы со стороны центрального входа, мужчины побежали туда, дружно крича “Аллах акбар!”, а женщины кольцом встали вокруг зала. Мы привычным движением сползли с кресел вниз, кто-то рядом со мной сказал: “Кажется, пахнет газом”. Я быстро намочила шейный платок и стала дышать через него, а что случилось потом, не помню.

Очнулась от боли в легких уже в автобусе, увидела людей в камуфляже и подумала, что террористы нас везут куда-то дальше. Всех, кто мог ходить, привели в какой-то детский сад, только там я поняла, что люди в форме — это наши. В этом детском саду были какие-то тетеньки, они давали воду, а офицеры спрашивали наши фамилии и что-то еще, не помню уже что»[26].

В 06.32 к зданию Дворца культуры выдвинулись дополнительные силы спецназа.

В 06.55 к ДК прибыли машины «скорой помощи», машины МЧС, служб спасения, пустые автобусы.

В 07.13 из здания начали выходить люди. Многих заложников выносят. К входу ДК непрерывно подъезжают машины «скорой помощи».

Свидетельствует очевидец.

Николай Степченков, врач «скорой помощи»:

«Под утро снова услышал пальбу, взрывы гранат, В 6.50 нам скомандовали — к театру.

Возле Дома культуры образовалось целое скопище машин, пробка. «Скорой» не пробиться. Тогда я кричу помощнику: «Хватай ящик с инструментами и побежали!» Смотрим — на крыльце уже десятки бездыханных тел. Много пожилых, некоторые уже мертвые. Причем умерли давно — часа два-три назад. Кожа холодная была. А из театра выносят все новых и новых людей. Там один спасатель принес большую коробку с противоядиями от газа — антидотами.

Мне раньше приходилось с наркоманами работать. У пострадавших были точно такие же симптомы передозировки, как от наркотических средств — узкий зрачок и отсутствие дыхания. Люди делали четыре-пять вдохов в минуту. Нужно было делать укол, чтобы восстановить работу легких и сердца. В какой-то момент я заметил, что двое спасателей мимо нас несут людей в автобус. Я им кричу: “Без укола не увозить* всех заложников сюда! Иначе живыми не доедут!” Они стали к нам всех подтаскивать. Скольких успели развезти по больницам, когда еще врачи не подошли, сказать не могу.

Мы работали на крыльце около часа. Потом встать не могли — ноги не гнутся, спина затекла. На коленях ведь все время ползали. Мы с помощником спасли 20 человек. Некоторые сразу вскакивали, еще иглу не успевали из них вынуть. Другим приходилось искусственное дыхание делать. Я уверен, что “мои ’’  заложники выжили, что у них все хорошо»[27].

Дмитрий Н., врач «скорой помощи»:

«Мы и раньше дежурили возле Театрального комплекса. Но в последнюю ночь стало ясно — штурм будет. Дежурство было не мое, но меня подняли с кровати. Наши машины выстроились на Волгоградском проспекте. Вызвали 20 карет. Приехали 10. Ровно в 5.30 объявили режим радиомолчания. Информации никакой. Распорядители колонны намекали, что по команде надо ехать к театру и вывозить трупы. Нам не привыкать…

Ждали команду минут десять. Потом заторы. Строительную технику для разбора завалов не