Тот, кто подводит черту - Галина Артемьева

Леся содрогнулась. Мысленно она заметалась в поисках спасения. Но тут Саша раздумчиво произнес:

– В Турцию бы можно. Там море. Виллу можно у моря купить. Ты бы салон красоты открыла, я бы магазинчик оборудовал. Детям раздолье.

Он никогда о детях не забывал! Раньше, чем она, мать, предусматривал их интересы.

– А разве разрешат нам в чужой стране? Что-то открывать, жить долго? Мы и языка не знаем, – усомнилась Леся.

– Туда вообще без визы можно, ты чего? – удивился ее серости Саша. – Прилетаешь, двадцать баксов платишь пограничнику и – гуляй, Вася. А язык? На хрена козлу гармонь? Ты же массажи не туркам будешь делать, а своим же, русским. Там туристов наших больше, чем самих турок. Средства только имей, и заживешь там, как шах. Квартиру если продать… А не жалко?

– Совсем нет! – уверила Леся. – Я ее ненавижу. А продать можно за огромные деньги. Тебе на магазин, мне на салон и еще на дом хватит. У нас соседи продали точно такую, как наша, за восемьсот тысяч!

Саша даже присвистнул.

– Восемьсот тысяч чего? – решил уточнить на всякий случай.

– Долларов, конечно, – нежно улыбнулась довольная сюрпризом Леся. – Я у тебя невеста с приданым, а ты не знал?

– С этой продажей одна морока будет, – предупредил Саша. – Несовершеннолетних просто так не выпишут, их куда-то в другое место прописывать придется. Органы опеки должны вопрос рассматривать.

Как же Леся ненавидела эти сволочные органы опеки! Ей все детство испортили, теперь из-за них может сорваться такой удобный способ спасти любимого мужа.

И внезапно ее озарило:

– У меня же дача есть! Как это я забыла! Совсем про дачу забыла, вот это да! Там уже, наверное, все поразвалилось, но земли кусок большой и прописаться можно. Я точно знаю. Мы туда пропишемся! Там, если по документам смотреть, дом в два раза больше этой квартиры по площади! Видишь – выход всегда есть!

Саша заметно повеселел.

Показал ей свой загранпаспорт, марочки, которые наклеивают турки при пересечении границы. У него там была куча марочек – символов их разлуки.

У Леси с детьми не было загранпаспортов! Ее охватил ужас – такая проволочка.

Промедление смерти подобно.

Но Саша успокоил. Не все так уж безвыходно. Пару-тройку месяцев можно продержаться. Пусть они, преследователи, его даже на время поставят, он согласится, все равно ж они с Лесей слиняют, потом ищи-свищи ветра в поле. Прорвемся!

Дел стало много. Она буквально с ног валилась, чтобы все успеть. Раньше только от работы и уроков с детьми смертельно уставала, а сейчас такого прибавилось, такое навалилось!

Приходили покупатели смотреть квартиру. Каждому расскажи, покажи, а это все время, усилия.

Собирала бумаги для паспортов. Тоже – пустячок, а приятно. Собрать своих, сделать фото, анкеты заполнить, печати на них поставить, а всюду очереди, очереди…

И все это в строжайшей тайне.

Саша реально предупредил: даже если хоть полслова скажешь даже только самым своим – те, кто преследуют его, обязательно пронюхают, у них знаешь как дело поставлено.

Даже Валере не велел пока об их планах хоть что-то говорить. Перед самым отлетом объясниться можно. Он поймет. Дети ничего не теряют. К отцу захотят на побывку – милости просим, чартеры стоят копейки. Школы там есть, английские, немецкие. Он узнавал.

Тут с ней стали приключатся всякие непонятные происшествия. Случаи. Именно случаи, в чистом виде, никем, кроме стечения обстоятельств, не подстроенные.

Вот, к примеру, маленькая радость: торопилась на работу, среди бела дня провалилась в раскрытый канализационный люк.

Рабочие только сковырнули крышку и отошли на полсекунды, чтоб оградительный знак притащить. Этих коротких мгновений вполне хватило, чтоб со всей дури нырнуть туда Лесе. Она, правда, падая, руками за что-то ухватилась, так что голова осталась на поверхности, а ноги некоторое время болтались над пустотой. Вытащили ее очень быстро.

Ущерб – ободранные ладони, испачканная одежда и сильный шок – даже не обсуждался.

– В рубашке родилась! – определили работяги, не чувствуя за собой никакой вины.

Леся кое-как прихромала домой, переоделась в чистое, руки обработала йодом и отправилась по делам.

Даже Саше забыла потом рассказать.

Через пару дней, проходя мимо дома-новостройки, она услышала раздававшийся сверху странный звук, то ли треск, то ли стук, непонятно. Остановилась посмотреть, задрала голову и едва успела отскочить: у самых ее ног рухнула и разлетелась вдребезги пустая малярная люлька.

Вопрос «быть или не быть» решился за один кратчайший миг.

Будь у нее реакция чуть-чуть похуже, не жить бы ей больше на белом свете.

Потом вообще полная мистика: ей на голову упал кирпич!

К счастью, не целый. Такой небольшой даже кусок, но достаточно ощутимый. Возникла шишка, формой и злой пульсацией напоминающая пробуждающийся вулкан. И случилось это у собственного родного дома. Ошеломительный успех: опять осталась жива!

Тут она вспомнила классику: кирпич никогда ни с того ни с сего никому на голову не падает. И задумалась.

Ясно было одно: никто из простых смертных не подстраивал Лесе специально эти головокружительные трюки. И при этом угрозы возникали нешуточные. А у нее муж в опасности и дети малые.

Стоило призадуматься.

Особенно смущал этот хрестоматийный кирпич. Он-то тюкнул ее по темечку с каким-то явным намеком. Она это очень чувствовала.

Рассказала Саше, но он ничего странного не усмотрел: Москва – помойка, чего еще тут ждать. Ладно, мол, потерпи.

А что еще оставалось?

Но кирпич не давал покоя.

Это был знак. Может быть, сообщение о грозящей опасности. Но зачем дополнительно сообщать: Леся и так все знала про угрозы Саше. И торопилась, как могла.

Гадости продолжали смущать ее покой.

То машина чуть не сбила, когда она честно шла переходить улицу на зеленый свет.

То на ровном месте, опять же в родном подъезде, поскользнулась и летела с лестницы целый пролет.

Это весело, когда смотришь кинокомедию. Но на себе испытывать вряд ли стоит. Совсем не смешно.

Леся думала, что побывала почти во всех комедийных ситуациях. Только торт ей в лицо не бросали.

Остальное – буквально все, по списку.

И в лифте застряла. В лифте, на котором поднималась всю свою сознательную жизнь без каких бы то ни было эксцессов.

И расшибла колено о сложенные в подъезде стройматериалы: квартиры в доме раскупались вовсю, и ремонт не прекращался. Пора бы привыкнуть, а она вот шибанулась так, что колено распухло не на шутку.