Сватовство - Джуд Деверо

— Двадцать четыре часа — всего-то. И потом, я хочу увидеть племянников. Они такие же гадкие, как и ты?

Это была старая, всегда их веселившая шутка.

— Откуда мне знать, как они выглядят? — ответил Майк, тяжело вздохнув. — Родственники не позволили мне к ним даже приблизиться.

— Почему они должны позволять? — спросил Кейн. — Ты свою работу сделал и больше не нужен. — Смеясь над мрачным выражением лица брата, Кейн отошел. — Я серьезно. Мне нужно… отдохнуть от всего.

— Отдохнуть? Ты же пробыл с этими женщинами всего несколько дней. — Майк поднял брови. — Что случилось?

Кейн рассказал свою версию произошедшего за несколько дней, не забыв упомянуть, как приятна Руфь и какая в этом дуэте борьба противоположностей.

— А как насчет писательницы детективных романов? Сэм любит ее книги и хотела бы с ней познакомиться.

Помолчав немного, Кейн не выдержал и разразился обличительной речью. Он рассказал, как она чуть не отстрелила ему ногу, как бросилась под копыта разъяренной лошади, и вообще — глаз да глаз за ней нужен.

— Все время смотрю — где она. Она за мной шпионит, когда я бываю с Руфью, называет меня ковбоем Таггертом и спрашивает, веду ли я счет тому, сколько раз ударю копытом в землю.

Майк с трудом сдержал смех.

— Между прочим, это совсем не забавно. Эта женщина нездорова, — внушительно сказал Кейн и поведал затем брату о выходке Кейл после того, как она убила змею. — Сейчас зажило уже, но она мне на щеке три царапины оставила.

— Видно, были не такие глубокие, раз быстро затянулись.

Майк и Кейн редко не соглашались друг с другом. Их мать говорила, что это была бы борьба с собственной тенью.

— Двадцать четыре часа пройдут быстро. Сэм даже не узнает, что тебя не было. Я буду просто счастлив пробыть целый день вдали отсюда.

— Двигай, — согласился, наконец, Майк, — встретимся в Этернити завтра вечером.

Когда наступило утро, я была рада, что последний день моей поездки приближается. Неудачи я ненавидела, но еще больше я ненавидела, когда меня не любят. Я полежала еще несколько минут в спальном мешке, размышляя о занимательных историях, которые поведаю моему издателю, когда вернусь в Нью-Йорк. Мой реванш будет состоять в том, что я заставлю хохотать все издательство над моей эскападой в дебрях Колорадо. Даже лучше — я напишу книгу, которая весь свет заставит хохотать над огромным ковбоем и его любовью к этой двуличной женщине.

Почувствовав себя после этих размышлений намного лучше и лучше думая о жизни вообще, я выбралась из ненавистного мешка, натянула свои джинсы — бывает что-нибудь хуже спанья в одежде? — подхватила туалетные принадлежности и направилась к ручью посмотреть, можно ли смыть с моего лица некоторое раздражение. А если мне и дальше так же будет везти, как везло до этого, то, может, я из этой чистой горной воды подхвачу грибок и умру мучительной смертью.

Я только что закончила себя отскребать, когда услышала сзади тяжелые шаги. Это, конечно, или наш бесстрашный лидер, или последний из выживших динозавров.

Как обычно, он остановился неподалеку, без сомнения, уставившись на меня сверху вниз. Сейчас он наверняка скажет, что я что-то опять не так сделала. Я не обращала на него внимания достаточно долго — сколько можно выдержать, потом повернулась и с удивлением обнаружила, что рядом стоит незнакомый мужчина.

— Господи! Кто вы такой?! — воскликнула я в испуге.

Видимо, это мужчину удивило. «Они, видно, здесь, в Колорадо, выращивают глупость, — подумала я. — Огромную, прекрасную, хорошо сложенную, но, без сомнения, — глупость».

— Кто я, как вы думаете? — спросил он. Я встала и посмотрела на него.

— Не знаю, говорил ли кто вам до этого, но вы очень похожи на нашего… нашего гида.

Мужчина весело усмехнулся, как будто я сказала что-то, что он всю жизнь мечтал услышать, а я подумала: великолепно. Мне не удалось сказать или сделать что-то приятное одному мужчине, тогда как другой, видимо, благодарен даже за случайное замечание. Конечно, если сравнивать его наружность с нашим ковбойским лидером, то, может быть, я ему немного польстила.

Он протянул мне руку:

— Вы, должно быть, Руфь. А я брат Кейна — Майк.

Я пожала ему руку, а потом поставила его на место:

— Я не Руфь. Я — Кейл Эндерсон, и ваш брат меня ненавидит.

Не знаю, была ли причиной фраза «меня ненавидит», или же имел место тот факт, что я не обладаю красотой Руфи, о которой он, видимо, хорошо наслышан, но что-то, кажется, его обеспокоило. Он стоял передо мной, то открывая, то закрывая рот.

— Но Руфь… Руфь и Кейн… и я решил…

«Вот это да, — подумала я, — да он просто интеллектуал!»

Как будто прочитав мои мысли, он перестал мычать и засмеялся, крепко сжав мою руку и не выпуская ее.

— Слушайте, — сказал он, — извините за ошибку. Кейн рассказал мне, что он и Руфь — просто одно целое, раз вы не знаете, кто я, я предположил, что вы — Руфь.

Сейчас все стало ясно. Сейчас все обрело смысл. Если я встретила человека, которого никогда прежде не видела, я должна быть Руфью Эдварде. Конечно, это совершенно успокоило меня.

Майк засмеялся, выпустил мою руку, и мы сели. Он стал рассказывать, как они с братом необыкновенно похожи. Ну да, правильно, так же, как мы с Этлин Тернер. Я сообразила, что он может заметить мой скептицизм, но, когда он сказал, что в следующие двадцать четыре часа собирается быть Кейном, расхохоталась: в этой затее было столько же смысла, как если бы я сказала, что собираюсь изображать О. Д. Симпсон.

Я выслушала всю его историю, поздравила с новорожденными детками и даже спросила о сыновьях Кейна, но продолжала думать, что он спятил, если надеется, будто кто-нибудь примет его за брата.

Когда он это сообразил, то посмеялся над моими сомнениями и снова заверил меня, что проделает это наилучшим образом. Между тем он очень серьезно спросил:

— Кто лучше выглядит — я или мой брат?

Я не хотела ранить его чувства, но истина заключалась все-таки в том, что Кейн был мужчиной на класс выше, если говорить о внешности. И я сказала насколько возможно тактичнее:

— Вы, без сомнения, очень красивый мужчина, Майк, но Кейн… — Я не успела закончить, как Майк громко расхохотался и звонко расцеловал меня в обе щеки. Я не поняла, что именно ему понравилось, но что-то понравилось, вне всякого сомнения.

Мы провели у ручья полчаса, обсуждая, как он будет обращаться с каждым участником этой поездки. Я ему рассказала о Вини — Мэги… Когда он смеялся над моими шутками, я наслаждалась. Вначале я опасалась говорить что-нибудь о Руфи, но Майк оказался таким весельчаком и его смех так раззадорил меня — чем больше он смеялся над моими шутками, тем красивее становился в моих глазах, — что я закончила все маленькой импровизированной пародией на Кейна и Руфь, от которой Майк хохотал, катаясь по земле.