Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы - Наталия Романова

пустынной пыли, стоящей столбом, начищенные до скрипучего блеска…

Способность майора выглядеть сверкающим пятаком нужно на ВДНХ демонстрировать! Или в цирке.

Если Ляли нет, а майор здесь – значит, это он утащил сестру. Неважно куда, важно, что наверняка в более безопасное место.

В моменты опасности способность трезво мыслить отделялась от Славы и начинала жить своей жизнью. Отметала лишние эмоции, обиды, напускную или реальную неприязнь – всё, что мешало анализировать, понимать происходящее. Слава видела суть вещей, смотрела сразу в корень и делала правильные выводы.

В единое, промелькнувшее молнией мгновение, Слава осознала, что в военную точку, даже если возможность попасть под обстрел равнялась жалкой тысячной доли процента, отец с неподготовленным человеком сестёр бы не отправил.

Значит, Андронов знал, что делал, делает и будет делать. Значит, если не Слава, то Ляля точно окажется в безопасности.

Каким-то до дрожи знакомым жестом Андронов дёрнул на себя Славу. Флешбеком, среди жары, пустынной пыли, забившейся в рот и нос, пронеслось воспоминание о пронизывающей стуже, шквальном ветре и горняшке, так некстати накатившей за несколько метров до вершины.

Слава рефлекторно скосила взгляд на звук автоматной очереди, раздавшейся совсем рядом. Вздыбился от пуль утрамбованный годами песок. Они входили в мякоть пустыни, как в масло. Раздался отборнейший мат, на Славу свалился служивый, в светло-голубых, прозрачных глазах застыло детское недоумение. Сухие губы скривились от боли, нос картошкой дёрнулся.

Миха… Парень, который ехал с ними с сестрой. Совсем простой, незатейливый, говорящий с заметным диалектом, не обременённый высоким интеллектом. Эдакая соль земли, без которой никак и никуда таким Славам, Лялям, их отцу.

– Миха! – крикнула Слава, отмахнулась от Вячеслава Павловича, у которого точно не стояла задача спасать рядовых солдат.

Его задание – Владислава и Валерия Калугины. Их безопасность и благополучие.

Слава ловко перекатилась, вывернулась из стального захвата майора, подлетела к Михе, схватила его, на ходу оценивая ущерб – уж как могла. Нога неестественно вывернута, на бедре быстро увеличивающееся пятно крови, по кисти руки стекает кровь. Голова цела, грудная клетка скорей всего тоже, есть шанс, что внутренние органы не задеты, но быстрая кровопотеря сильно пугала.

– Хватай так, – раздался приказ над ухом Славы. – На счёт два, – распорядился он, поняв, что бросать Миху Слава не собирается.

Даже если она погибнет, если попадёт в плен из-за своего решения – да и насрать. Из-за дочери генерала Калугина перекопают эту сраную пустыню, сравняют с землёй регион, а судьбу рядового запросто спишут на планируемые потери. Но хрен там ночевал, господа служивые, хрен там ночевал. Слава своего не бросит, рядом будет, пока сама дышит. Потому что она такая…

Уж какая уродилась, такой и жить на свете. Или умирать.

До стоявшего невдалеке внедорожника добрались быстро. Слава сама не поняла, откуда у неё взялись силы. Адреналин шпарил по венам, опережая круги кровообращения, насыщая кровь до краёв, проникая в каждый сосуд, клетку, ядро.

Она не чувствовала ни страха, ни усталости, ни ужаса, лишь запредельный, нездоровый драйв, от которого наверняка будет отходить тяжелее, чем от пресловутой горняшки. Но прямо сейчас адреналин помогал действовать, мгновенно выполнять короткие указания Андронова, соображать удивительно ясно.

Слава запомнила всё в мельчайших подробностях, от лица чернобрового лейтенанта, говорящего с Михой за секунды до нападения, до модели и номера внедорожника, в котором их с сестрой увозил Андронов.

Направление дороги, пыль столбом, автомобиль, который мчался им навстречу, чтобы отбить от боевиков, почуявших добычу. Поняла расположение позиций, где оказались. Внутренний компас у Славы, как у любого походника, работал безошибочно. Ориентация на местности и в пространстве была вшита на подкорку. Она даже безошибочно определила название остатков населённого пункта, куда их привезли. Смотрела карту местности перед тем, как отправиться в пункт.

Сразу запомнила немного удивлённые, взбудораженные лица военных. В память прочно врезались имена, звания, особенности внешности.

Мозг Славы работал в те часы на какой-то беспредельной скорости, с беспрецедентной чёткостью. Семейная особенность, можно сказать породная, результат селекции не одного поколения военнослужащих.

А потом, ближе к ночи, когда события дня промелькнули вспышками, навсегда засев в воспоминания, на Славу накатило…

Глава 6

Адреналин упал так же стремительно, как и поднялся. До самого вечера Слава бодрилась, словно всё ей нипочём, к тому же, не давала расслабиться отчаянно перепуганная сестра.

Та крепилась, насколько могла. На самом деле Ляля не настолько слабая и безвольная, как казалось окружающим – это Слава знала наверняка, – но гораздо менее стрессоустойчивая, в отличие от всего клана Калугиных.

Славе приходилось держать лицо, как-то подбадривать Лялю, получалось откровенно плохо. Не умела Слава в психологию. Из поддержки могла дружески похлопать по плечу, дескать, держись, братан, выпить крепкого за компанию, обматерить живительным, приободряющим словом. Всё это мимо, если речь о сестре.

Ночью проснулась от тремора во всём теле. Не было холодно, жарко тоже не было, Славку просто колотило, словно у неё болезнь Паркинсона или что-то подобное – не сильна она была в медицине. Зуб не попадал на зуб, при попытке перевернуться на бок прикусила язык, настолько дрожала челюсть.

С трудом сползла с верхней полки, посмотрела на Лялю, свернувшуюся в позе эмбриона, закутавшись в спальный мешок до самого носа, крепко спящую. Вышла из тесной комнатушки, стараясь не шуршать занавеской из полиэстера.

Идти было некуда, несколько крохотных помещений, включая «столовую» и спальню личного состава. Распахнутая дверь на улицу манила свежим воздухом. Выйти – нарушить приказ командира. Не выйти – свалиться прямо здесь, корчась от необъяснимой дрожи во всём теле. Да и какое отношение имеет командир к ней, гражданской? Что он ей сделает, по большому счёту?

Слава решительно двинулась на свежий воздух. Как решительно?.. Насколько позволяли трясущиеся, как при церебральном параличе ноги и колотящееся сердце, которое буквально прорывало грудную клетку. Слава была уверена, загляни она под футболку – и вот оно, сердце.

Ночь на улице ударила свежим, едва прохладным воздухом, вернее влажным. И эта влажность среди пустыни, тянущаяся с моря, ощущалась как стылость. Слава постояла у двери, сделала пару шагов вдоль траншеи, стараясь вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать, вдыхать и…

Первый вдох, второй, третий…

На третьем опустилась на колени, обхватила голову руками и свалилась кульком на землю, наблюдая, как елозят её босые ноги по утрамбованному до состояния асфальта песку.

– Э, ты чо тут? – услышала она взволнованный мужской голос. – Ранили, что ли… – растерянно пробормотал кто-то.

В голосе говорящего отчётливо слышалось неверие. Ранили прямо здесь, на позициях, среди затишья? Всякое бывает, конечно, но…