Принцип высшего ведовства - Анна Клименко

Черт.

Нехорошо как-то – взять и вот так уйти из больницы. Наверное, это неправильно. Может, все-таки остаться?..

– А вот и я!

Вынырнув из полумрака больничного коридора, Инга тряхнула взлохмаченной пачкой каких-то бумаг.

– Все улажено, Лерусь. Три недели больничного, рецепты, направление к невропатологу. Отдохнешь, сил наберешься, валерьяночки попьешь – и снова в офис! Броня крепка, и танки наши быстры!

– И как это тебе удалось? – Андрей легко и совсем по-домашнему прислонился подбородком к моей макушке, отчего мне захотелось блаженно прикрыть глаза и замурлыкать.

Инга победоносно выпятила роскошную грудь.

– И не спрашивай, Андрэ. Сам знаешь, у женщин свои секреты.

Я шла, словно в густом тумане. С тяжелой головой, ноющей под пластырем шишкой, подгибающимися коленками – и с чудным ощущением поддерживающих меня сильных мужских рук. В висках вместе с пульсом билось «Андрей, Андрей, Андрей». Бог мой, глупости какие. Я же никогда, никогда не верила в любовь с первого взгляда, и только смеялась над вычитанными в романах фразами вроде «и между ними проскочил электрический разряд». Ну, или «он утонул в ее глазах»… Кажется, головой я приложилась куда сильнее, чем заверяла Инга. И, может быть, стоило лежать на больничной койке? Ох. Но как тут воспротивиться, когда тебя уверенно ведет, поддерживая под локоток, такой красавец?

«Вареничек», – лукаво подмигнула Танюха, в самый неподходящий момент всплывая в моих затуманенных воспоминаниях.

Да, вареничек. Покорно висящий на вилке. А самое главное, даже не пытающийся ничего предпринять.

Хотя… К чему? Домой меня везет соседка. Я доверяю Инге – по крайней мере, она всегда относилась ко мне с доброжелательным сочувствием. Так что опасаться тут нечего… наверное…

Когда мы выползли из больницы, Инга пропела:

– Эх, Лерка. Дома ты хоть отдохнешь нормально. А так бы валялась на казенной кровати в обществе тех загипсованных мумий.

– Так врач был против? – прошептала я, блаженно вдыхая запах одеколона, исходящий от Андрея.

– Ну-у, он, конечно, не был в восторге, – скривилась моя добрая соседка, – просто оказался строг и подкупен. Так оно всегда и бывает, пора бы тебе об этом знать.

* * *

…На третий этаж я поднималась бесконечно долго. Голова начала кружиться, серые ступеньки прыгали и раскачивались перед глазами. Раз шажок, два шажок. Наверное, если бы не Андрей, уже покатилась бы вниз, до первого этажа.

А если у меня сотрясение мозга? Тогда я просто дура, что дала себя увезти из больничной палаты. Все-таки там я лежала бы под присмотром – а какая сиделка из шикарной Инги? Да никакая…

Добравшись до родной площадки, я бессильно повисла в руках Андрея. Надо бы и к себе зайти… Одежду взять, а заодно и проверить – не обчистил ли меня тот нудист с петлей на шее. Но при мысли о том, что я снова увижу перевернутый детский стульчик, желудок скрутило в тугую восьмерку. Пришлось подышать глубоко и быстро, чтобы не перепачкать подъезд и окончательно не пасть в глазах Андрэ.

– Тебе нужно заглянуть домой? – он угадал мои мысли.

Инга загремела ключами, возясь с фирменным и чрезвычайно дорогим замком. Она и врезала-то его специально, чтобы случайные гости уважали – мол, раз такой замок, значит есть что охранять.

– Не знаю, – прошептала я, – мне бы… переодеться… проверить, все ли на месте.

– Хочешь, я с тобой схожу? – он обнял меня за талию, крепко прижал к себе. Так уже не упадешь, и решительности куда как прибавилось.

– Да, пожалуйста. Если не трудно.

– Идите-идите, – весело добавила Инга, – мы, когда тебя выволокли, дверь захлопнули. А ключи на тумбочке лежали, держи, Андрэ.

– Пойдем, – он решительно подвинул меня к двери, – не бойся. Ничего страшного там уже не будет.

– Наверное, – я вымученно улыбнулась.

Да я же, черт возьми, просто умру от страха, если опять увижу это. Если хотел ограбить, гад, зачем же было так пугать? Не мог дождаться, пока на работу уйду?

…Квартира встретила нас уютной и привычной тишиной. Только часы, что на стене в коридоре, громко и занудливо тикали, отмеряя бег времени.

Ничего не изменилось: зеленоватые обои в мелкий цветочек, серый линолеум под ногами. Дверь в комнату была приоткрыта, уголок ковра завернулся – ну да, они ж меня волоком тащили.

– Идем? – шепотом спросил Андрей.

– Д-да… наверное…

Я зажмурилась. Нет, только бы не увидеть, потому что…

Да и с чего я взяла, что он снова будет там? Собрал мои денежки – да и был таков. А я-то, наивная, поверила в то, что кто-то повесился на моем балконе!

Я быстро, насколько могла, доковыляла до секретера и первым делом вывернула ящик, где лежали деньги и документы. На удивление, все оказалось на месте. Не нашел? Странно… Любой, даже начинающий домушник первым делом сунулся бы туда.

Андрей все еще поддерживал меня, кивнул в сторону балкона:

– Лера, посмотри туда.

– А что там?

И мгновение застыло – хрустальная капля в вечном полете. Перед глазами стремительно собиралась чернильная тьма. Сперва редкие, отдельные пятнышки, затем – серые и бесформенные кляксы… Я заскулила и сжалась в комок. Потому что сквозь белые жалюзи прекрасно просматривался все тот же плечистый силуэт.

– Андрей… – я набрала в грудь побольше воздуха, – мне надо… обратно… к врачу.

«Или в ближайший дурдом», – закончила я про себя.

– Лера, – он резко тряхнул меня за плечи, – прекрати истерику. Я его тоже вижу.

– Эээээ?

Андрей развернул меня лицом к себе.

– Смотри на меня. Ну же, прекрати… Ну что мне, пощечин тебе надавать? Говорю, я его тоже вижу. Ты вообще когда-нибудь интересовалась, почему так дешево эту квартиру купила? Да потому, что в начале девяностых здесь один чокнутый повесился! А то, что ты видишь на балконе – это его дух, так и не нашедший покоя!

Лицо Андрея поплыло, надулось белым шариком. Бах! – и взметнулась вверх темнота, как будто чернильницу о стену разбили.

– Лера!!!

И я ощутила жгучую боль на щеке. Раз, другой…

– Ну, извини, – он обнял меня, – мы не стали тебе сразу говорить… Но сейчас скажу. Ты, Лерочка, за последние два дня почти инициализировалась как ведьма. А всем известно, что ведьмы могут видеть духов, застрявших между миром этим и тем.

Я покосилась в сторону треклятого балкона. Ну да, да… Там он, этот эксгибиционист проклятый. Стоит, поджидает меня…

Во рту было горько, щеки горели от проведенной Андреем экстренной терапии, ноги подкашивались, шишка за ухом пульсировала горячей болью.