Пленница - Борис Седов

После первого вечера, проведенного вместе с Кириллом, Тамара пришла к выводу, что ей с ним легко и интересно. Иванушка-дурачок неожиданно оказался Иваном-царевичем и в корне не походил на тех недоразвитых недоносков, что пытались приударять за ней раньше.

После второго вечера Тамара с интересом отметила, что этот парень ей нравится.

После третьего — с трепетом в сердце почувствовала, что влюбилась.

Теперь она буквально жила ожиданием той минуты, когда вновь останется с Кириллом наедине. Он обнимет ее за плечо, шепнет: «Валим, Томка, отсюда», и они неторопливо пойдут по темной улице, удаляясь от людной площадки перед ДК.

Своим уединенным уголком они выбрали крыльцо одной из заброшенных изб с заколоченными досками окнами и густым запущенным садом, надежно укрывавшим их убежище. Кирилл расстилал на деревянном настиле крыльца свою телогрейку, Тамара удобно устраивалась на ней, облокачивалась спиной о своего кавалера и начинала с нетерпением дожидаться момента, когда он прекратит трепать языком о развеселой жизни в Москве и примется ласкагь губами ей ухо и шею. Тогда у нее моментально перехватывало дыхание, она блаженно зажмуривала глаза и безуспешно старалась унять дрожь, вдруг охватывавшую все тело. Каждую ночь она с томным замиранием сердца ждала, когда Кирилл наконец переступит через границу, которую почему-то очертил для себя. А иногда, в те моменты, когда не только трусы, но даже и джинсы насквозь промокали от переполнившей всю ее страсти, Тамаре хотелось схватить его руку и самой сунуть ее себе под футболку…

Как ледяной ливень, хлынувший с голубого безоблачного неба, в деревню нагрянул дядя Игнат. Однажды, привычно в половине второго дня спустившись из своей комнаты к завтраку (или обеду?), Тамара обнаружила возле крыльца его «Опель-Аскону».

«Вот дерьмо! — Интуиция подсказала ей, что безмятежная деревенская жизнь закончилась. И это показалось настолько ужасным, что она на какое-то время замерла на крыльце, не в состоянии оторвать взгляд от ненавистной машины. — И какого же черта вас принесло?»

Но тетя Нюра, когда Тамара вернулась в дом, немного развеяла ее страхи.

— Приехал твой дядя, — сообщила она, толсто нарезая на сковородку вареную колбасу. — Возвращался из Москвы и решил завернуть, проверить, как ты, отдохнуть денек.

— А чего меня проверять? — пробурчала Тамара. — Он что, один? Без Светланы Петровны?

— Света в Ленинграде.

— Так он ненадолго?

— Завтра уедет. Он сейчас спит. Всю ночь провел за рулем. Ты, уж пожалуйста, доча, посиди пока дома. А то некрасиво: дядя проснется, а тебя и след простыл.

«Ему начхать, — очень хотелось ответить. — Я уверена в этом на все сто пятьдесят!»

Но зачем милой старушке знать, что дядя — самовлюбленный ублюдок, которому племянница абсолютно до лампочки. Если он и решил сюда завернуть, то уж совсем не затем, чтобы ее проведать. Завезти продукты по высочайшему распоряжению Светланы Петровны, побездельничать денек на природе — все, что угодно, но Тамара нужна ему как собаке блоха.

— Хорошо, тетя Нюра. Я сегодня посижу дома.

— Вот и умница! А дядя проснется, я тебя позову.

Дядя проснулся в три часа дня. И уже через десять минут Тамара, сидя за столом в горнице, с интересом наблюдала, как дядя Петя безуспешно пытается соблазнить его бутылочкой красного.

— Благодарю, я не пью.

— Совсем? — удивленно пучил глаза Петр Тимофеевич.

— Я живу по столь напряженному графику, что не могу позволить себе никаких излишеств.

Тамара еле сдержалась, чтобы не прыснуть: «Плюгавый лицемер, как обычно, строит из себя солидного человека, держит марку. Но ничего, он скоро забудется и примется этаким живчиком метаться по комнате, брызгать слюной и размахивать ручками… При этом подергивая правой ногой».

— Тамара, как тебе здесь? — неожиданно спросил дядя. — Сумела избавиться от тоски?

— Да.

— Я рад за тебя. Собираешь ягоды?

— Нет. Я не люблю ходить в лес. Там комары. И змеи. — Дядюшка хихикнул:

— Ерунда! Никаких змей! Между прочим, Светлана Петровна попросила меня перед отъездом: «Игнат, когда будешь в деревне, не забудь забрать варенье, которое сварила Тамара. Попробуем, вкусно ли у нее получилось». Похоже, — театрально развел он руками, — забирать нечего.

— Я не люблю варенья.

— Зато его любим мы. Пора научиться, Тамара, думать не только о себе, но и о других. Представь себе, что получится, если мы со Светланой Петровной вдруг перестанем заботиться о тебе и…

«Получится здорово!»

— …Так чем же ты здесь занималась? Может быть, помогала на огороде? Готовила пищу? — Дядюшка обратил строгий взор на приткнувшуюся на стульчике тетю Нюру. — Анна Ивановна, она помогала вам по хозяйству?

— Помогала, конечно.

— Чем?

Растерянная тетя Нюра молчала.

— Ничем, — резко поднялась из-за стола Тамара. — Допрос окончен?

— Какой допрос? — Дядя удивленно уставился на нее. И сразу смущенно рассмеялся, сообразив, что перегнул палку. — Тамара, девочка, сядь на место, пожалуйста. И поверь, я совершенно не собираюсь к тебе придираться. Но и меня, и Светлану Петровну искренне беспокоит то, что ты будешь праздно гробить здесь свое время. Ты приучена жить на всем готовеньком. Твои родители воспитали тебя…

«Не трогай моих покойных родителей, сволочь!»

— Анна Ивановна, — снова переключил внимание на хозяйку дядя Игнат. — Лучше расскажите мне вы. Без утайки, — заговорщицки улыбнулся он. — Есть у вас жалобы на Тамарино поведение? Не устали еще от нее?

— Как можно, Игнат Анатольевич! — искренне всплеснула руками тетя Нюра. — Замечательная девчушка!

— Только бездельница.

— Да что ж вы хотите? Отдыхать же приехала, не работать.

— А вот Света серьезно рассчитывала на то, что Тамара хоть немного поможет вам по хозяйству…

— И чего нам там помогать? — перебила Анна Ивановна. — А то мы с дедом не справимся сами! Надо бы было, так уж поверьте, не постеснялись бы, попросили. А так пускай отдыхает.

— И как же она отдыхает? — прилип, словно банный лист к заднице, дядя. В его извращенном воображении забота о взятой под опеку племяннице, должно быть, отождествлялась именно с тем, чтобы отыскать у нее какие-нибудь недостатки и с энтузиазмом революционера-фанатика начать вырубать их под корень.

«Что же, флаг тебе в жопу, — улыбнулась Тамара. — Обломаешься».

Но ищущий да обрящет. Бесхитростная Анна Ивановна вдруг начала выдавать такие подробности о Тамарином времяпрепровождении, что у той от ужаса перехватило дыхание. Все, что деревенской старушке казалось совершенно невинным в поведении девочки, для дяди как раз и являлось этими вожделенными объектами для вырубки. И он довольно потирал руки, с циничной улыбочкой слушая о том, что племянница завела себе много друзей и подруг, что у нее даже появился ухажер — очень хороший мальчик, приехавший на каникулы из Москвы, что каждый вечер они вместе ходят в поселок в кино и на танцы, и Тамара домой возвращается только под утро.