Освобожденный любовник - Дж. Р. Уорд

Он проглотил водку как воду и поставил стакан на барную стойку. Захотелось еще, но, будем надеяться, она не задержится здесь.

— Цель моего визита не имеет ничего общего с твоим королем. — Дева-Летописица подошла ближе, остановившись в одном футе от него. Ви поборол желание отступить назад, особенно когда она протянула сияющую руку и погладила его по щеке. Ее сила была похожа на удар молнии — четкий и смертельный. Не хотел бы он стать ее мишенью. — Пришло время.

Время для чего? Но он сдержал себя. Ты не задаешь вопросы Деве-Летописице. Если, конечно, не хочешь добавить в резюме пункт «использовали для натирки полов».

— Близится твой день рождения.

Верно, ему исполнится три сотни и три года, но он не мог понять, почему это послужило основанием для частного визита с ее стороны. Если она хотела отправить поздравление, подошло бы что-нибудь на скорую руку по е-мэйл. Черт с ним, могла заказать электронную открытку от Холлмарк[32]и закончить на этом.

— У меня есть для тебя подарок.

— Я почтен. — И сбит с толку.

— Твоя женщина готова.

Ви вздрогнул всем телом, будто кто-то полоснул его ножом по заднице. — Простите, что…

Никаких вопросов, осел.

— А… со всем уважением, у меня нет женщины.

— Есть. — Она опустила сияющую руку. — Я выбрала ее среди Избранных в качестве твоей первой супруги. Она чистейших кровей и невероятной красоты.

Когда Ви открыл рот, она надавила на него.

— Вы соединитесь, и ты зачнешь с ней ребенка, как и с другими женщинами. Твои дочери пополнят ряды Избранных. Сыновья вступят в Братство. Это твоя судьба — стать Праймэйлом[33]Избранных.

Слово Праймэйл взорвалось, как водородная бомба.

— Простите меня, Дева-Летописица… э… — Он прокашлялся и напомнил себе, что, разозлив Ее Святейшество, понадобятся щипцы для барбекю, чтобы собрать твои запеченные кусочки. — Не хочу вас оскорбить, но я не признаю ни одну женщину, как свою…

— Признаешь. Ты возляжешь с ней в должном ритуале, и она выносит твоего ребенка. Как и остальные.

Перспективы попасть в ловушку на Другой Стороне, окруженным женщинами, неспособным драться, лишенным возможности видеть своих братьев… или… Боже, Бутч… придали рту смелости.

— Моя судьба — быть Воином. Вместе с Братьями. Я там, где должен быть.

Кроме того, учитывая, что с ним сделали, он вообще мог произвести ребенка?

Он ожидал, что она закатит скандал за его неповиновение. Вместо этого она сказала:

— Как бесстрашно с твоей стороны отрекаться от своего статуса. Ты так похож на своего отца.

Неверно. Он и Бладлеттер не имели ничего общего.

— Ваше Святейшество…

— Ты должен это сделать. Ты должен подчиниться по доброй воле.

Выскочил жесткий и резкий ответ.

— Мне нужна чертовски серьезная причина.

— Ты мой сын.

Ви перестал дышать, грудь стала словно бетонной. Конечно, она говорила это в широком смысле слова.

— Триста лет и три года назад ты был рожден моим телом. — Капюшон Девы-Летописицы спал по собственному желанию, открывая призрачную, божественную красоту. — Подними свою руку, называемую проклятой, и узри правду.

С колотящимся в горле сердцем, он поднял руку в перчатке, беспорядочными рывками сорвал кожу. И в ужасе уставился на то, что было за покрытой татуировками кожей: его сияние было таким же как и ее.

Господи Иисусе… Какого черта он не установил связь раньше?

— Твоя слепота, — сказала она, — потакала твоему отречению. Ты просто не хотел этого видеть.

Ви отступил от нее подальше. Врезавшись в матрас, он позволил рухнуть своей заднице, и сказал себе, что сейчас не время терять рассудок…

О, минуточку… он уже его потерял. Отлично, или же у него сейчас поедет крыша.

— Как…это возможно? — Конечно, это был вопрос, но кого сейчас волнует?

— Да, думаю, мне следует простить тебе твой вопрос в этот раз. — Дева-Летописица проплыла по комнате, двигаясь, но, не ступая, мантия при движении не шевелилась, будто высеченная из камня. В этой тишине она заставила его подумать о шахматной фигуре: королеве, единственной из всех на доске, которая свободно движется во всех направлениях.

Когда она, наконец, заговорила, ее голос звучал низко.

— Я хотела физически познать зачатие и рождение, и потому приняла форму, способную к сексуальному акту и пришла в Старый Свет в способном к зачатию состоянии. — Она остановилась перед стеклянными дверями напротив балкона. — Я выбрала мужчину, основываясь на своих представлениях о наиболее желательных для выживания расы мужских качествах: сила, хитрость, мощь и агрессия.

Ви вспомнил своего отца и попытался представить Деву-Летописицу, занимающуюся с ним сексом. Черт, должно быть, это был горький опыт.

— Был, — сказала она. — Я в полной мере получила то, к чему стремилась. Но когда началась жажда, уже не было пути назад, и он полностью соответствовал своей натуре. Но в конце, он отказался от меня. Каким-то образом он знал, кто я, и зачем пришла.

Да, его отец отлично выяснял и использовал мотивации других.

— Было глупо с моей стороны надеяться, что я сойду за того, кем не являлась, с таким мужчиной. Настоящий хитрец. — Она посмотрела через комнату на Ви. — Он сказал мне, что даст свое семя, только если мальчик останется с ним. У него никогда не рождался живой сын, и его воинские чресла хотели познать эту радость.

— Я же хотела своего сына для Избранных. Возможно, твой отец понял тактику, но не он один. Я тоже знала его слабости и могла гарантировать пол ребенка. Мы договорились, что он получит тебя на триста лет и три года после рождения, и сможет использовать для сражений на своей стороне. После этого ты послужишь моим замыслам.

Ее замыслам? Замыслам его отца? Ад и преисподняя, у него что, совсем нет голоса?

Голос Девы стал еще ниже.

— Достигнув согласия, он насиловал меня часами, пока форма, в которой я пребывала, чуть не погибла. Им овладело желание зачать, и я терпела его по той же причине.

Терпела — правильное слово. Ви, как и остальные мужчины в лагере, были вынуждены наблюдать, как его отец занимается сексом. Бладлеттер не проводил различий между сражением и сексом, не принимал во внимание размер женщин или их слабость.

Дева-Летописица снова начала перемещаться по комнате.